Виктория Песоцкая - Если жизнь мне крылья перебьет...
– Машенька, с тобой все в порядке? – Павел участливо коснулся ее руки.
– Да, все хорошо, просто как-то жутко стало, глупое предчувствие, не обращай внимания.
– Что за предчувствие? – обеспокоенно спросил он.
– Да ерунда, песня тревожная какая-то...
– Согласись, для начинающей певицы очень неплохо, правда?
– Да конечно, только... – Мария осеклась.
– Да что с тобой, девочка моя? – Павел ласково поцеловал ее в висок. – Ты немного побледнела. – Он остановил машину и привлек Марию к себе.
– Паша, прости, бред какой-то. – Мария несколько секунд смотрела в его глаза, потом обняла и медленно поцеловала. – Как хорошо, что ты у меня есть!
– А ты у меня... Маша, ты самая лучшая и необыкновенная на свете!
Взмыли птицы, к югу улетая,
скрылись в дымке сине-голубой.
Но вернулся от ушедшей стаи
к раненому лебедю другой.
Птицы унесли тепло на крыльях,
тонким льдом подернулась вода.
В воздух, моросящий мелкой пылью,
поднимался лебедь иногда.
Будто он искал тепла в полете
и хотел немного его взять,
чтобы в замерзающем болоте
раненого друга согревать.
С надрывом пела девушка чистым сильным голосом. Мария крепче прижалась к Павлу. Он аккуратно отодвинул прядь ее непослушных волос и нежно-нежно стал покрывать поцелуями родное лицо. Их руки бережно ласкали друг друга. Эта была не страсть, а внезапный прилив непередаваемой нежности и благодарности. Как будто каждый желал подарить другому частичку самого себя. Все их движения и жесты были пронизаны какой-то необъяснимой тоской. И вдруг, не отдавая себе отчета в происходящем, они практически одновременно почувствовали неясную нарастающую тревогу и, отгоняя от себя ненужные мысли, поспешили разжать объятия.
Их нашли замерзшими весною.
Руки-крылья рядом вмерзли в лед.
До конца пойдешь ли ты со мною,
если жизнь мне крылья перебьет?
Звучали заключительные слова малоизвестной песни. Павел подавил неожиданный комок в горле. Ну что его так растрогало? Обычный «дворовый фольклор», незатейливые пафосные стихи, хотя, пожалуй, заключительные слова у автора получились удачными...
– «До конца пойдешь ли ты со мною, если жизнь мне крылья перебьет?» – ни с того ни с сего повторил вслух Павел. Маша несколько испуганно взглянула на любимого. – Прости. – Павел встрепенулся. – Знаешь, у меня предложение: поехали в аквапарк?
– Ну, я не знаю. – Мария выглядела несколько рассеянной.
– Соглашайся, солнышко, сейчас быстро заедем в отель, оставим вещи и поплаваем пару часиков в бассейне, посидим в сауне, ну как?
– Хорошо, ты можешь уговорить кого угодно. – Она согласно закивала.
Переодевшись в раздевалке, Мария вышла в большой зал в белом элегантном закрытом купальнике, выгодно подчеркивающем ее загорелую миниатюрную, стройную фигурку. Несколько стоявших неподалеку мужчин как по команде повернули головы в сторону молодой эффектной женщины, быстро заговорив что-то на немецком языке.
– Малыш, ты, как всегда, не остаешься незамеченной. – Павел гордо обнял Машу за талию, увлекая ее подальше от любопытных взоров.
– Паша, я плохо плаваю. – Мария чувствовала некоторую неловкость. – Может, ты прыгай в бассейн, а я пока пойду в сауну?
– Тебя одну опасно оставлять. – Павел улыбнулся. – Иди ко мне, здесь неглубоко, не бойся, я буду рядом и всегда смогу тебя спасти! – Павел призывно расставил руки, и она несмело вошла в воду.
Сказать о том, что Мария плохо плавала – значит сильно ей польстить. С детства она панически боялась воды, и никакие тренеры, друзья и родители так и не смогли избавить ее от этой фобии. Впрочем, последние и не особо старались, рассудив по-своему, что это не самое главное в жизни женщины. В студенческие времена она делала все возможное, чтобы прогулять занятия в бассейне, а зачет по плаванию за нее сдавала девушка из параллельной группы. Дойдя до Павла, Маша крепко сжала его руку и испуганно произнесла:
– Паш, ты знаешь, я вообще не умею плавать, я поплескаюсь здесь, а ты отдыхай, хорошо?
– Глупышка моя. – Павел погладил ее по голове. – Здесь везде одинаковая глубина, тебе будет по шею, так что не волнуйся и ни на кого не обращай внимания! Давай-ка я тебя буду держать, а ты греби по-лягушачьи.
Мария неохотно легла на живот, тайком оглядываясь по сторонам и представляя, как над ней будут потешаться незнакомые люди: «Нашлась ученица! Как можно взрослой женщине так себя вести?!» Однако спустя четверть часа, забыв обо всем на свете, они дурачились в воде как малые дети, совершенно не обращая внимания на окружающих.
– Малыш, ты не хочешь проехать с горки? – Павел глазами указал на высокое синее сооружение, похожее на гигантскую извивающуюся змею.
– Ты что? – Глаза Марии округлились от ужаса.
– Я тебя поймаю, давай смелее!
– Даже не думай. – Маша стала пятиться назад, но ее взгляд уже с жадным любопытством следил за весело скользящими людьми. И вдруг в голове пронеслась совершенно бредовая мысль: «Если я спущусь с этой горки, значит, у нас с Павлом все будет хорошо, а если нет...»
– Я пойду, пожалуй, прокачусь.
Павел удивленно посмотрел на нее:
– Ты уверена?
– Конечно, только лови меня крепче. – Улыбнувшись, Маша начала подниматься. Немея от страха, она наконец забралась на самую вершину. Опустившись на спину и решительно оттолкнувшись, полетела вниз. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем чьи-то сильные руки вытащили ее из воды. Павел тревожно смотрел на Марию.
– Сумасшедшая, зачем ты туда полезла? Ты же чуть не умерла со страху!
– Но ты же сам предложил, – вымученно улыбаясь, ответила она.
– Я же пошутил, решил проверить тебя, ну прости меня, ладно? – Павел нежно поцеловал ее в лоб. – Пойдем погреемся в сауне!
Глядя на горящие искусственные камни, Мария усиленно пыталась гнать от себя мрачные мысли, но они, словно надоедливая мошкара, не переставали ее преследовать. «Я слишком счастлива, что-то должно произойти», – помимо воли подумалось ей.
* * *Отношения Марии с родителями после рождения Яна складывались непросто. Бабушка с дедушкой в первый раз увидели своего внука только когда тому исполнился год. Маша только что уложила малыша спать и собиралась почитать учебник по истории, как вдруг раздался звонок. «Странно, Аська сегодня работает во вторую смену, кто бы это мог быть?» Мария поспешила к входной двери, на пороге стояли ее родители, сжимая в руках многочисленные свертки. Несколько секунд все трое молчали, затем отец, смущенно крякнув, проговорил:
– Ну что, дочка, может, пригласишь нас к себе?
