Владимир Витвицкий - Двадцать пять дней на планете обезьянн
Хлопнули дверцами "УАЗа" носатые менты и, закинув за спины короткоствольные автоматы, быстро затарабарили на своем, хукающем в нос языке с вышедшим навстречу белыми фигурами — врачами-чихаками. Подошел главврач, поздоровался и стал рассматривать бумаги в руках у Гибне, не обращая никакого внимания на руки Примата, сжимающие автомат. Проехала пыльная легковушка, чирикнула птичка, бекнула коза, мыкнула корова — красота, идиллия.
— К главному входу, — показал на единственные двери главврач.
— Слышал? — ткнул в сторону больничных дверей автоматом Примат, разрешая Мичурину движение. — Выгружаемся!
Взревел работающий двигатель, и Мичурин, ловко прочертив шестью колесами короткую окружность, подал задним бортом к выходу, окатив при этом пылью его, гевронку, главврача и милиционеров-носачей. Хороший водитель, Примат в нем не ошибся.
Двое пехтмуров залезли в кузов, ворочать коробки, а двое внизу принялись составлять их в кучу. Остальные остались без работы, хотя рассматривать горы, аул и прохожих развлечением назвать трудно. Водители, охраняя рули и педали, не покинули кабин. Примат, кивнув мичудрилу, что тот остается старшим охраны внешних пределов, с одним из бойцов заспешил в больницу — вслед за гевронкой и чихаком врачом. Суета, ящики и двери, а если приглядеться, то можно прочитать желание веревки и кляпа во взглядах из белых халатов. Так что лучше поспешить.
— Устаете? — спросил гевронку главврач, подписывая смешные, на взгляд носача, бумаги, но, понятное дело, очень важные для привыкшей к порядку Гибне и для ее благотворительного начальства. Правда, сам он, этот бородатый чихак, выглядит довольно устало, но той, особой, докторской усталостью.
— Приходится много ездить, — следя за подписями, ответила Гибне, — горные дороги.
— Эээ! Зачэм самым мотатца? — разумно возразил чихак. — Ааа? Оставылы бы все в Нэсрани, и домой, в Гэвронию. Экзотика здэс — нэ та.
Как оказалось, чихак-то этот не такая уж и сволочь.
— Можно и так, — не забывая об акценте, ответила Гибне, — но тогда вы вряд ли что-нибудь получили бы, верно?
— Вэээрно, — вымучил чихак последнюю подпись, — спасыбо за помощь. То, что вы нам прывезлы, конечно нас не спасет, но здорово поможет, — протянул он бумаги через стол, — но вэрно и то, что вы былы бы точно жывы.
В кабинет, естественно, без стука, заглянул автомат Примата и он сам и прервал течение по-шашлыкски философской мысли о несовершенстве душ и о спасении тел.
— Можно ехать, — сказал он Гибне, смотря, однако, на врача.
— Хорошо, я сейчас, — ответила она ему. — Могу я от вас позвонить? — спросила она чихака, когда Примат исчез в дверном проеме.
— Конэчно! — главврач придвинул ей телефон и встал из-за стола.
— У меня охрана, — похвалилась она ему вслед, подтверждая железное правило глубокомысленных пауз в редких гевронских раздумьях.
— В нэго попаст лэгче, — выходя, снова разумно возразил чихак, — крупный.
Дисковый аппарат медленно, но четко обозначил все цифры кода и номера в шумящем проводном пространстве и — о, чудо — с первого раза выдал длинные гудки. Трубку взял Боб, она узнала его голос.
— Арен Мак хрючер, Боб? — сразу сокращая количество вопросов, спросила она.
(А Мак рядом, Боб?)
— Арен Мак? Онер хрючер, бат веррик орбаттен ту рефенбукен. Онер компьютайзер лампазен лаудинген! Оффинг, оффинг фильтербаз ундер свимхарк киндертен манкен!
(А, Мак? Он рядом, но очень занят отчетностью. Он заполнил ею весь компьютер! Очень, очень ответственный и аккуратный молодой обезьянн!)
— Трубкер унде ухервух, плизер.
(Передай ему, пожалуйста, трубку.)
— Тыркер, онер уне граблон несгебуллен.
(Даю, он рвет ее у меня из рук.)
Гибне понятны насмешки Боба: она здесь, среди суровых русбандов и опасных носарей, а Мак там, в кабинете за мирным дисплеем. Конечно несправедливо, но так получилось, и по законам гевронской логики об этом бесполезно сожалеть. Она и не жалеет, помогает Маку своими звонками в составлении этой самой красивой отчетности — во всем должен быть порядок.
— Ту веррик вертухайсон? — введя новые данные, спросил ее Мак. Безусловно, он чувствует себя виноватым — геврон хоть и логик, но не робот, и всякий раз задает этот вопрос.
(Тебя хорошо охранятют?)
— Анти дрейфсон, пастершлаген эвриксен минуттен, эттер микротрухен дискомфортен, баттер анти резистенс. Наус атассер, эссер, капедрол Примат голкиппен сомбанд ундер дорсенстрем.
(Не беспокойся, не оставляют ни на минуту, это даже несколько неудобно, но я не сопротивляюсь. Вот и сейчас, я уверена, капедрил Примат обязательно поставил кого-нибудь у двери.)
— Гуттер дурер, баттер резитсен анти, — насколько это возможно для гевронца, горячо поддержал ее Мак, — глюккен жлобтен, капедрол дебилдас самсаер дурердас. Онер плющер хлюбп.
(Правильно делаешь, что не сопротивляешься, мне кажется, капедрил знает что делает. Держись к нему поближе.)
— Сенкер фор совкен, баттер носаринг базалтер, шлеппер онер пиффпаффен асфальтер. Оф коссер гигантер. Чаусчмок, стартер гналлер, баттер онер скалер фиброхлоп. Унд звяккер телефункен фамильярсон, втюхерскер фюр самсаер гудентанкен. Аймен нонсен антиспок — баттер конендохлен регионсен.
(Спасибо за совет, но носари утверждают, что в него попасть легче. Потому что крупный. Ну все, я побежала, а то он, наверное, уже нервничает. И позвони обязательно моим, скажи, что у меня все в порядке. Сама я не хочу, да и невозможно отсюда — дикий край.)
— Натюрхайсон!
На слове "натюрхайсон" (обязательно) Гибне положила трубку и вышла из кабинета, обнаружив у дверей пехтмура. Трудно запомнить русбандские имена, а имена носарей почти невозможно.
Мак, найдя в памяти нужный номер, отправил его в трубку.
Боб, отметив про себя то, как долго слушает Какерсен длинные гудки, конечно догадался, кому тот звонит. Странно, но активность коллеги почему-то не очень нравится ему, не явно, но ощутимо.
— Реестринг телефункен вбиттен компьютайзер, — однако подсказал он, — ифли либидспок, намбер фейсконтролен. Аскнен, онер хохмер арен антихох.
(Справочник есть в памяти, если хочешь, можешь проверить номер. Узнаешь, подшутила она над тобой или нет.)
— Айм фейсконтрол шмонен, баттер туттен аусфейс.
(Я проверял, но здесь только фамилия.)
— Верткруттен, ту хоппенстоп перепрятсон зонерхальт.
(В любом случае, снова тебя туда не пустят.)
— Анер самсаер элефандох? Минхер фраер фейсконтролен, фор самсаер медикаментос шухернот?
(А как же моя работа? Мне ведь нужно проверить, как там чувствуют себя наши медикаменты?)
