Сьюзен Виггз - Лето больших надежд
— Это было бы чудесно. Дэйр будет в восторге услышать, что вы сможете это сделать. Оставьте себе фотографию для напоминания. Это копия.
— Я покажу ее бабушке, — сказала Дженни, закрывая папку. — Вы знаете, отец Заха, Мэтью Алджер, может много чего рассказать о лагере. Он ездил в «Киогу» ребенком и потом работал там. Он живет в Авалоне несколько десятилетий.
— Я учту.
— Спасибо за то, что остановились у нас.
Оливия была несколько озадачена их разговором. Она не сказала об этом Дэйр и была молчалива, когда они ехали обратно в лагерь. Когда они прибыли, дядя Грег и дети были заняты исследованием лагеря, а Баркис наступал им на пятки. Грег вел их вокруг озера к лодочному сараю и докам. Макс вслух ликовал, приходя в восторг от всего, что видел. Даже Дэзи повеселела, бросая камешки в воду.
— Итак, пока все хорошо, — сказала Дэйр.
— Да, но они остались без телевизора, мобильных телефонов и Интернета всего лишь на полдня.
— Я никогда не скучала по телевизору здесь, в лагере, — возразила Дэйр. — Я думаю, дети — это дети. Посади их вокруг костра и начни рассказывать страшные истории, и они уйдут в восторге. Ну а если ты не приносишь им удовольствия на тарелочке, они сами их находят.
Нагруженные покупками, они прошли в главный павильон.
— Выглядит как проблема, — пробормотала Дэйр, когда они вошли в обеденный зал.
Дизайнерские планы Фредди заключались в том, чтобы сдвинуть столы и придвинуть их к стене. Рядом с большой картиной высоких гор Фредди и Коннор Дэвис застыли в молчании.
Дэйр еще понизила голос.
— Мой бог, — восхитилась она, оглядывая Коннора сверху вниз, от его волос длиной до плеч до разбитых рабочих ботинок. — Он просто Конан-варвар [14] .
— Привет, ребята, — сказала Оливия весело, игнорируя ярость на их лицах. — В чем дело?
— Я увольняюсь, вот в чем, — огрызнулся Фредди, все еще глядя на Коннора.
Они с самого начала не понравились друг другу, и Оливия подозревала, что она знает почему. Они были словно две агрессивные собаки, метящие территорию.
— Ты не можешь уволиться, — возразила она. — Тебе нужна эта работа, а мне нужен ты.
— Скажи это ему. — Фредди мотнул головой в направлении Коннора.
Спокойным голосом она заявила.
— Он мне тоже нужен.
Совершенно невозмутимо Коннор констатировал:
— Похоже, мы оба эксклюзивны.
— Перестань, — рассердилась она. — Вы оба здесь по разным причинам. Вы нужны мне оба. Что происходит?
— Я уже сказал тебе. Я увольняюсь. Он разрушил мое видение бельведера. — Фредди сделал невнятный жест в сторону своих планов. Затем он прошел мимо нее, оттолкнув, и зашагал вон из холла.
— Я пойду, — сказала Дэйр, гладя Оливию по руке.
10.
Коннор был только рад избавиться на время от этого надоедливого маленького дерьма с его городской прической и в джинсах за двести долларов.
Оливия, вероятно, привыкла работать с женоподобными мужчинами, устраивающими истерики, когда кто-то не соглашается с их «видением». Изучая возведение бельведера, который теперь занимал внимание Коннора, она сказала:
— Я так понимаю, тебе не нравится дизайн Фредди.
— Он структурно непрочный. Первый же сильный ветер снесет эту постройку. Он сделал подмостки как в театре, ради всего святого. Я строю вещи, которые должны продержаться хотя бы какое-то время.
Она на мгновение задумалась, приложив палец к полной нижней губе жестом, который Коннор нашел неотразимым.
— Мы сделаем по-твоему, потому что не хотим, чтобы бельведер рухнул. Но окажи мне услугу. Постарайся поладить с Фредди. Он важен для меня.
Насколько важен? Коннор не задал этого вопроса, а лишь неопределенно ухмыльнулся. Это не имеет значения. Не должно иметь значения.
Они отправились вместе инспектировать коттедж для персонала в дальнем конце владения. Тут работы еще и не были начаты. Именно здесь жили помощники, когда лагерь функционировал. Это был ряд простых коттеджей для посудомоек, садовников, охранников и рабочих. И конечно, сторожа Терри Дэвиса, который жил в лагере круглый год.
Вид бунгало произвел любопытное действе на Коннора. Он замедлил шаги, задерживаясь, с этим местом было связано слишком много воспоминаний о темном унижении и отчаянии.
Очевидно, Оливия не прочла его мыслей, составляя свой список. Она направилась к дальнему коттеджу и по трем ступенькам поднялась к двери.
— Мы должны проверить эти здания, — сказала она. — Посмотреть, что нужно сделать.
Он остался на месте. Нет.
С болезненным скрипом ржавых петель медленно открылась входная дверь, и Оливия ключом отперла главную комнату.
— Здесь душно, — сказала она, поворачиваясь к нему. — Ты идешь?
Мой бог. Разве она не помнит, что в этом доме жил его отец?
Очевидно, нет. Коннор заставил себя двинуться, взобрался по ступенькам, пересек крыльцо, следуя за ней в темное бунгало. Мгновенно воспоминания обратились в образы из ночных кошмаров. Холодильник, в котором, кроме упаковки болонской копченой колбасы и нескольких банок пива, ничего не было, сломанная софа, там, где она стояла, остался бледный квадрат линолеума. Против своей воли он увидел, как его отец падает на серые подушки; дюжина пивных банок выстроилась на полу.
— Что-нибудь случилось? — простодушно спросила она. — Ты сегодня не в себе.
— Черт побери, ты представляешь, о чем я сейчас думаю?
Она отступила на шаг, немного задетая его тоном.
— Попробую сообразить, — сказала она. — Может быть, о строительном подрядчике?
Само ее смущение вернуло Коннора на место. Ожидать, что она помнит, кто жил в каждом бунгало, и предположить, что она будет считаться с его чувствами, было определенно глупо. Но почему-то он вообразил, будто что-то значит для нее. А может быть, напротив, она точно знала, что делает. И эта маленькая экскурсия должна была послужить ему напоминанием: «Вот кто ты. Вот почему я ушла от тебя и не оглянулась».
— Хорошо, — сказал он. — Пусть будет строительный подрядчик.
Она нахмурилась сильнее:
— Послушай, если ты хочешь, чтобы я поговорила с Фредди, я поговорю. Но…
Он горько рассмеялся, проводя рукой по волосам:
— Ты сделаешь это, Оливия. Ты поговоришь с Фредди.
Она удивленно отступила и прошла в пустую кухню, где на стене висел древний календарь с выцветшей до неузнаваемости картинкой. Даже от двери Коннор разглядел неверный почерк своего отца под некоторыми числами календаря. До последних дней своей жизни пьяница Терри Дэвис пытался сохранять достоинство. Он не был плохим человеком и никогда не поднял руки на Коннора и не повысил на него голоса. Но почему-то Коннору было бы легче, если бы его отец его обижал. Тогда Коннор мог бы ненавидеть его, перестать надеяться на то, что он бросит пить. Может быть, Коннору нужно было уйти девять лет тому назад, а не пожертвовать собой ради того, чтобы защитить отца.
