Мари Соул - Подходящая пара
Решения, которые ему предстояло принять в эти дни, могли повлиять на всю его жизнь. Ему необходимо было время, чтобы все обдумать. Он предполагал заняться этим на отдыхе, но с приездом на озеро его голова была занята вовсе не мыслями о его фирме. Необходимо было, наконец, определить, что для него важнее: судьба его магазинов или интерес и влечение к женщине.
Бросив салфетку и остатки рожка в контейнер для мусора, он встал и подошел к Эффи. Девочки гладили Мопси и что-то ласково шептали ей, а Эффи наблюдала за ними.
— Ну что, готова отправляться в путь-дорогу? — спросил Паркер.
Она посмотрела на него и подозвала Мопси. На этот раз собака послушно подошла к хозяйке.
— Еще слишком жарко для работы в сарае, — сказал он, направляясь к машине. Закончу разбирать его позже.
— Ты же не обязан заниматься этим.
— Пустяки. — Он посмотрел на часы. — Съезжу, пожалуй, в Гранд-Рэпидс. Посмотрю, как идут дела в магазине.
— Но ты ведь в отпуске?
— От старых привычек трудно избавиться.
Эффи рассчитывала, что Паркер лишь довезет ее до коттеджа. Но, высадив девушку из машины, он пошел проводить ее до двери. Не успела она открыть дверь, как он взял ее за руку и повернул к себе.
— Сегодня ты произвела на меня неизгладимое впечатление.
— Чем же это? Уж не тем ли, что изображала дурочку перед Мэнди? Или тем, что с ног до головы вымазалась мороженым?
Упомянув о мороженом, Эффи тут же пожалела об этом. Взгляд Паркера устремился на белую футболку, плотно облегавшую ее грудь.
Небольшое коричневое пятно украшало одну из соблазнительных выпуклостей, обтянутых трикотажем. Голова ее закружилась, когда она представила, как он слизывает у нее с груди остатки шоколада.
Он улыбнулся и потрепал ее по волосам.
— Да, испачкалась ты изрядно.
— У меня нет класса.
Она сказала это шутки ради, но лицо его вдруг приняло серьезное выражение. Он взял девушку за подбородок и приподнял ее лицо.
— В тебе есть класс, Эффи Сандерс, и не позволяй никому утверждать обратное.
— Есть, сэр, — она попыталась опять отшутиться, но его взгляд остался серьезным, а вырвавшийся у него тихий стон указывал на то, что она высказалась неосторожно. Как зачарованная смотрела Эффи на приближавшиеся к ее лицу губы. Непроизвольно она приоткрыла свои. Остановить Паркера или протестовать она была не в силах. Спазм сдавил ей горло, а сердце билось так сильно, что его стук отдавался в ушах девушки. Все внутри нее трепетало от ожидания.
Его поцелуй принес облегчение и одновременно привел ее в полное замешательство. Притворяться равнодушной было бесполезно, отталкивать его ей и в голову не приходило. Она прижалась к нему.
— О, Эффи, — прошептал он, прерывисто дыша. — Я не должен был этого делать.
— Я не должна была позволять тебе. — По дороге из кафе она только и делала, что уговаривала себя не допускать ничего подобного. Но все уговоры оказались бесполезными.
Его рука скользнула к ее груди и стала жадно, но нежно ласкать ее. Девушку охватил жар, и острая боль пронзила тело. Когда Паркер взглянул на резко выступивший под шоколадным пятном сосок, она догадалась, что он подумал о том, о чем она мечтала минуту назад.
Конечно, из-за его широкой спины с улицы не было видно, что происходит между ними, но в любую минуту мимо могли пройти дети и обратить на них внимание.
— Паркер, не надо, — сказала она, чуть дыша. — Нас могут увидеть.
— Тогда пригласи меня в дом. — В его хриплом голосе прозвучала мольба и ожидание.
— Не надо, — неуверенно произнесла она.
Он провел ладонью вниз по ее спине и крепко прижался к девушке бедрами. Она почувствовала твердую выпуклость под тканью его брюк.
— Ты же знаешь, я хочу тебя.
Ей было ясно это без слов. И она хотела его. «Нет, это нехорошо, этого не должно быть», — мысленно твердила она себе. Но тело ее не слушалось разума. Она почувствовала томительную тяжесть в низу живота, коленки подкосились. Она не хотела останавливать его, не хотела противиться своей страсти.
— Черт! — Он впился губами в ее губы, прижимаясь к ней всем телом, наслаждаясь ее близостью. Но вдруг отпустил ее и отступил на шаг, глядя на нее потемневшими от желания глазами.
— Мне лучше уйти, — сказал он и покачал головой. — Ты права. Не надо… Я не должен… Каждый раз…
Не договорив, он резко развернулся и пошел к своему коттеджу. Эффи стояла не двигаясь, пока не услышала, как захлопнулась его дверь.
9
— Что вы здесь делаете? — Секретарша Паркера посмотрела на настенные часы. Уже почти пять часов.
— Как поживаешь, Энн? — Он улыбнулся, проходя мимо нее в кабинет. — Решил заехать и узнать, как здесь идут дела.
Энн прошла через приемную и остановилась на пороге его кабинета. Он взял со стола почту и посмотрел на секретаршу.
— Так как идут дела?
Она пожала плечами.
— Пытаемся выжить.
Он понял, что она имела в виду.
— У Бена проблемы?
— Как обычно.
— Что-нибудь серьезное?
— Не очень.
Паркер испытующе посмотрел на Энн. Она всегда говорила ему правду, но после приступа стала менее откровенной, оберегая его от неприятностей.
— Честно, ничего особенного, — настаивала она, натянуто улыбаясь.
— Хочу, чтобы ты знала: я работаю над этой проблемой.
— Но считается, что вы в отпуске, расслабляетесь, а не бьетесь над решением проблем.
— Я и расслабляюсь, — заверил он ее, хотя то состояние, в котором он пребывал еще час назад, никак нельзя было назвать расслаблением. Даже сейчас он чувствовал себя как дикий зверь, загнанный в клетку. С тех пор, как он оставил Эффи, возбуждение спало, но желание заняться с ней любовью не проходило. — Но при этом не перестаю все обдумывать.
— Насчет продажи фирмы?
— Не только об этом, — Энн была одной из немногих сотрудников, знавших о предложении «Остин-Хилл». Учитывая ее многолетнюю работу в фирме и то, что после смерти его отца она фактически научила Паркера всем специфическим приемам управления торговым бизнесом, он чувствовал себя обязанным рассказать ей о предложении. А еще он рассчитывал на ее поддержку, но, как оказалось, напрасно. Энн заявила ему, что решение должен был принять он сам и именно такое, какое посчитает лучшим.
Но загвоздка заключалась в том, что он не знал, что для него лучше. Сохранить наследство или продать? Любить Эффи или держаться от нее подальше?
Эти вопросы казались ему мучительными и неразрешимыми. После Бернадетты ни одна женщина не заставляла его столько страдать. В последние годы вопрос о том, заниматься любовью или нет, решался просто и диктовался физической потребностью. Никаких чувств он при этом не испытывал.
