Дона Воэн - Все имеет свою цену
— Вижу, что вам надоела наша компания, Сандра, — раздался голос начальницы откуда-то из темноты.
Сандра взглянула наверх. На четвертом этаже она заметила Лиз, высунувшуюся из окна и наблюдавшую за происходящим внизу. Увидев, что Сандра на нее смотрит, Лиз тут же исчезла.
Мисс Агата проследила за взглядом Сандры.
— Элизабет! — крикнула она. Лиз Ролингс появилась в окне снова. — Упакуй остальные вещи Сандры. — Мисс Агата крепко держала Сандру за руку. — Возьми этот чемодан с собой. Сегодня ты переночуешь в изоляторе. А завтра отправишься домой.
— Мама сейчас в Париже.
— У меня есть номер ее телефона. Я позвоню ей и скажу о своем решении. — Мисс Агата остановилась, и Сандре вдруг показалось, что она увидела слезы на глазах старой дамы. — Какой позор, что мне приходится исключать одну из девочек Дюран из Веллингтона.
— Я не Дюран, — сказала упрямо Сандра. — Я Вейл.
В глазах мисс Агаты больше не было и намека на слезы, и она взглянула на Сандру с насмешливой улыбочкой.
— Дорогая моя, боюсь, что это истинная правда.
* * *
Когда Гизелла положила телефонную трубку, руки ее дрожали. Она глубоко вздохнула, пытаясь освободиться от ощущения, что это она — школьница, и именно ее только что вызывали на ковер к мисс Агате. Сначала Сандра, когда ей исполнилось двенадцать лет, умоляла разрешить ей учиться в Веллингтоне, и даже пошла на то, чтобы заручиться поддержкой тети Алекс, а затем она потратила четыре года, делая все от нее зависящее, чтобы ее исключили. И наконец ей это удалось.
— Что случилось? — спросил Тру с другого края кровати.
Гизелла повернулась к нему, подумав мимоходом, что он выглядит крайне неуместно на этих отороченных кружевом простынях. Зачем она настояла на том, чтобы эту квартиру декорировали с такой подчеркнутой женственностью, хотя она знала, что в Париже у них будет рай для двоих? Она склонилась к нему и прижалась щекой к его обнаженной груди.
— После того, как мы занимались любовью, я чувствую свой запах на твоей коже.
Он приподнял ее голову, чтобы заглянуть в глаза.
— Что-нибудь с Сандрой? Я это понял из разговора.
Гизелла состроила гримасу.
— Ее вышвырнули из Веллингтона. Она подделала фамилию на чьем-то сочинении.
Тру скатился с постели, закутавшись в простыню.
— Что ты делаешь? — спросила Гизелла, когда он встал.
— Ты будешь упаковывать вещи. Я буду только мешать.
Гизелла откинула голову на подушку. Она все еще выглядела прекрасно. Она видела это по его глазам.
— Я никуда не собираюсь.
Впервые со времени их знакомства Тру показался смущенным.
— А как же Сандра? Ты захочешь быть там.
— Зачем?
— Поговорить с ней. Утешить ее. В данный момент она нуждается в тебе больше, чем я.
— Какие у тебя основания думать, что она примет от меня какие-то утешения, Тру? В течение девяти лет она отвергала всякую мою попытку к сближению. А я приехала в Париж на три месяца не только затем, чтобы спать с тобой. На этой неделе у меня назначено несколько важных встреч. Мне потребовалось больше года, чтобы организовать их.
— Эти встречи важнее, чем твоя дочь?
— У меня больше нет дочери. Твоя сестра позаботилась об этом. О да, — сказала она прежде, чем он смог что-нибудь возразить. — Ты посодействовал мне в получении опеки над дочерью. Но было поздно. Твоя семья украла ее у меня. Теперь у меня осталась только моя компания. И я не намерена позволять, чтобы проделки школьницы отнимали время у моей предпринимательской деятельности.
— Не могу поверить, что слышу такое от тебя. Если ты действительно так считаешь, то ты не та женщина, за которую я тебя принимал. Поезжай к своей дочери, Гизелла. Ты ей нужна.
Гизелла встала и взяла халат.
— Позволь мне спросить тебя кое о чем. Почему ты всегда отказывался помочь мне получить развод у Чарльза?
— Одно к другому не имеет никакого отношения.
— Еще как имеет! Когда ты посылаешь меня к дочери, я не верю тебе, Тру. Возможно, ты этого не сознаешь, но ты всегда инстинктивно ставишь на первое место свою семью. Именно поэтому ты не хочешь, чтобы я развелась с Чарльзом. Именно поэтому ты хочешь, чтобы я бросила все, над чем работала весь прошлый год, и помчалась утешать Сандру. Не из-за меня и даже не из-за Сандры, а только лишь потому, что так было бы удобнее Вейлам. Ну что ж, я не хочу делать то, что удобнее Вейлам. Я хочу поступать так, как удобнее для меня!
Снова зазвонил телефон. Гизелла посмотрела на Тру. Он продолжал одеваться. Она подняла трубку.
— Орлена? — Она взглянула на сердитое лицо Тру. — Нет, ничего важного.
— В следующем месяце я устраиваю небольшой прием на своей вилле в Болье. — Графиня начала перечислять имена своих гостей.
Гизелла слушала вполуха, наблюдая, как Тру собирает свои вещи. Он пристально посмотрел на нее, потом повернулся и вышел из спальни. Мгновение спустя она услышала, как хлопнула входная дверь.
Гизелла провела рукой по глазам, но даже намека на слезы не слышалось в ее голосе, когда она сказала графине:
— Позвольте, я сверюсь с расписанием моих деловых встреч, а потом перезвоню вам.
* * *
Хэллоран зажал уши руками, но пронзительный голос Шейлы и рокочущий бас Кифа проникали сквозь эту преграду. Вдобавок ко всему этому гаму в своей комнате плакала Дорин. Плакала она так жалобно, что сердце разрывалось на части, однако родители не обращали на нее никакого внимания.
— Хватит! — заорал Хэллоран. — Ведь вы не слушаете друг друга!
— А тебе какое дело? — рявкнул в ответ Киф. — Если бы у тебя была дочь, ты бы понимал, Пат.
— Как ты можешь возражать против такого хорошего привлекательного мальчика, как Хавьер? — спрашивала Шейла у мужа.
— Он пуэрториканец. Иностранец. Я даже имя его не могу произнести! — выкрикнул Киф.
— Ей только хочется встречаться с парнишкой, — сказал Хэллоран брату. — Ведь он еще не просил ее руки.
— Что хорошего ходить на свидания, если нет надежды на свадьбу.
— Отец Фланнаган считает, что он порядочный мальчик, — сказала Шейла. — Ты что же, себя выше священника ставишь?
— Замолчи, женщина, — пророкотал Киф. — Да, в моем доме я выше священника! Эти проклятые пуэрториканцы снова выгонят нас из нашего дома.
— Никак, у тебя тоска по давно прошедшим дням, Киф, — вмешался Хэллоран. Старое перенаселенное здание «Адской кухни» подлежало сносу по проекту расчистки трущоб — это до сих пор вызывало гнев у Кифа Хэллорана. Подобно многим своим друзьям, семья Кифа переехала в жилой комплекс «Амстердам», но теперь здесь численность пуэрториканцев и негров с Юга превышала число рабочих-ирландцев.
