Розамунда Пилчер - Дикий горный тимьян
Это сравнение пришлось ему по душе, поскольку именно в таком свете хотел бы видеть все происходящее сам Джок. Последняя машина проехала по аллее рододендронов, через решетчатое ограждение и скрылась за поворотом. Остался только старый «ровер» Роберта Маккензи.
Родди вернулся в дом. Роберт уже ждал его, стоя у камина спиной к огню.
— Все прошло отлично, Родди.
— Слава Богу, не было дождя. Нет ничего хуже похорон в проливной дождь. — Родди до этого выпил всего два стакана виски. У Роберта еще оставалось на дне стакана. Родди плеснул себе чуть-чуть. — Так о чем ты хотел поговорить со мной?
— О Бенхойле.
— Я так и думал.
— Джок никогда не говорил с тобой о его дальнейшей судьбе?
— Нет, мы не обсуждали эту тему. Вроде бы не было нужды. — Родди задумался. — А судя по тому, как все обернулось, стоило.
— Он не упоминал молодого Джона?
— Ты имеешь в виду сына Чарли? Никогда. А в чем дело?
— Он оставил Бенхойл Джону.
Родди как раз разбавлял виски водой. Часть ее пролилась на поднос. Он поднял глаза на Роберта, и взгляды их встретились. Родди медленно опустил кувшин с водой.
— О Господи.
— Ты не знал?
— Представить себе не мог.
— Джок хотел обсудить свое решение с тобой. Он непременно собирался это сделать, но, возможно, удобный случай так и не представился.
— Видишь ли, мы не так часто виделись; хоть жили в одном доме, а виделись нечасто… — Родди замолчал. Он был смущен и сбит с толку.
— Ничего не имеешь против? — тихо спросил Роберт.
— Против? — голубые глаза Родди широко раскрылись от изумления. — С какой стати? Конечно, нет. Бенхойл никогда не принадлежал мне в той мере, в какой он принадлежал Джоку. Я ничего не смыслю в фермерском деле, в уходе за домом и садом. Я никогда не увлекался охотой на зверей или куропаток. Я просто живу здесь. Я квартирант.
— Так ты не ждал, что Бенхойл перейдет к тебе? — с облегчением вздохнул Роберт.
Трудно было представить, что Родди может с чем-то не согласиться, но он вполне мог оказаться разочарованным. И вот теперь выясняется, что он даже не разочарован.
— По правде, старина, я и не думал об этом. И не представлял себе, что Джок может умереть. Он казался таким крепким: ходил с Дейви Гатри по холмам, пригонял овец домой, даже работал в саду.
— У него же был сердечный приступ, — напомнил Роберт.
— Несерьезный, как сказал врач. На вид он был в полном порядке. Ни на что не жаловался. Хотя он вообще был не из тех, кто жалуется…
И снова замолчал. Даже для Родди Данбита, подумал адвокат, не вполне ясно, к чему я веду разговор.
— Но, Родди, после смерти Джока ты не мог не задумываться о том, что станет с Бенхойлом.
— По правде говоря, старина, у меня не было времени задуматься. Столько всего сразу наваливается, когда случается подобное. Я просыпался ночью в холодном поту, стараясь вспомнить, что еще я забыл сделать.
— Но…
Родди улыбнулся:
— И, конечно, по большей части тревожился напрасно.
Роберт начал терять терпение. От обсуждения будущего Родди он перешел к сути дела.
— Что касается Джона. Я ему написал, но еще не получил ответа.
— Он в Бахрейне. Я получил от него телеграмму. Вот почему он не смог присутствовать сегодня на похоронах.
— Я пригласил его приехать ко мне, чтобы обсудить судьбу имения.
— Конечно, это необходимо сделать. — Родди подумал и не вполне убежденно произнес: — Он не захочет здесь жить.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что Бенхойл его совершенно не интересует.
— Джок, судя по всему, не разделял твоего мнения.
— Мысли Джока иногда трудно было угадать. По-моему, он не особенно любил сына Чарли. Они всегда были так подчеркнуто вежливы друг с другом, а это, как ты знаешь, недобрый знак. Кроме того, Джон Данбит выбрал себе другую карьеру. Он умен, хладнокровен, удачлив, предприимчив, умеет делать деньги. Не то чтобы он в них особенно нуждался, их у него и так достаточно, особенно у его матери. К тому же он американец.
— Только наполовину. — Роберт позволил себе улыбнуться. — И от тебя я меньше всего ожидал, что ты мог бы его в этом упрекнуть.
— Я и не упрекаю. Я ничего не имею против Джона Данбита. Честно. Он был чрезвычайно способным и развитым мальчиком. Но представить его в роли помещика? Что он будет делать здесь, в Бенхойле? Ему всего двадцать восемь. — Чем больше Родди думал об этом, тем абсурднее казалась ему эта мысль. — Наверное, он даже не знает, с какой стороны подойти к овце.
— Этому нетрудно научиться.
— Но почему все-таки Джон?
Они мрачно переглянулись. Родди вздохнул.
— Я знаю почему. Потому что ни у Джока, ни у меня нет детей. Больше передать некому.
— И что, по-твоему, будет с Бенхойлом?
— Скорей всего, он продаст имение. Жаль, конечно, но, честно говоря, я просто не представляю себе, как еще он может им распорядиться.
— Сдавать внаем, например, или приезжать сюда на выходные или в отпуск.
— Дачный домик с четырнадцатью спальнями?
— А если продать дом и оставить за собой землю?
— Ему не удастся продать дом без права на охотничьи угодья, а земля необходима Дейви Гатри для выгула овец.
— Если он продаст Бенхойл, что станет с тобой?
— Имение стоит шестьдесят четыре тысячи долларов, не так ли? А что я? Я прожил здесь в общей сложности, исключая отъезды, всю жизнь. Слишком долгий срок, чтобы оставаться на одном месте. Я уеду. Поеду за границу. Куда-нибудь подальше. — Роберт представил себе Родди на Ибице в панаме и засмеялся. — Например, в Криган. — Теперь ты все знаешь, — сказал он, допил виски и поставил пустой стакан. — Надеюсь, общими усилиями нам удастся как-то все это уладить. Думаю, Джон рано или поздно приедет сюда, то есть в Бенхойл. Ты не возражаешь?
— Нисколько. В любое время. Пусть позвонит мне.
Они направились к двери.
— Буду держать тебя в курсе.
— Спасибо. Кстати, Роберт, спасибо тебе за то, что приехал. И вообще за все.
— Мне будет не хватать Джока.
— Нам всем будет его не хватать.
Он уехал, направляясь в Инвернесс на свою деловую встречу, полный забот деловой человек. Родди проводил удалявшийся «ровер» взглядом. Наконец он остался один, наконец-то все позади. Все прошло на удивление гладко. Никаких накладок, порядок на похоронах был образцовым, по-солдатски четким, будто их организовал сам Джок, а не его несобранный брат. Родди глубоко вздохнул не то с облегчением, не то с грустью. Посмотрел на небо, услышав гогот невидимых за облаками диких гусей. Из узкой долины повеяло морским ветерком, и синевато-серая поверхность озера покрылась рябью.
