Ирина Комарова - Скрипач не нужен?
– Да, они нас тоже долго теребили. И я слышала, как говорили, что с тобой тоже надо побеседовать, – кивнула Светлана. – А еще, нас всех троих просили завтра к одиннадцати в милицию подойти.
– А знаешь, Витька тебя звал, – Кирилл не поднимал головы, смотрел в чашку.
– Ты же сказал, что он без сознания был, – напомнил Олег.
– В полной отключке. Я его за руку держал. А он даже не стонал, только твердил: «Светлана, Светлана».
– Но… почему? – ее голос прозвучал немного испуганно.
– Твое лицо – последнее, что он видел, прежде чем потерять сознание. Может, поэтому? – предположил Олег.
– Может, – пожал плечами Кирилл. Потом сказал с чувством: – Ребята, это было ужасно. Я сижу, держу его за руку, а он все бледнеет. Кажется, все, не возможно уже стать еще бледнее, а он… и голос этот… он под конец и не говорил уже, а… я не знаю, не то шепот, не то свист. Честно, мне плохо стало. А потом еще все это ментам рассказывать. Я понимаю, они свою работу делают, но… «Какие еще слова вы слышали от находящегося без сознания потерпевшего»? – прогнусавил он.
– А он что, кроме Светланиного имени ничего больше и не говорил? – зачем-то спросил Олег.
– Говорил, – Кирилла аж передернуло. – говорил «не надо мне было», «письмо» и «прости».
– Господи, да что же это значит? – ошеломленно пробормотала Светлана. – За что простить? И что не надо было?
– И еще письмо, – напомнил Олег. – Какое письмо?
– Понятия не имею. Не было никаких писем от него! Фотографии он мне давал, я тебе говорила. Они правда, в конверте лежат, но все равно это не письмо…
– Что за фотографии? – спросил Кирилл без особого интереса.
– Да обыкновенные. Он мне их на хранение оставил, а то, говорит, соседи в гостинице ненадежные. Я конверт заклеила, потому что он просил никому не показывать. Шиза у него такая, не любит, когда его снимки без него смотрят… не любил…
– Теперь ему уже все равно, – мрачно сказал Олег. – Давай их сюда, может поймем что-нибудь?
Фотографии разглядывали со всей тщательностью, аккуратно разложив на столе. Сравнивали, искали что-нибудь общее или, наоборот, какое-то резкое отличие. Пытались разобраться, есть ли в снимках связь с последними словами Акимова.
– Нет, не понимаю, – Кирилл резким движением смешал фотографии. – Даже если, в порядке бреда, принять версию, что Витька хотел от кого-то спрятать эти фотки и дал тебе, Светка, на сохранение… все равно не понимаю. Что он – международный шпион, что ли?
– Глупости говоришь, – устало покачала головой Светлана. – Понятия не имею, во что он мог влипнуть, но на Джеймса Бонда Витька никак не тянет.
– Много ты их видела, Бондов? – Олег взял оказавшийся сверху снимок полянки, повертел его в руках, снова бросил на стол. – А он у тебя прощения просил, это о чем-то говорит? Мне кажется, за то, что втянул тебя в эту историю.
– Человек без сознания был, в бреду! – всплеснула Светлана руками. – Кто знает, что он хотел сказать? Он и про письмо говорил, а нет никакого письма! И во что, по-твоему, он меня втянул? На фотографиях этих нет ничего криминального, сами видите. И он ничего особо про них не говорил, просто просил подержать у себя. А то, что его убили у нас на глазах, так не думаю, что Витька это планировал!
– А может быть там двойное дно, – вдруг оживился Кирилл.
– Где?
– Да в фотографиях этих! Ну знаете, как делают, приклеивают сзади к фотографии листок бумаги и вкладывают туда записку какую-то или микрофильм.
– Господи, ну что все из него шпиона пытаешься сделать, – почти простонала Светлана.
– Да не пытаюсь я, просто это хоть какое-то внятное объяснение того, что происходит. Ну давай проверим? Один снимочек, вот этот? – он не глядя выдернул фотографию с дубом, – дай лезвие!
– Только аккуратнее, все не кромсай, – она послушно принесла лезвие, – надрежь чуть-чуть. Если там два слоя, то и так сразу видно будет.
Увы, ничего таинственного под изображением дуба не обнаружилось – обыкновенная фотография и ничего больше.
– Действительно, ерунда, – поморщился Кирилл. – Еще немного и я начну подозревать, что во всем виноваты маленькие зеленые человечки. Так что, хватит глупостями заниматься, пошли спать.
Олег неуверенно взглянул на часы, покосился в сторону коридора.
– Даже не думай! – прикрикнул на него Кирилл, – никаких гостиниц! Комнат и диванов, слава богу, у нас хватает.
– Действительно, какой смысл? – поддержала брата Светлана. – Завтра, то есть уже сегодня утром все равно вместе в милицию идти.
Олег перевернулся на спину, потянулся и открыл глаза. Напротив, на стене большие китайские часы с круглым циферблатом. Однако, уже девять пятнадцать! Хотя если вспомнить, во сколько они вчера легли, то не так уж и поздно.
Как наиболее почетному гостю, Светлана постелила ему не в проходном зале, а в отдельной комнате. Он встал, сделал несколько разминочных движений, оглядывая обстановку. Вчера он этим как-то не заинтересовался – рухнул на диван и тут же заснул, словно его выключили.
Кроме раскладного диванчика, на котором он ночевал, здесь стоял еще письменный стол с компьютером, на отдельной тумбочке пристроился лазерный принтер. У стены высокий стеллаж забитый научно-технической литературой, самыми разнообразными справочниками, словарями и энциклопедиями. Очевидно, комната служила супругам кабинетом. На подоконнике стойка с дисками: игрушки и программные системы, примерно пополам, рядом небрежно брошены несколько исписанных крупным почерком листов формата А-4. Почему то Олег не сомневался, что все это принадлежит Денису, мужу то есть. А вот стол, Светланино рабочее место. Под клавиатуру компьютера подсунут край тонкой ученической тетрадки в бледно-зеленой обложке, рядом – простая шариковая ручка. На уголке стола пристроилась аккуратная стопка книг – толстый орфографический словарь, том Адама Мицкевича из «всемирки» и брошюрка по обучению кун-фу, с подробными описаниями приемов и рисунками. Интересный набор. Словарь – понятно, это вопросов не вызывает, кун-фу – в общем, тоже. Без хорошего мордобоя сейчас ни одна книжка не обойдется, даже самый сопливый любовный роман. Но Мицкевич?
Олег взял книгу в руки, раскрыл на странице, заложенной бумажной полоской. Тонкая, проведенная простым карандашом фигурная скобка, выделяла строфу:
Но от князей ведут свой древний род Юраги,
И мне-то каково разыскивать бумаги!
Пускай москаль пойдет и спросит у дубравы,
Кто ей давал патент перерасти все травы?
Он пожал плечами – наверное, в том опусе, что Светлана сейчас пишет, кто-нибудь из главных героев поляк по происхождению.
Посмотрел на зеленую тетрадь и не удержался – перелистал. Короткие рабочие заметки: «в первой части как-то воткнуть объяснение, откуда взялась машина», «не забыть уточнить внешний вид Макса», «в конце рассказ про старую актрису, со слезой. И какое вино они пили?». Попадались записи более невнятные: «Допустим. И что из этого?», «куда уехали?», «мерзкий смех». Больше всего ему понравилось короткое «потом», написанное так размашисто, что занимало почти полстраницы. Он улыбнулся и положил тетрадку на место, постаравшись подсунуть уголок под клавиатуру точно так же, как было раньше.
