Цена твоей любви (СИ) - Дашкова Ольга

– Между прочим, мне нельзя расстраиваться, а ты говоришь гадости, я беременна.

Долгая пауза, я перестаю дышать, тело моментально покрывается липким потом. Беременна? Как? Нет, я знаю, как такое происходит, но этого не может быть.

– Беременна? Это точно? – Савелий задает мой вопрос.

– Да, я думаю, что да, по всем признакам.

– Так это еще неточно?

– Нет, но, если надо, я могу сходить к доктору. Папа, что за вопросы? Ты не веришь мне?

В голосе чувствуется истеричная нотка, Диана всхлипывает, я думаю. Последний наш с ней секс был в день открытия ресторана, когда я встретил Регину.

Тогда не сдержался, был с Дианой без защиты, до этого не спал с ней почти месяц, дела, командировки, да и желания никакого не возникало. Две недели, это было даже меньше двух недель назад.

– Ты точно уверена?

– Папа, что опять за недоверие? Когда я тебя обманывала?

Слезы полились ручьем, Диана начала всхлипывать громче, открыл глаза, поморщился от яркого света. Белый потолок, хотел приподняться, но боль пронзила левое бедро.

– Матвей, милый, ну наконец-то ты очнулся, я так переживала. Господи, как ты? Позвать доктора?

Диана назойливой мухой жужжала над ухом. Как только пошевелился, страшно заболела голова. Но, держась за край кровати правой рукой, сел, закрыв глаза, слегка повело в сторону, удержался.

– Наш герой очнулся. Прекрасно, что с Шамилем?

Вопросы по существу, не «как твое самочувствие, Матвей Евгеньевич?», а сразу о своих делах. Это вполне предсказуемо, не в обиде, их забота мне не нужна.

– А что с Шамилем?

– Не придуривайся, надеюсь, память тебе не отшибло при аварии.

– Было бы неплохо.

– Кончай шутки шутить, у моего дома уже сидит пара его ребят и в офисе, вместе с налоговой и ментами, только они конфискуют компьютеры и документы, а те ребята ждут команды взять стволы.

– Ну и при чем тут я? После нашего с Шамилем разговора он дал два дня, чтоб нашли груз или вернули деньги вместе с неустойкой и компенсацией морального вреда.

Открываю глаза, картинка более-менее четкая, за окном жаркое летнее утро или день, не понимаю. Диана выглядит нелепо в вечернем коротком платье, косметика размазалась по лицу, сама бледная, облизывает сухие губы.

Нет, она не может быть беременна, по ней же видно, что наркоманка, руки трясутся, глаза бегают.

– Папа, чего ты пристал со своим Шамилем? Иди он к черту. Ты что, не видишь?Человеку плохо, он после аварии.

– Дура конченая, нам всем через два дня будет плохо. В хорошем случае нас убьют, потому что лучше уж так, чем нищенство. И не будет у тебя никаких тряпок, цацек, клубов и дорогих машин. Ничего не будет, ты понимаешь это своим куриным мозгом?

Нечасто я видел, чтобы Демидов орал, брызжа слюной. И выглядит он очень плохо, лицо красное, губы трясутся, держится за сердце. Снова ищет таблетки в пиджаке, кладет одну под язык.

Диана на самом деле ничего не понимает, лишь моргает слипшимися ресницами, открыв рот.

– Но ведь Матвей все уладит. Правда, любимый? Ты ведь поговоришь с Шамилем, или как там его звать, и все наладится. Так?

– Думаешь, ты сейчас нужна ему? Он выжал из нас все что мог и женился на тебе, дуре, именно из-за твоих денег, точнее, моих. Чтоб дальше идти по головам, как он это умеет и любит. Я чувствовал, я знал, что все этим и закончится, что я буду просить помощи у детдомовского выскочки, отродья, который был никому не нужен, а мы подобрали.

А вот это обидно. Но уже плевать.

– Твоя законная жена беременна. А ты трахаешь невесту ее брата. Красивая девочка Регина, правда? Такая нежная. Как вы с ней и с сыном провели выходные? Тебе понравилось играть в такую идеальную и красивую семью?

– Как трахает? Я…я не понимаю…Регину, эту бледную рыжую сучку? Что за сын?

Я бы сейчас убил его, выдернув шнуры из приборов, обмотав вокруг шеи, и с наслаждением бы затягивал. Чтобы слышать хрипы этого старика, видеть, как глаза вылезают из орбит. Как его тело содрогается в последних конвульсиях, и жизнь уходит уже навсегда.

Но из меня сейчас никудышный боец, да и не хочу марать руки об эту тварь. Двигаюсь ближе, смотря в мутные глаза старика. Знаю, ему осталось совсем немного, жизнь все расставит по своим местам и накажет по заслугам. Меня уже наказала.

– Если ты тронешь пальцем ее и моего сына, я закопаю тебя живьем, в дерьме, не побоюсь замараться, и ты будешь глотать его, пока не захлебнешься окончательно.

– А, вот я вижу моего Жарова, готового на все ради своих интересов.

– Папа, я не поняла, что за ребенок? Какой сын? У Матвея есть любовница?

Никто не обращает внимания на истерику Дианы.

– Не ваш и никогда не был.

– Да, ты слишком умный для этого. Но вот тебе загадка, решишь, никто никого не тронет. А будешь вставать на дыбы, кому-то станет плохо. Решишь мои проблемы, избавишь от Шамиля, найдешь груз, девочка с пацаном будут жить. Если нет, то жить будут, но ой как плохо. Грубо, но доходчиво.

Сжимаю кулаки, не отводя взгляда от Демидова, понимаю, старик может блефовать, но то, что он все знает, это точно. Рано, ой как рано, конечно, все открылось, но я думал, что у меня есть время.

– Принеси мои вещи.

– А вот это верное решение.

Нет времени с ним спорить, надо найти Регину и Костика, увезти, спрятать. У меня все еще есть надежда, что они дома, что она нормально добралась и сын в безопасности.

– Матвей, ты не хочешь мне все объяснить? Куда ты собрался? К ней? Матвей, ты слышишь меня?

– Сейчас найдем для тебя вещи.

Савелий уходит, что-то кричит охране, что стоит за дверью. Диана продолжает напирать с кучей вопросов, срываясь на крик.

– Я беременна, ты слышал? Я жду от тебя ребенка, а ты собрался бросить меня? Бросить нас?

– Я не знаю, от кого ты беременна.

– Как… Да как ты смеешь?

– Мне плевать, от кого ты беременна и беременна ли вообще. Мы разводимся.

– Матвей, нет!

– Диана, да, это не обсуждается.

– Я убью ее, эту рыжую подлую суку. Лично выцарапаю ей глаза и оболью кислотой, чтоб страдала до конца своих дней.

Встаю с кровати, болит вся левая сторона тела, удар пришелся на нее, хорошо помогли подушки безопасности, так бы мог переломаться весь.

Хватаю правой рукой Дину за горло, сильно сжимаю, подтягивая к себе. Она испуганно дергается, пытается оттолкнуть меня, упираясь в грудь.

– Я, тварь, тебя на куски порежу, если хоть тронешь ее пальцем. Уяснила? Повтори.

– На куски…если трону.

В очередной раз убеждаюсь, каким я был слепым и глупым, чтобы так испоганить собственную жизнь. Кажется, не расплачусь за это никогда перед своей девочкой.

– Если я только узнаю, вместе с папой будешь глотать дерьмо.

– Отпусти, отпусти… я… я… поняла, Матвей.

34

– Все в порядке, небольшая ангина, она же вызвала повышение температуры. Я выпишу нужные лекарства, два-три дня, и все пройдет.

– Ангина?

– Да не волнуйтесь вы так, на вас лица нет. Что холодное ел, признавайся? Мороженое?

– Да.

Костя кивает, точно, Матвей в парке покупал мороженое. Господи, словно это все было в другой жизни и не со мной.

Придя домой под утро совершено без сил, я лишь умылась, надела футболку и легла спать.

Уснула моментально, этот день окончательно вымотал и, кажется, выжал из меня все последние силы. Сцена с бывшим женихом, которого даже вспоминать противно, разговор с Матвеем, авария, спасатели, больничная палата. Его истеричная жена и тесть со странными намеками.

Все неслучайно, авария была подстроена, Матвей не мог не справиться с управлением. Значит, он кому-то мешает, и от него решили избавиться. Если бы вместе с ним погибла я, всем бы было все равно.

Наутро у Кости поднялась температура, сразу поехали в частную клинику. И вот сейчас немолодой доктор, тщательно осмотрев ребенка, дает указания по лечению:

– Полоскаем горло как можно чаще нужным раствором, соблюдаем постельный режим, больше пьем жидкости. Через пять дней желательно снова показаться.