Квест на троих (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна

Увидев Евгению у входа, Глеб вновь поднялся и встретил её. Взяв под руку, повёл к столу, у которого стоял в ожидании только один мужчина. Тот, что её насторожил, видимо, куда-то отошёл или ушёл совсем. Осознание этого принесло и облегчение, и разочарование одновременно.

— Не нервничай, Евгения, — тихо сказал Глеб, почувствовав её волнение. — Это владелец местной фирмы, с которой у нас контракт. Немец с прекрасным знанием русского языка. Можешь пообщаться с ним на его родном, если не постесняешься своего немецкого. Хочешь?

— Глеб, я точно не помешаю?

— Нет. Не помешаешь. Официальные переговоры закончены. Он делится воспоминаниями о поездках в Россию.

Вопреки своим страхам, Евгения быстро освоилась за столом. Курт Шефер оказался подтянутым и довольно привлекательным мужчиной лет пятидесяти. Едва познакомившись, они быстро нашли общие темы для разговора. А ещё через пятнадцать минут Глеб с нескрываемым удивлением принял новость о её неплохом знании немецкого языка. Хотя практики явно не хватало.

Курт Шефер, с её разрешения, с энтузиазмом принялся помогать Евгении в освоении светских разговоров на немецком языке, на примерах показывая отличие берлинского диалекта от литературного языка.

Ужин прошёл в расслабленной и дружеской атмосфере. Прощаясь, Курт потребовал непременного присутствия Евгении при будущих встречах.

Глеб отправился провожать немецкого партнёра к автомобилю, а Евгения вернулась в номер. Кинулась к столу, открыла ноутбук, вошла в почту и попросила Кристину выслать фото, которое они вдвоём рассматривали в домике для новобрачных. На котором красовались Вадим, Глеб и неизвестный мужчина. Сидела и, нетерпеливо перестукивая пальцами по столу, мысленно молила дочь быть в эту минуту у компьютера. Видимо, была услышана, и письмо Кристины проявилось на экране.

Открыла. Всмотрелась в мужчину, стоявшего к фотографу спиной. Поняла сразу. Это он. Тот, кто был в ресторане с Глебом. Одновременно осознала, что не факт более раннего просмотра фотографии всколыхнул её память. Что-то совершенно другое. Движение тела... как поднимался... как разворачивался. И движения его головы: вот он поворачивается, подбородок чуть задирается и тут же опускается вниз.

Евгения отвела взгляд от ноутбука и уставилась в стену. Да, она была знакома с этим человеком. И да, у неё были недоброжелатели из-за рубежа: мало какие контракты она пропустила без боя. Заставляла менять условия в пользу своего предприятия... Но... чтобы так всколыхнулась память?

Вновь перевела взгляд на экран. Фотография статична, поэтому в домике для новобрачных она смотрела на мужчину равнодушно, а в ресторане он двигался, и именно его движения заставили нервы отозваться на сигналы памяти. Где-то на уровне интуиции понимала, что воспоминания могут быть далеко не радужными.

И всё же продолжала рассматривать фотографию до тех пор, пока не услышала щелчок дверного замка. Поспешно закрыла ноутбук.

Войдя в номер, Глеб сразу подошёл к ней и, наклонив голову к плечу, спросил:

— Говоришь с английским уровень повыше?

— А что?

— Больше не отвертишься от встреч. Пока от полуофициальных и неофициальных. Потом Зарина поможет освоиться с технической спецификой бизнеса. И никаких отговорок.

Шагнул ещё ближе, заглянул в её глаза тёплым серым взглядом. За талию притянул к себе.

— Сегодня останемся в отеле. Наслаждаемся друг другом весь вечер и всю ночь до утра. А начнём с джакузи...

Вернувшись в Гнездо, Глеб повёл Евгению на экскурсию в детский блок. Она забыла, как дышать. Просторное помещение бывшей гостиной было разделено на несколько зон и больше напоминало магазин игрушек, чем игровую комнату.

— Глеб! Да мы здесь детей растеряем!

— Не растеряем. Камеры работают с детекторами движения. Пойдём, посмотришь детские.

— Детские? Их несколько?

— Четыре индивидуальные и одна общая для занятий: рисования, лепки и... чего там ещё...

— Настольные игры и игры для развития мелкой моторики. Глеб, я в восторге.

Первым вопросом после осмотра детского блока стал вопрос о дате очередного приезда детей.

— Через пару дней привезут твоих непосед.

— Не только моих, но и твоих, Глеб.

— Согласен. Но помни, что через полторы недели нас ждёт поездка в Венгрию. И ты будешь со мной в новом качестве.

И всё-таки любимым местом Евгении были не помещения особняка, не синяя комната и даже не детский блок. Она любила тот маленький кусочек Чёрного моря, что был виден между двумя горами. Любила обрыв.

Посещала его каждый день, когда была в Гнезде. И лишь дождь или сильный ветер могли помешать ей медитировать на краю обрыва: просто бездумно смотреть на море, общаться по телефону с семьёй, переписываться с теперь такими далёкими подругами. А могла просто сидеть и вспоминать прошлое.

Именно здесь и в этот день, расположившись на бревне у потухшего костра, она откровенно призналась себе, что любит Глеба. Возможно, даже с первого дня, как приехала в Гнездо из клиники Грача.

И если раньше она была готова к разрыву, оставив себе право на яркую и добрую память о проведённом с Глебом времени, то теперь осознала, что готова прорасти в него корнями. В самого Глеба, в его особняк, в этот воздух, в эту высоту над уровнем моря, в этот костёр, дарящий свет, тепло и дружеское общение. И даже в почти постоянные ветра.

Неужели она способна влюбиться снова? Как и тогда: окунуться в любовь с головой? Сердце дрогнуло от болезненных воспоминаний, протянувших свои нити из той глубины души, куда они были спрятаны много лет назад:

— Отправь мне телеграмму, и через сутки я буду у твоего порога. Заберу к себе.

— Господи, ну почему до сих пор больно, — прошептала она и с усилием сплела пальцы. — Заткнись, память! Если не можешь вышвырнуть из себя прошлое, то хотя бы не выставляй его наружу! Давай лучше вспомним водопад. А ещё те стихи, которые мне читал Глеб. Про пианиста... ну, давай, напомни... Поверь таланту пианиста... Услышь мелодию любви… Как там дальше?.. А... вспомнила… И нот волшебных переливы... В свои объятия прими...

— Я не помешаю? — раздался голос Глеба.

Евгения распрямилась.

— Что ты там бормочешь себе под нос? — продолжил он.

— Вспоминаю твои стихи.

— Какие из них?

— Те самые. Первые. У водопада.

— «Пианист»? И в каком месте застряла?

— Кажется, на четвёртой строчке.

Глеб поднял Евгению за руку и прижал к груди.

— Если хочешь, сегодня могу повторить... — прошептал он, наклонившись к уху.

— Хочу... — Евгения спрятала лицо на его груди.

— Всё-таки я мало уделяю тебе времени, если ты приходишь сюда грустить.

— Нет, что ты. Я здесь не грущу. Здесь отдыхает моя душа.

— Она так устала? Надеюсь, не от меня?

— Отдыхает от многолетнего отсутствия взаимной любви.

— И боли?

— Не надо об этом, пожалуйста.

— Ладно. Давай о хорошем. Правильно я понял, что теперь взаимная любовь появилась в твоей душе?

— Глеб, — улыбнулась Евгения, — я принадлежу к тому поколению женщин, когда было принято первому признаваться в любви мужчине.

— Вот как?

Глеб заключил её лицо в свои ладони и запрокинул голову.

— Я люблю тебя, Женька.

— И я люблю тебя, Глеб.

— Доверь мне свои губы... и себя.

Глава 20. Побег из Гнезда

На следующее утро после необычного признания в любви, Евгения проснулась рано. Не спалось. Она несколько раз прокрутила в памяти вчерашний удивительный вечер и ещё более удивительную ночь, вновь подарившую ей необычную близость.

Евгения встала, чувствуя себя абсолютно счастливой. Мурлыкая под нос песни, приняла душ и закуталась в уютный мягкий халат.

Она активировала ноутбук и, ожидая его загрузки, откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза. Мысленно ещё наслаждалась нежностью Глеба. Нерастраченной нежностью. Как будто он специально для неё всю жизнь копил запасы...