Ирина Комарова - Скрипач не нужен?
– Ты знаешь итальянский?
– Ну, немножко, в силу профессиональной необходимости, я в итальянском ориентируюсь. И в любом случае, в состоянии прочесть имена. Кроме того, там на каждой странице было по десятку очень четких, качественных фотографий, – он засмеялся, – особенно мне понравилась та, где Джакомо, в одних шортах и босиком, плясал вокруг костра на лужайке перед домом.
– Представляю, – она тоже хихикнула. – А что дальше было?
– Дальше ничего особенного. Им надоело развлекать почтеннейшую публику, а кроме того, Марине предложили контракт на три оперы в Австралии. Так что они в два дня договорились об условиях развода, дали указания своим адвокатам и каждый занялся своим делом. Через полгода оба были свободны и счастливы. Марина оставила фамилию Джирро, потому что на западе с ней проще вести дела, да и у нас, честно говоря, тоже. Джакомо это было приятно. Теперь у них прекрасные отношения и когда Марина бывает в Неаполе, они обязательно встречаются.
– Как это у нее выходит, – покачала головой Светлана. – Мне кажется развод, это так страшно. Вот ты живешь с человеком, это понятно. А если разводишься, значит не можешь больше жить, значит тебе с ним невыносимо. Как же тогда можно оставаться в хороших отношениях?
– У тебя просто неправильный настрой. Мы все живые люди, бывает, что совершаем ошибки, но зачем же до ненависти доходить?
– Я не говорю, что обязательно ненавидеть надо, но такую вот идиллию, мне тоже трудно себе представить.
– Ну и зря. Марина очень хорошая женщина и она тебе непременно понравится, – он прикусил язык. К счастью, Светлана не обратила на его слова внимания.
– Да я же не о ней, я о себе говорю. Я себя разводящейся вообще не представляю. Мы с Денисом…
Если бы она не замолчала, он бы, наверное, стукнул кулаком по столу. Или закричал, или швырнул чашку на пол. Все, что угодно, но он не желал слушать про Дениса. А тем более невыносимо было это «мы с Денисом».
Но она замолчала. Потом спросила:
– А ты с ней так же шумно разводился?
– Нет, конечно. У меня не было фамильного сервиза, а у Марины афиш. Мы оба были студентами, делить, кроме Ксюшки было нечего. Понимаешь, мы очень быстро поняли, что вся эта затея, наш брак я имею в виду, была ошибкой. Она хотела петь, у меня были свои планы. Кончилось тем, что Ксюшка жила у Марининой мамы, а мы превратились в, так сказать, приходящих родителей. Начали ссорится, все чаще и чаще. В конце концов решили, что если хотим сохранить друг к другу хоть какое-то уважение, надо разводится. Как видишь, помогло.
– Действительно, – Светлана смотрела на него с удивлением. – Вот он, значит твой секрет хороших отношений. Просто нужно развестись вовремя.
– В общем, да. Не доводить дело до того, что двое уже не могут в одной комнате находится.
– Знаешь, для меня эта мысль довольно… новаторская. У меня понятия о семье несколько… как бы это сказать, более патриархальные.
– Домострой?
– Примерно. Ладно, а дочка ко всему этому как отнеслась?
– Когда развод состоялся, ей было всего два года, так что он ее мало волновал. А потом… она выросла с бабушкой, но родители, тем не менее, у нее были, правда не одновременно. Хотя, при нашей артистической жизни все было бы точно так же, и если бы мы продолжали жить вместе. А Ксюшка сейчас музыкальную школу заканчивает, по классу фортепиано. Ее там еще пару лет продержат, потом училище и консерватория – прямая дорога. Раньше она все мечтала стать аккомпаниатором, чтобы ездить на гастроли с родителями, потом поняла, что придется выбирать кого-то одного, плюнула и заявила, что сама станет великой пианисткой. Мы с Мариной заверили ее, что нисколько не возражаем.
– Я думаю! Это, наверное, так приятно – вот ты в зале и твой ребенок выходит на сцену, садится за рояль…
– Кой черт приятно! Для меня ее концерты хуже каторги. Сижу весь мокрый от страха, а сердце колотится так, что вообще ничего не слышу. Даже на школьных утренниках. А когда их школа в малом зале консерватории отчетный концерт устраивала, я вообще чуть концы не отдал. Схватился за какую-то постороннюю тетку и держался, пока Ксюшка из-за рояля не встала. Потом извиняться пришлось. Хорошо тетка нормальная оказалась, когда я объяснил, что это из-за дочки волновался, говорит: «Ничего. Только имейте в виду, у меня сын на виолончели во втором отделении играть будет, так тогда моя очередь будет в вас вцепляться». А жена обиделась, почему я не за нее ухватился, она ведь тоже рядом сидела, только с другой стороны, а за постороннюю женщину. Ну как я мог ей объяснить, что вообще ничего в тот момент не соображал?
– Я не поняла, это Марина обиделась?
– Нет, что ты! Марина тогда в Италии была. А вообще, она в этом отношении еще хуже меня. Когда Ксюшка играет, Маринка даже в зал не заходит – стоит под дверью и плачет.
– Но ты сказал, жена? – похоже, Светлану мало заинтересовали переживания Марины.
– Так это другая, Людмила. Я тогда второй раз женился. Правда с ней вышло все еще хуже. Понимаешь, с Маринкой мы не ужились, но все равно, оба были музыкантами, людьми, как Кирюшка говорит, творческими, – он слегка усмехнулся и развел руками, словно извиняясь за напыщенное выражение, – и понимали, что это означает. А Люда из бюрократов. Руководящий чиновник, то есть, чиновница. Так что, с одной стороны, ей очень нравилось быть супругой уже довольно известного скрипача, с другой – страшно раздражало все, что с этим связано. Поездки мои бесконечные, гастроли. То есть, против Франции или Испании она не возражала, даже готова была составить мне компанию, но вот зачем мне надо было ехать в Хабаровск, это объяснить было невозможно. То что я занимаюсь дома, тоже мешало. Ее можно, понять: когда в соседней комнате по нескольку часов в день играет скрипка, это раздражает.
– Не знаю, мне не мешало. Я под Кирюшкину скрипку даже засыпала преспокойно.
– Счастливый дар, – усмехнулся Олег. – А вот Людмила не могла. Одним словом, промучились мы около пяти лет, и с обоюдным облегчением разбежались.
– И с ней ты тоже сохранил прекрасные отношения.
– По крайней мере, с тех пор мы не виделись, так что поссорится возможности не было. Слышал, что она вышла замуж за дипломата и уехала из Москвы. Куда-то в Южную Америку.
– Судя по всему, тебя это и не особенно интересует.
– Абсолютно не интересует.
– Как странно, – Светлана поставила локти на стол, опустила подбородок на переплетенные пальцы, – ты два раза был женат…
– Кхе, – кашлянул Олег, – если быть точным, то три.
– Что три?
– Три раза женат.
Секунду она растерянно молчала, потом холодно заметила:
– Подумать только, какая у вас в Москве жизнь интересная.
