Алиса Ферней - Речи любовные
Мелюзина поставила поднос и подошла к Луизе:
— Что с тобой, Луиза? Что-то случилось? Здесь так хорошо! Разве тебе не нравится, когда мы собираемся вот так, в тесном женском кружке?
— Почему же, нравится иногда. — Луиза не испытывала потребности отделаться от мужского общества. — Правда интересно, без мужчин и разговоры другие, — согласилась она.
— Еще бы! Что мы теряем от того, что их с нами нет? — расхохоталась Мелюзина.
Не знаю, как объяснить, но чего-то не хватает. — Луиза задумалась. — Возможно, некоего особого эротического климата, да-да, что-то в этом роде. Когда кругом одни женщины, становится пресно, — решительно закончила она и тоже расхохоталась.
Вправду ли она так думала? Она и сама толком не знала. Но мысли ее явно двигались в правильном направлении.
— Да, именно!
— Ты права, в женской компании отдыхаешь от вечной игры, — согласилась с ней Мелюзина.
— А кто здесь говорит об игре? — удивилась Луиза.
— О, только не говори, что эротический, как ты выражаешься, климат не предполагает наличия игры!
Луиза кивнула:
— Должно быть, это то, что я люблю.
— Неплохо ведь отдохнуть от игр? — спросила Мелюзина.
А про себя подумала: «Я стала такой отталкивающей, я сама изгнала из своей жизни чувства». Выражение Луизы «эротический климат» навело ее на мысли о своей жизни. В ее отношениях с мужчинами не было более места эротике.
— Ну, ты у нас такая красотка, понятно, почему тебе не хватает мужчин. А я…
Луиза ничего не отвечала.
— Я не смогла бы предстать обнаженной перед каким-нибудь другим мужчиной, кроме Анри, — проговорила Мелюзина с обескураживающей простотой. — И потому я счастлива быть среди подруг. — Она стала заглядывать Луизе в глаза. — Если бы не вы, не ваше общество, способное понять, что такое моя жизнь, я бы уже давно удавилась.
— Прекрати!
Но это правда! Без вас я бы совсем сломалась. Жизнь стала бы мне невмоготу. Она и сейчас мне тяжела невыносимо, но без вас было бы совсем худо. Я бы ни на минуту не задержалась в этом мире с его мукой. — Она опорожнила бокал и тут же наполнила снопа. — Женщины делают этот мир сносным. Во всяком случае, для меня. — Луиза улыбнулась. Мелюзина продолжала гнуть свое: — Есть даже мужчины, которые это знают и охотно об этом говорят, — произнесла она так, словно это было неоспоримое доказательство ее мысли. — Мужчин с этим миром тоже связывают лишь женщины. Некоторые из них мне в этом признались. — И тут в ее голосе появились нотки раздражения. — Им, должно быть, стыдно, что они это знают и никак не благодарят женщин за то, что от них получают.
— Что же такое есть у женщин, чего нет у мужчин? — ласково спросила Луиза.
— Не знаю, но что-то есть.
— Но что все-таки?! — рассмеялась Луиза.
— Женщины знают, что такое страдание, — отвечала Мелюзина. — Они наделены потрясающим телом, истекающим кровью, рожающим детей, прости, что говорю тебе это, в них есть нежность, любовь, которая к мужчинам приходит только когда они на пороге смерти. — Тут она собралась с мыслями: — Женщины и дети наполнили радостью и нежностью мою жизнь.
— Ты и вправду так думаешь? — Луизе показалось это большим преувеличением.
— Разве мужчина способен привнести в жизнь красоту и нежность? — продолжала рассуждать Мелюзина.
— Еще бы! — воскликнула Луиза.
— Я не об этой нежности. И не об этой красоте. — Некое сокровенное страдание заставляло ее упорствовать. — Посмотри, какими по-матерински нежными могут быть девочки с младенцами.
— Но мальчики тоже! — возразила Луиза. — И мужчины встречаются нежные!
— Да уж! — иронично отозвалась Мелюзина. — Но ты не хуже меня знаешь, что им нужно. Эта нежность поднимается как на дрожжах.
А сама в это время думала: «Не то. Есть целый пласт жизни, неизвестный мужчинам, и как, скажите, разговаривать с ними о нем, если тебя это волнует? Как они могут иметь представление о чужой жизни, давящей вашу, если ничем никогда не занимаются всерьез? Всякий раз, доверившись мужчине, я видела, что он меня не понимает. И догадывалась, что он думает по моему поводу: еще одна зануда!» Слезы навертывались ей на глаза, как часто бывало, когда она была пьяна.
— Мелю, ты пьяна? — спросила Луиза.
— Нет! Я тебе говорю то, что думаю, я взволнована. И я вовсе не пьяна. Ты молода и думаешь иначе.
Луиза с сомнением покачала головой:
— Да, ты молода. А я старуха. Мое лицо каждое утро напоминает мне о том, что нас ждет. А ты молода и еще не задумываешься об этом.
— А вот и нет, еще как задумываюсь, — отвечала Луиза. — Наш удел — траур по другим, слезы и могила, а у меня даже нет ребенка, чтобы забыть об этом кошмаре.
— Прости! Прости, что заставила тебя вспомнить об этом, просто не знаю, чего я так разнервничалась.
— Ну и веселенькие разговорчики вы ведете! — проговорила, проходя мимо, Ева. До нее долетела последняя фраза Луизы.
«Что за злая дура!» — всякий раз встречаясь с Евой, думала о ней Луиза. Мелюзина не удостоила ту даже взглядом и продолжала:
— Знаешь, дети тоже не выход. Когда они покидают дом, становится страшно. Дни и ночи напролет плакала я в опустевшем доме. Пытаешься забыть об этом, но все равно они не принадлежат нам. Они выросли, у них своя жизнь, а все мое закончилось с ними.
— У тебя есть еще Анри.
— Тс-с, — прошептала Мелюзина. — Не так уж я ему нужна! Порой мне даже приходит в голову, что я порчу ему жизнь. Так оно и есть!
Они залились смехом, как девчонки. Затем Мелюзина снова ушла в свои думы.
— Я так подавлена! — призналась она.
Ее распухшие пальцы сжимали ножку рюмки.
— Может, не стоит так начинать вечер? — спросила Луиза.
— Конечно, нечего хныкать. Лучше выпьем.
— Выпьем, — ответила Луиза.
В этот вечер она великодушна. Мелюзину уже развезло.
3
Жан, муж Марии, развалившись на диване, заговорил о разводе Жиля — услышав от жены новость, он всю дорогу только об этом и думал.
— Ты знал? — спросил он у Тома.
— Сара меня предупредила, чтобы я не брякнул чего при встрече.
— Вот вам современный брак: женщины уходят и забирают детей. А самое-то интересное: все считают это в порядке вещей. Неужто отныне такова судьба всех мужчин? Эфемерный поставщик генов, сделавший свое дело!
Жан думал о своих четырех сыновьях. Ему была невыносима мысль, что Мария может забрать их всех, а ведь такое случалось сплошь и рядом, и те, с кем так поступали, жили не тужили, с горя не умирали. «Как изменились нравы! Или сами люди?» Он часто задавал себе этот вопрос.
