Лина Дорош - Весло невесты
— Понимаешь, Слава, у меня рухнула мечта. Развалилась на кусочки — не склеить.
— Какая мечта?
— Водить трамваи.
— Гонишь?
— Серьезно. С детства мечтала.
— И что?
— По состоянию здоровья завернули. Поняла, что в городе, где трамваи постоянно фактом своего существования наносят мне психологическую травму, жить не смогу. Стала искать город, где смогу зализать раны. И вот — Шмелев.
— Город без трамваев.
— Ага. Мне, Слава, пора.
— А что, чтобы трамваем управлять, надо иметь какое-то особенное здоровье?
— Эксклюзивное.
— Понял — опять пошутила.
— Ты извини, такое настроение.
— Бывает, могу проводить.
— Давай завтра?
— Поздно уже, а меня воспитывали, что можно и вежливо провожать девушку. Когда еще рано. А когда поздно, то провожать нужно обязательно.
— Тебя хорошо воспитывали, но в Шмелеве как в деревне — провожания приравниваются к ухаживанию.
— И что?
— И ничего. Приемлемого для себя варианта расставания у моего подъезда я не вижу.
— Пригласи на чай.
— Выпили уже мы чаю.
— Понятно. Не понравился.
— Почему? Чай был очень вкусный, а проводы перенесем на завтра. Сегодня у меня не было настроя с кем-то знакомиться, а завтра — очень даже может возникнуть.
На завтра договорились встретиться ближе к вечеру и пойти гулять по городу. Я ощутила себя старожилом, а питерец — туристом. Сильно экскурсия по Шмелеву его не увлекла. Как-то быстро он начал меня провожать и намекать, что ему гораздо интереснее была бы экскурсия по моей квартире. Поэтому когда мы оказались возле моего дома, то предлогов не пригласить его на кофе не оставалось.
Слава снял и аккуратно поставил ботинки у входа. Молча заглянул на кухню, потом зашел в комнату, постоял минуту и вышел на балкон. Молчал. Я принесла кофе. Молча стали его пить.
— Странно у тебя как-то.
— Не нравится?
— Не понял еще. Сейчас посижу, потом пойду еще раз всё посмотрю.
— Посмотри.
— Я сейчас пойду посмотрю, не возражаешь?
— Если любишь холодный кофе, то не вижу препятствий.
Слава зашел в комнату. Я не мешала ему осваивать пространство. Он вернулся минут через пятнадцать со свежесваренным кофе и бутербродами с сыром.
— Я похозяйничал немного в холодильнике — извини.
— Мысль про бутерброды — очень удачная, — я взяла бутерброд.
— Так странно у тебя, я даже проголодался, — Слава уплетал бутерброд за бутербродом.
— Что именно странно?
— Книги везде, и пол странный, и лестница.
— Так тебе нравится или нет?
— Мне нравится только то, что я знаю и понимаю. Мне моя комната в Питере нравится, потому что мне там удобно и всё знакомо. А здесь даже не знаю, как жить. Вот балкон мне нравится — кофе с бутербродами здесь очень вкусно есть.
Было, правда, вкусно. И Слава как-то органично смотрелся на балконе. Я стала думать дальше — как он будет смотреться в комнате. В комнате для него места не просматривалось. Чего-то не хватало, чтобы он вписался в мою комнату. Слава в это время не думал, а мыл на кухне посуду. Вернулся на балкон с яблоком, очистил от кожуры, нарезал на кусочки и разложил на блюдечке.
— Мне уже и кухня нравится.
— Комната тебе не понравится: нет ни дивана, ни кровати.
— Можно купить.
— В мою комнату нельзя.
— Почему? Диван — это красиво.
— И чем диван удобнее, тем для тебя он красивее — так?
— Точно.
— А у меня лестница вместо дивана.
— Это странно, а не красиво. Ты надолго здесь?
— Возможно, пока не пустят трамвай.
— Я думаю здесь задержаться. Работу хорошую предлагают и квартиру.
— Потом женишься, дети пойдут. Ты кашу умеешь варить?
— Умею. Хочешь каши?
— Спасибо, сейчас не хочу. Видишь, ты готов воспитывать детей.
— И город хороший, только маленький. С Питером, конечно, лучше не сравнивать. Но вот пожил здесь три дня и уже про Питер реже вспоминаю.
— Неужели не будешь скучать?
— Не сильно.
— А как же друзья, девушка?
— У меня нет друзей. И девушки уже нет.
— С девушкой можно и помириться. А разве так бывает, что нет друзей?
— Очень даже запросто.
— Ни одного?
— Нет, мне некогда было: то спорт, то учеба, а еще мы много переезжали, — он говорил очень спокойно и убежденно, будто бы ничего странного в этом нет.
Я не знала, что сказать. А как же абсолютная ценность мужской дружбы? А как же святость понятия «мужики» и их мнения? И потом, душа, не воспитанная дружбой, и к любви мало пригодна. Бутерброды и порезанное яблоко — это хорошо, а где же цветы?
— Слав, удивительный город. Я нигде столько не говорила по душам. И никогда, наверное. Уехать в глушь, чтобы «выговариваться на Луну».
— Я не в счет?
— Ты — случайный попутчик, а с Луной нам еще жить и жить.
— А если не случайный?
Чтобы переменить тему, я включила телевизор. Показывали «Москва слезам не верит» и там пели «Бесаме мучо». Чтобы Слава окончательно не размечтался, я вопреки телевизору спросила:
— Значит, ты занимался спортом?
— Занимался.
— Надеюсь, не боксом?
— Как обычно бывает у девушек, надежды не оправдались.
— Жаль.
— Что ты лично имеешь против бокса? — он несколько «завелся». Впервые.
— Когда бьют по голове — такое бесследно не проходит.
— Ну, не такими уж дураками становятся после бокса.
— Оскар де ла Хойя.
— Супер. Его считают «одноруким» боксером: левой он не бьет, а убивает. Жаль, что рано ушел, еще мог бы побиться.
— Да-да, очень жаль.
— А почему ты о нем заговорила?
— Просто это всё, что я знаю о боксе.
— Неплохая осведомленность.
— Случайная. Просто имя похоже на Оскара де ла Рента.
— Боксер?
— Модельер.
— Мейуэзер Флойд.
— Мы уже говорим о машинах?
— Нет, всё еще про бокс.
— А что ты сказал?
— Мейуэзер Флойд — боксер. Сейчас бьется младший. Говорят, что собирается биться с де ла Хойя. Это тебе для обогащения словарного запаса.
— Спасибо, похоже на маузер Фрейд. Я запомню. Еще кофе на дорожку?
Ботинки он надевал, конечно, с ложкой. Дверь в подъезде хлопнула не скоро. На балкон я решилась выйти только через час, надеясь, что за это время он точно уйдет. Стало совсем темно и свежо. Без пледа и горячего чая долго в такую ночь на балконе не продержаться. А подумать было о чем.
Бывают такие встречи, когда не понятно: то ли будет роман, то ли не будет. Причем не только есть-пить. Каждую минуту ощущения меняются: то роман возможен, то невозможен. Всё на грани! Всё! И интуиция тоже. В смысле, на грани. Она тебе, эта интуиция, в такие встречи хуже врага: говорит то «да», то «нет». Тут же! И «да», и «нет». Потом опять «да» и «нет»! И потом с психом: «Ну, не знаю! Не-зна-ю!» Ты ей:
