Татьяна Турве - Если ты индиго
— В основном. Так что привыкай!
«Опять эти колючки!» — с неподходящим ситуации раскаянием посетовала Янка. Старая история: начинает грубить уже от неловкости и именно тогда, когда больше всего хочется извиниться, ну отчего так?.. Под влиянием этой здравой мысли решила пойти на попятный:
— Шучу. Иногда я даже почти не опаздываю…
— Обувь ты удачную надела! — он критически покосился на ее внушительную платформу.
— А что такое?
«Хоть бы розочку какую притащил, как–никак первое свидание!» — только успела мысленно покритиковать Яна, но вот он вместо розочки выудил из пластикового пакета роликовые коньки как раз ее размера. Повелительным жестом усадил на скамейку и рыцарски опустился на одно колено — ролики подошли по ноге, как влитые. Изо всех сил скрывая смущение, Янка попыталась переключиться на что–нибудь нейтральное: например, почему парни почти поголовно носят пакеты не за ручки, как полагается, а основательно скомкав и перехватив где–то посередине?..
— Это моего младшего брата, — сообщил Сергей, сидя перед ней на корточках под предлогом проверки всех липучек. Так он даже смотрелся по–другому, если наблюдать с высоты скамейки… Яна залилась горячим румянцем — такой уже не спрячешь, и не надейся! — и в отчаяньи выпалила первое, что пришло на ум:
— А сколько ему лет?
— Одиннадцать, — опять он лыбится, точно кот на домашнюю сметану! Янка вскочила на ноги, примериваясь, как бы сподручней дать этому юмористу подзатыльник. Но в последнюю секунду передумала: не такое это простое дело на роликах, ножки–то и так разъезжаются, как у одного грациозного животного на льду… Что–что, а мини–юбка здесь будет явно не в тему, уже и так понятно.
Первое взрослое свидание проходило на высшем уровне. Каким–то чудом удалось не поставить ни одного синяка, а то хороша бы была!.. Хотя нет, один раз всё же грохнулись с Сергеем на пару: Янка зацепилась за слишком высокий бордюр и потянула его за собой, пришлось совершить мягкую посадку на ярко–оранжевые чернобрывцы на обочине. Они оба смеялись, как ненормальные, пока сидящие чинно на скамеечке бабульки не начали посматривать в их сторону с видом крайнего неодобрения. Уже ближе к вечеру он ее «подписал» спеть под караоке, Янка бы сама ни за какие деньги не решилась: вроде и голос есть, и слухом Бог не обидел, но как–то стрёмно… А тут и опомниться не успела, как уже стояла перед жидкой молодежной публикой с микрофоном в руках — все–таки странно на нее этот Сережа действует!
Дальше, что называется, понесло: выбрала англоязычную песню, любимую «Wish you were here», и спела ее целиком. (Причем на одном дыхании и без трусливых пауз, когда не уверена, что вытянешь высокую ноту, и пережидаешь опасный кусок, чтоб не пустить петуха.) Народ в ответ на такое неслыханное гражданское мужество даже слегка поаплодировал, приятно!..
Не без сожаления сдали микрофон и сняли ролики. Яна от возбуждения пританцовывала на месте, сама того не замечая — до того была довольна, что всё прошло гладко под караоке. Как будто новую высоту взяла:
— Неплохо, а? Надо мне почаще так практиковаться!
— Тебя надо на эстраду продвигать. Ты б там хорошо смотрелась.
— Это серьезно или комплимент?
— А ты как думаешь?
«Дождешься от него комплимента, как бы не так!» — Яна со скоростью звука помрачнела. Если честно, то это еще с детства ее заветная мечта: стать эстрадной певицей, петь на сцене — само собой, сражая наповал толпы поклонников, чтоб штабелями падали! — и обязательно снимать свои клипы. (Она даже в точности знает, какие именно: не зря ведь перед глазами сразу возникают подвижные киношные картинки, стоит лишь услышать любимую мелодию. Для чего–то эти яркие короткометражки нужны, не просто так их показывают…) Страшно вспомнить, сколько часов провела, кривляясь перед зеркалом с воображаемым микрофоном в руках — расческой или феном, что первое попадется. Старший брат Ярик над ее эстрадной горячкой пару лет назад сильно издевался, прямо проходу не давал — доводил почти до слез своими колкостями и изощренными насмешками. Столько от него натерпелась!.. Пока не научилась бойко отстреливаться, давая достойный отпор — уж теперь–то ее голыми руками не возьмешь, обожжешься.
Сейчас, впрочем, опасность миновала, зря навык пропадает: брательник повзрослел и вроде как остепенился. (Хотя дури всё равно еще хватает, с избытком!) На эстрадную тему Ярик ее больше не достает, от слов перешел к делу: сколотил свою группу под названием «Архив», сам пишет песни и исполняет их по выходным в полуподвальном кафе на Острове. А девчонки–поклонницы визжат от восторга и названивают круглые сутки, анонимно признаются в любви… Вот ведь брателло, взял и без зазрения совести умыкнул чужую мечту, не мог уже придумать свою собственную! Наверно, в жизни всегда так: одни годами бесплодно мечтают, строят воздушные замки, зато другие (деятельные натуры, в отличие от нее) закатают рукава, поплюют на ладони — и готово!
Хотя таланта у Ярика, пожалуй, побольше, чем у нее, в плане музыки он поодареннее будет. А она–то и песен своих писать не умеет, только мелодии иногда придумываются, толку с них!.. Янка расстроенно покрутила головой, то ли в ответ себе, то ли Сережке:
— У меня характер не тот.
— Почему не тот?
Попробуй ему пересказать в двух словах все ее бессонные мучения–переживания, столько всего передумала!
— Я не боец, я так не умею… Там конкуренция, я через пару дней загнусь.
— Всего–то ты боишься! — у Янки аж дыхание перехватило от этой небрежно брошенной фразы: неужели она такой трусихой выглядит со стороны?.. Сергей, похоже, спохватился и сделал слабую попытку исправить ситуацию. Скажем прямо, достаточно неуклюжую:
— Хотя для девушки еще ладно, позволительно. Ты ведь сама говорила: боишься того, потом этого…
Яна собралась было обидеться и замолчать в воспитательных целях минут на пять, но вмешалось фамильное чувство юмора:
— Знаешь, женская мудрость: «Если я сказала, что я дура, то тебе не обязательно это повторять!»
— Запомню на будущее, — опять он ухмыляется во весь рот! Янка вдруг обнаружила, что изнутри вроде и клокочет от негодования, но вместе с тем улыбается от души. Заразная это вещь, оказывается.
День пролетел незаметно: как будто бы ничего еще и не делали, а он уже закончился. Вечером ощутимо похолодало и от реки потянуло сыростью и липким туманом, но Яна самоотверженно потащила Сергея на набережную. (Как там папа подкалывает ее за это обычное упрямство? «Если я чего решил, я выпью обязательно…»)
— Вот! Любимое место номер два, — с гордостью сообщила Яна. (Подразумевалось при том, что Дуб — это любимое место номер один. Сережка, наверно, и так догадался, или просто не захотел переспрашивать.)
