Изабелла Сова - Вкус свежей малины
— Да, конечно. Но Виктор по отношению ко мне вел себя безукоризненно. Я решила, что это был единичный эксцесс, и больше не думала об этом.
— Но мне-то ты могла сказать, — не унималась Иола. — Мы уже были тогда подругами.
— Да я и собиралась, но на Новый год ты заявила, что Виктор — это твоя вторая половинка. «Какие-то странные выбрыки у него были, но теперь это прошло. Мы притерлись друг к другу». Помнишь ты эти свои слова?
— Какая я была наивная! — всхлипнула Иола. — Жила иллюзиями! И какие расходы! За что все это? Пусть мне кто-нибудь наконец ответит! За что?
Что можно ответить психологу?
— Ни за что. Без всякой причины, — объяснила я ей. — Помни о ценном опыте, который ты обрела.
— В гробу я видела такой опыт! Понятно? — взорвалась Иола.
— Может, тебе поговорить со специалистом?
— В гробу я видела специалистов! Я несчастна!
— Знаем, — не отставала я, — но это не повод так орать. Ты должна лучше контролировать свои эмоции.
— Малина, может, ты выйдешь со мной в кухню? — довольно хмурым голосом обратилась ко мне Эва.
— Да?
— Ты бьешь по больному.
— Я повторяю те же самые аргументы, которые были высказаны мне. Причем неоднократно.
— Вот это и значит бить по больному, — сказала Эва.
— Но раз уж мне приходилось выслушивать…
— Ты бьешь ниже пояса.
— Возможно, я не разбираюсь в анатомии, но думаю…
— Это вопрос не анатомии, — Эва повысила голос, — а чуткости, если это слово что-то для тебя значит!
— Чуткости, да? А куда Иолка спрятала свою чуткость, когда я страдала?
И тут мы услыхали, как хлопнула входная дверь.
— Ну что, теперь довольна? — спросила Эва.
18.07. Разумеется, нет. Мне хотелось отыграться на Иоле. Отомстить ей за равнодушие. Пусть почувствует, каково это. Человек подыхает, задавленный проблемами, а подруга рекомендует сходить в поликлинику к специалисту и еще требует контролировать эмоции. Я думала, что испытаю удовлетворение, именуемое некоторыми сладостью мести.
— Думала, что мне станет легче, — объясняла я Иоле.
Терзаемая угрызениями совести, я еще вчера позвонила ей, но она не взяла трубку. Сегодня вечером мы застали ее дома. Поначалу она притворялась, будто ее нет, но ее выдали шорохи, когда она смотрела в глазок. «У тебя нет выбора, — загундела на всю лестничную площадку Эва. — Мы знаем, что ты дома». Иола открыла все четыре замка, после чего демонстративно зашлепала на кухню. Мы за ней. Сели напротив нее, и я сразу перешла к конкретике.
— Так чего ж ты раньше не сказала, что мои советы так тебя нервируют?
— Я не такая асертивная, не мету так прямо взять и атаковать.
— Вчера смогла.
— Ну разозлилась. Мы целых четыре дня старательно тебя утешали, а ты так накинулась на Эву. Я подумала, что кто-то должен тебе показать.
— И показала. — Иола утерла крупную слезу, лениво сползающую по щеке.
Мне стало совсем уж не по себе. Я стояла, глядела в пол и покусывала кончик большого пальца.
— Все нормально. — Она протянула мне влажную от слез руку. — Все мы немножко виноваты. Я, ты, может, даже и ты, Эва. Потому что если бы тогда ты позвонила мне, хотя я знаю, что это все равно ничего бы не дало… Ладно, давайте сменим тему.
— Я за, — мгновенно согласилась я. — Тогда… а что ты будешь делать на каникулах?
— Не знаю. После разрыва с Виктором все мои планы рухнули.
Еще минута, и Иола снова захлюпает. Надо срочно овладевать ситуацией.
— А что с работой?
— Ничего. Та халтура, которую мне устроил Виктор, тоже накрылась. По понятным причинам.
— Не стоит жалеть, — мужественно продолжала я бороться. — Ты только загибалась бы от скуки в городе.
— Это не в городе, а на море, в суперсанатории. — Глаза Иолы вновь подозрительно заблестели.
— Ты же знаешь, какое у нас море. Грязный песок и нефтяные пятна на ледяной воде.
— Малина, я ценю твои усилия, но, может, действительно сменим тему?
— С удовольствием. Только о чем будем говорить?
— Доллар упал, — произнесла Эва, до того молчавшая как рыба.
— Круто, — отреагировала Иола.
— А я съезжаю с квартиры, — сделала я последнюю попытку.
— Знаю. А когда?
— Через десять дней.
— Ищешь?
— Мы думаем на эту тему, — поддержала меня Эва.
Пока что мы приняли решение, что пора искать. Но на нас навалилось столько проблем, что просто невозможно было сосредоточиться. Вдобавок мы бегали в поисках работы. То есть приняли решение, что пора начать бегать. Может, даже с завтрашнего дня.
19.07. Пора бы начать.
21.07. Сейчас уже и впрямь подпирает. С завтрашнего дня начинаем.
22.07. Мы собирались начать, но я слишком поздно встала. Все из-за погоды. Уж больно дискомфортная. Ну как можно что-то начинать в серый дождливый летний вечер?
— Можно бы написать объявления, — предложила Иола.
— Или посидеть за маленькой пива, — бросила Эва.
И вот мы сидим за большой, взяли одну на всех. Дешевле выходит.
— У меня сегодня была беседа насчет работы, — сообщила Иола.
— И что?
— Прихожу в фирму. Показываю CV, рассказываю о себе. Там сидит такой мужик, выслушал он меня и спрашивает, прошла ли я практикум по психотерапии. Я отвечаю, что нет, поскольку не собираюсь быть психотерапевтом. Кроме того, это очень дорогой практикум, и я предпочла платить деньги за изучение немецкого.
— А он что на это?
— Заявил, что им нужен специалист с терапевтической подготовкой и что я еще не готовый специалист. Учебы и работы в школьных лагерях недостаточно. Ну, я спросила у него, какой практикум он мне порекомендовал бы. Знаете, что он мне ответил?
— Ну?
— Цитирую: «Не могу вам ничего порекомендовать, так как, если бы я это сделал, вы могли бы ожидать от меня, что впоследствии я приму вас на работу, а этого обещать я вам не могу». А я всего лишь просила совета.
— Господи, какая предусмотрительность. Какой-то психолог-псих.
— В прошлом психотерапевт, а сейчас руководит фабрикой по переподготовке менеджеров.
— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась я у нее.
— Совершу безумство и закажу еще одно пиво. Правда, до первого у меня осталось всего тридцать злотых, но плевать я хотела на это.
Ну-ну. Похоже, близятся большие перемены.
23.07. Наконец-то мы начали поиски. Эва пришла ко мне около двух, и мы уселись писать объявления. Трудное дело. Надо обдумать содержание, приготовить бумагу, включить принтер. Но в нем не оказалось чернил. Будем писать от руки.
— Пиши: «Сдается приличная квартира на двух человек».
— Приличной может быть сцена в фильме, — поморщилась Эва, — а не квартира.
— Хорошо, зачеркиваем. Но я добавила бы «срочно». Нам остается четыре дня.
— Ты что! Если написать «срочно», они к любой мелочи будут придираться. Просто «сдается» и все. Нам не к спеху, времени у нас навалом.
— Сделаем вид, — не без едкости улыбнулась я. — А если никого не найдем?
— Плюнь через левое плечо.
— А если?
— Вот тогда и будем огорчаться. Знаешь, сколько это еще часов?
— Не так уж много. Хорошо, пишем объявление. Потому что я уже чувствую напряг. А чего мы так долго ждали?
— Ждали позитивного развития событий, — объяснила Эва, — но тщетно.
— А это всегда тщетно. Ты разве не знаешь закон Мерфи? Если что-то может пойти плохо, то так оно и пойдет. Пожалуй, я начинаю верить в теорию Анки.
— Наверно, Иолы?
— Нет, Анки. Она придумала ее, после того как рассталась с Петром.
— То есть после того, как он стал жить с Лешеком.
— Ну да. Так вот Анка, обнаружив, что ее чемоданы выставлены на лестничную площадку, придумала теорию, по которой мир — это театр, где мы играем заранее установленные роли.
— Ничего нового.
— Погоди. Поначалу каждый тянет листок с ролью, чтобы все было по-честному и справедливо. Потом мы рождаемся и забываем про этот листок. Чем зрелей становится человек, тем чаще у него возникает ощущение, что он играет нечто давным-давно предназначенное. Он пытается с этим бороться, пытается изменить предначертание. Старается изо всех сил, буквально на уши встает. Ан ничего не выходит. Нет у него никаких шансов. И если он получил роль неудачника, то неудачником и останется.
— Знаешь что, Малина? Я вот смотрю на этот наш мир и думаю, что автор пьесы был большим пессимистом. Большинство людей играет роли неудачников.
24.07. Я уж точно. Я не сумела склеить Красавца (так и оставшегося незнакомым). Не могу найти работу, а с недавних пор вернулась к кулинарным безумствам. Главным образом количественным, потому что о качестве говорить не приходится. Хлеб, который макаешь в растительное масло, килограмм риса с маслом, кастрюлища картофельных клецок, политых смальцем. Сожрать, запивая пивом, а потом выблевать. Такая вот последовательность. Пожалуй, пора заглянуть к Губке. Вот завтра и схожу. Все сделаю завтра. Да и какой смысл делать что-то сегодня, если заранее известно, что ничего не удастся?
