Тихоня для Туза (СИ) - Николаева Ольга "Anabolik"
Но Тихон этого не позволил – поднял меня на руки, потащил куда-то.
– Эй? Что ты творишь?
– Где комната Миланы?
– Мы не пойдем туда. – Попыталась дернуться, но Тихон уже заранее был готов: похоже, слишком хорошо изучил мои повадки. Так прижал к себе плотно, что никак не получалось брыкаться.
– А куда пойдем?
– Никуда. Иди к дяде Коле и ложись спать! А я лягу вместе с Кирюхой!
Покричать бы… Да все соседи спят. Наверное. Скорее, конечно, греют уши под дверями: не часто такие приключения случаются, как сегодня. Вернее, никто и никогда еще не видел здесь моего ухажера. Это же шоу такое, какого по телику не покажут!
– Нет уж. Я зря, что ли, столько испытаний прошел?
– Тебя никто не заставлял. – Шептать пришлось ему куда-то в шею – горячую, с бьющейся жилкой, которая начала биться еще сильнее от касания моих губ. Сложно спорить, в общем-то, когда тебя саму так испытывают…
– Я хочу потискать тебя. Сильно хочу.
– Мне нельзя ничего, помнишь же? ПМС, между прочим, тоже никто не отменял. Обижусь ни на что, начну лягаться!
Уже можно было признаться, что сдалась… Но разве можно так, прямо сразу? Тем более, вспомнились всякие разные гадкие слова и намеки. И неважно совсем, что чаще всего Тихон был прав!
– Покажи мне нужную дверь, Стефания. А потом уже будем разбираться.
Эх, была не была. Лучше так, чем устраивать праздник любопытных ушей для всех не спящих.
– Вот она. Только нужно вернуться в мою комнату, за ключом.
– Давай, бегом! Я тебя здесь подожду!
Надо же, поверил. Спустил меня на пол, прислонился к стене. И конечно, не забыл шлепнуть по заднице – видимо, для ускорения.
Что я делаю, господи, что я делаю? Сама сдаюсь в мужские руки. Сама! И почти трясусь от предвкушения. Никогда никому не признаюсь, но я тоже люблю с ним тискаться. До ужаса люблю!
Кирюха сладко сопел, и слава всем богам. Иначе б тоже начал комментировать. А мне и так от сестры еще прилететь должно, за ускоренное просвещение племянника – он ведь раньше не видел, что такое «любляться» и «целуваться»… И вопросов на эту тему никому не задавал…
– Давай, бегом заскакивай.
Влетела в комнату Миланы, Тихона за руку затащила, тут же защелкнула замок. От кого – и сама не знаю, но очень хотелось, чтобы никто не помешал больше нашему уединению.
– Наконец-то!
Не успела больше и слова сказать – мой рот закрыли горячие жадные губы. И все я наврала про лук с чесноком, просто к нему придиралась. Очень вкусный, очень сладкий, невероятно сладкий рот у этого мужчины.
Он нашел кровать каким-то шестым чувством – не глядя, в темноте, уселся на нее, и меня усадил на свои колени сверху. Поцеловал в шею. Ровно туда, где это ощущалось всего острее…
Забыла выдохнуть, упиваясь тем, как щекотные иголки мурашек разбегаются по всему телу. Даже зажмурилась от удовольствия, хотя и так не видела ничего.
И пальчики на ногах подогнулись – все, как положено. И бедра от желания свело. И то, что между ними расположено, тоже очень сильно сжалось и запульсировало. И ничего в этом страшного, как выяснилось. Это очень даже приятно и хорошо, а не противно! Зря я так плевалась когда-то на описания в романах…
– Что?
Тихон как будто прочел мои мысли.
– Я разве что-то говорила сейчас?
– Бубнила, да. Но вроде как довольное…
Он оторвался от моей кожи, чтобы задать вопрос, и снова к ней припал.
– Довольное, да.
– Тогда бубни дальше.
Разрешил, блин! Дал высочайшее благословение! Так и захотелось влепить подзатыльник за это великодушие…
Но эта мысль опять забылась, потому что стало слишком хорошо – Тихон задрал пижамную кофту мне до самого горла, добрался до сосков, да так и застрял на них. Целовал, покусывал, втягивал в рот, облизывал – что-то еще творил непотребное, от чего захотелось и ныть, и ерзать, и скулить.
Ну, и я не стала себе отказывать в удовольствии – ерзала, ныла, слегка попискивала.
– Тшшш, потише чуток. За стеной же, вроде, дядя Коля. Еще придет проверять, что я тут делаю с тобой…
Припугнул, как будто, но я по голосу поняла – улыбается.
– Заставит жениться. По-любому.
Тоже прыснула, но громкость слегка убавила.
– А, ну, тогда шуми. Пускай заставляет.
Разрешил. И простимулировал еще – провел пальцами по ребрам, щекотно и в то же время нежно, очень бережно и аккуратно.
– Боже, как хорошо-то… – Наслаждалась игрой его мышц под пальцами, шириной плеч, жарким дыханием…
– Что хорошо? Согласна, что ли?
– О чем ты?
Зачем, вообще, разговаривать, если занят тисканьем? Занимаешься одним важным делом – не нужно на другие отвлекаться. Иначе ничего хорошего не выйдет!
– Замуж хочешь, ты же этому рада?
– С ума сошел? Или опять стал пьяный?
– Я и не трезвел еще.
– Тогда не болтай, а делай. А то я поверю в серьезность твоих намерений. И утром не сможешь отбрехаться!
Он открыл рот. Что-то хотел сказать, наверняка – важное. И тут же закрыл его, заставив меня разочароваться. Все-таки, очень приятно, когда тебе предлагают выйти замуж. И пускай это происходит не совсем в правильной обстановке.
Я уже почти обиделась. Но тоже услышала звук поворачивающегося в замке ключа. В горле пересохло от волнения и растерянности…
А затем включился свет.
– Мила? Откуда ты здесь?
Моя дорогая сестренка еле держалась на ногах, щурила воспаленные глаза, которым, кажется, не хотела верить.
– А ты? Что здесь делаешь?
Она, кажется, успела заметить наш непотребный вид, и даже отвернулась. Начала расстегивать рабочий костюм.
– Мил, подожди, мы сейчас уйдем, а потом уже будешь переодеваться.
Не то, чтобы я сильно смутилась… Но, зная привычки сестры, подозревала, что она сейчас снимет и штаны, а не только рубаху…
– «Мы»?
– Прошу прощения. Похоже, вы меня не заметили… – Тихон решил, что пора напомнить о себе.
– Заметила.
Открыла дверцу шкафа, спряталась за ней. Соблюла приличия, так скажем.
– Мы сейчас уйдем. Прости, Милан, я не думала, что ты вернешься сегодня.
– Не надо, оставайтесь. Я к Кирюхе пойду.
Что-то меня смутило в ее поведении. Очень странная Мила была, непонятная.
– Мил, что случилось? – Сестра ни разу не заставала меня в обнимку с парнем, и ощущения были неуютные. Хорошо еще, что она в нашу сторону не смотрела.
– Все в порядке. Не волнуйся, Стеф. – А вот голос ее говорил о чем-то, совсем противоположном.
– Милана, я сам сейчас уйду. Прошу прощения, что оказался здесь без вашего разрешения.
Тихон помог мне поправить одежду, усадил рядом, а сам встал.
Поразил просто. Не ожидала от него такого понимания.
– А вы кто, вообще?
Офигеть. Сестра, похоже, только сейчас мужика в своей комнате заметила. С ее сестрой. Почти раздетых. Чудеса в решете!
– Тихон. Туземцев. Рад знакомству.
– А. Это вы Тихон. Спасибо за все, что вы для нас сделали!
– И все? – У меня уже все начало зудеть. Хотелось просто схватить ее за плечи и потрясти хорошенько.
– Не за что. Я не мог не вмешаться. – Стоит себе такой, в одних семейниках с чужой задницы, и в растянутой майке. А вещает, как будто пришел на какой-то светский раут, такой весь вежливый и приличный, что даже противно стало.
– Я не знаю, как вас благодарить. Но очень прошу – Стефу не обижайте, пожалуйста. Хватит в нашей семье одной несчастной идиотки.
Сестра, наконец-то, выбралась из-за дверцы шкафа и как-то по-старушечьи уселась в старое продавленное кресло. Как будто на нее навалились все беды мира…
– У вас что-то случилось, Милана?
Даже Тихон, черствый, жесткий, равнодушный хам, что-то почувствовал неладное.
Прокашлялся, покрутил головой, присел на корточки напротив сестры.
– Ну… Не то чтобы…
Она смотрела в сторону. Явно что-то скрывала.
– А все-таки? Я могу вам чем-то помочь?
– Нет, Тихон, спасибо. Вы и так очень много сделали для нас. Дальше уже сами, как-нибудь…
