Донна Кауфман - Буря в раю
– Солнышко, ты так выдрессировала свою команду, что они способны справиться без тебя почти с любой проблемой. – Эйприл закатила глаза в комическом негодовании. Взглянув на нее, Джек громко расхохотался. – Это комплимент, ты что, не поняла? И потом, я же сказал «почти».
Смех затих; минут двадцать путники ехали в молчании, погрузившись каждый в свои мысли. «Что будет дальше?» – спрашивала себя Эйприл. Джек, пожалуй, прав: гостиничное хозяйство работает как часы, и ее присутствие в «Уголке» необязательно. Сам Джек, кажется, подумывает сменить работу. С другой стороны, он, скорее всего, захочет вернуться в Штаты. Ведь там у него друзья, родственники, свой круг… Словом, все. Кроме нее.
В первый раз за десять лет Эйприл серьезно задумалась о том, чтобы вернуться домой. Рядом с Джеком ее не пугали никакие призраки. О предстоящих президентских выборах она уже почти не думала. Она ничего не может сделать. Конечно, ужасно, что негодяй Маркхем рвется в президенты, но ей его не остановить.
Итак, она вернется в Штаты и заживет тихой, спокойной жизнью частного лица. Конечно, она будет скучать по Мексике, но Джек наверняка сможет найти себе такую работу, чтобы часто приезжать сюда…
– Ты никогда не пыталась объясниться с отцом?
От неожиданности Эйприл резко выпрямилась и стукнулась головой о дверцу.
– Не ушиблась? Извини, Эйприл, я не хотел тебя пугать. Просто слишком увлекся своими мыслями.
– Со мной все в порядке, – рассеянно ответила Эйприл, потирая ушибленное место. – Ты не напугал меня – просто застал врасплох.
«Не странно ли, – спросила она себя, – что мы задумались почти что об одном и том же?»
– Я думала об этом после смерти дедушки. «Райский уголок» к тому времени стал процветающей гостиницей, и я уже не боялась могущества отца.
– Но так и не связалась с ним, – утвердительно заметил Джек.
– Верно. Но не из страха. И не из обиды. Я его понимаю. Могу даже в какой-то мере оправдать. Но простить не могу. – Она повернулась к Джеку. – У меня не было никого, кроме папы, если не считать дедушки в далекой Мексике. И вот в трудную минуту он бросил меня на растерзание волкам. Я многое могу простить, но только не предательство.
– Понимаю, mi tesoro. Но, знаешь… я редко вижусь с отцом и братом, однако, когда мне приходится тяжело, всегда вспоминаю о них. Это очень помогает – знать, что у тебя есть семья. Мне кажется, и ты, и твой отец многое теряете из-за этой ссоры… – Эйприл молча отвернулась к окну. – Хорошо, я не буду больше об этом говорить.
Еще несколько миль они проехали в молчании. Эйприл старалась вернуть легкое, радостное настроение, но тщетно. Разговор об отце вызвал у нее самые мрачные мысли: она поймала себя на том, что считает дни до отъезда Джека. Позовет ли он ее с собой? Захочет ли, чтобы их «курортный роман» перерос во что-то длительное и прочное?
Вдруг Джек свернул на обочину и резко затормозил.
– Что такое? Мотор заглох?
– С мотором все в порядке. И бензина еще полно.
– Почему же мы остановились? Что стряслось?
– Видишь ли, у меня в этих местах одно неотложное дело.
Прежде чем Эйприл успела рассердиться, он заговорил снова:
– Скажи, пожалуйста, Кармен ждет нас домой к какому-то определенному времени?
– Нет. В Мексике вообще глупо полагаться на расписание. А что?
– А то, – ответил Джек и, взяв ее за руку, молча притянул к себе.
– Ну, так в чем же дело?
– Смотри. – Он указал на обочину, где нависала над дорогой причудливая скала. – Вот тебе и тень. Перекур, леди.
Он спрыгнул вниз и молча смотрел на нее, прикрыв глаза от солнца. Эйприл неуверенно улыбнулась в ответ и положила руки ему на плечи, готовясь спрыгнуть, но Джек остановил се.
– Здесь слишком много острых камней. Залезай. – С этими словами он повернулся к ней спиной.
– Куда?
– Леди, мы с вами весь день будем изображать Лорел и Харди или вы все-таки соблаговолите проехаться верхом?
– Ты не мог все объяснить по-человечески?
Джек расхохотался в ответ.
– Ну что же ты? – позвал он через плечо.
– Может быть, мои туфли и не приспособлены для каменистой почвы, но юбка подходит для верховой езды еще меньше!
Джек оглянулся вокруг, убедившись, что дорога пустынна, а затем подхватил Эйприл на руки и усадил к себе на спину.
– Держись! – скомандовал он, притворяясь, что не слышит ее визга.
Так она и сделала. Несколькими минутами позже он повторил это приказание вновь – и на этот раз Эйприл не заставила просить себя дважды.
Подходя к бунгало Джека, Эйприл вынула из волос заколку, и освобожденные кудри рассыпались по плечам. Сияя улыбкой и не обращая внимания на прохожих, она вприпрыжку взбежала по ступенькам его крыльца.
Пять дней и пять чудных ночей пролетело после возвращения из Оахаки. Джек оставался в своем бунгало. Сперва это удивляло и сердило Эйприл, но вскоре она поняла, как приятно иметь собственное любовное гнездышко, куда можно наведаться неожиданно для любимого.
Эйприл оглянулась вокруг – Джека не было.
– Только попробуй не оказаться дома! – свирепо прошептала она. Ведь у нее свободен целый час, а такое случается нечасто!
Час отъезда неотвратимо приближался, но Эйприл старалась не думать об этом. Да, Джек не говорил, что остается, но точно так же не говорил, что уезжает! Ни единым словом не намекал…
– Джек! – позвала Эйприл, толкнув незапертую дверь. Джек не откликнулся, зато в ванной послышались знакомые звуки льющейся воды. Эйприл вдруг вспомнилось, как она пришла сюда в первый раз – и тоже застала его в душе. А, кажется, что это было миллион лет назад… Ну не смешно ли? Чего она боялась, глупая? Как не могла понять, что Джек ни за что на свете не причинит ей боли?
«Приму-ка душ и я», – сказала себе Эйприл и с лукавой улыбкой направилась к ванной. На полпути ее остановил громкий стук в дверь. Эйприл открыла и обнаружила на пороге улыбающегося швейцара Доминго.
Эйприл не делала секрета из своих отношений с Джеком, однако сейчас ей стало очень неловко. Но Дом держался по-деловому, и Эйприл, справившись со смущением, встретила его сияющей белозубой улыбкой – как будто дело происходило в главном здании, а не в номере у гостя.
– Привет, Дом. Что случилось?
– Hola, сеньорита Морган. Все в порядке, я просто принес сеньору Джеку посылку. Он просил доставить эти бумаги немедленно и прямо в руки.
– Спасибо. Я передам ему, когда он выйдет.
На добром лице швейцара отразилось беспокойство. Должно быть, он слишком серьезно относится к своим обязанностям, подумала Эйприл и поспешила его успокоить:
– Я скажу ему, что ты доставил письмо сам. Спасибо, Дом.
