Мария Коваленко - Овертайм (СИ)
Ее безумно красивый, терпеливый и страстный капитан. Он делал все как надо, он ждет только ее, но что сможет он один против сотни демонов, которые уже разбудили старые страхи и холодный рассудок?
Она не хотела лгать и притворяться, но время истекло. Сколько еще мучить его и себя?
Ритмично сжимая член внутренними мышцами, громко вскрикнула. Рваное дыхание, стоны и слезы на глазах — актриса блестяще играла свою роль. Репетиции и дубли не нужны. Все отточено и эффектно.
Лишь слезы настоящие, но это не слезы радости. Хотя кто их отличит?
Он заслужил победы.
А цена?.. Она сама заплатит за двоих.
Крепкие объятия, последний выпад, и он задыхается рядом от собственного экстаза. Целует, не выпускает из кольца горячих рук.
— Настя… — хриплый шепот. — Настя…
* * *Прозрачные, как слезы, струи воды текут по телу, смывая сперму и пот. Вот бы смыть еще и мысли! Не выйдет.
С этим придется жить. Дни, годы и оставшиеся часы этой ночи.
Часы… Как? Снова молчаливо приносить себя в жертву? Сдерживаться на грани отчаяния и боли?
«С Андреем не будет боли! — сладко искушала надежда. — С ним все иначе!»
Она провела пальцами по подпухшим половым губам и чуть не расплакалась вновь. Да, с Андреем пока иначе. С ним она постоянно на грани экстаза. Не хватает какой-то мелочи, проклятой тишины в голове и веры. Один несчастный шаг, и вот уже дважды мимо, дважды совсем близко и далеко. От неутоленного желания ломило все тело. Хрупкая платина гордости удерживала целый океан эмоций и слез. Раздвинув ноги пошире, она принялась ласкать себя сама.
Гадко, постыдно и безрадостно, после лживого искусственного оргазма принуждать тело отпустить себя в настоящем. Пальцы двигались, не останавливаясь. Уж они хорошо знали каждую точку, каждый чувствительный миллиметр.
Проклинать себя, но продолжать.
За стенкой по-царски развалился на кровати мужчина. Он удовлетворен и доволен. Он сделал все как надо, и его женщина кончила вместе с ним. Она прекрасна, сексуальна и счастлива…
Все ложь!
Снова ложь!
Искусная игра, чтобы скрыть отвратительную правду — она не смогла…
Она не «чудо», она не «создана для секса».
Настя смахнула со щеки очередную непрошеную слезу. Другая рука, не отрываясь от клитора, продолжала свое «дело». Просто кончить, без стона и дрожи, вымученно и быстро. Оргазм, как пилюля, лекарство от новых бед.
Она, как сейчас, помнила грустные глаза доктора и его вкрадчивые, теплые слова: «Это еще не проблема, но нужен длительный курс лечения и… Никакого насилия над собой, сильному возбуждению нужен выход. Женское здоровье не шутка».
Никакого насилия над собой… А как? Просить постоянно уставшего, способного лишь на короткую прелюдию, мужа изменить всю привычную сексуальную жизнь? Пробовали! И что из этого вышло? Парочка удач и еще большее разочарование. Один его ожидающий, нетерпеливый взгляд чего стоил. Из спальни хотелось бежать без оглядки. Лишь бы не видеть этих глаз, не чувствовать своей ущербности, не быть обузой.
Женское здоровье… Воспаление за воспалением, регулярная боль и молчание.
Просила о длительных ласках, просила о терпении. Просила…
«Ты изменилась!», «Но ведь раньше получалось…», «Давай, не будем все усложнять!» — сколько раз в ответ слышала эти фразы!
А если раньше чаще всего была ложь? Удобная и красивая.
Разве такая женщина, как она, могла быть иной? Неполноценной, фригидной, нестрастной? Нет! Только не это! Таких не любят, таких жалеют, а ей жалость не нужна. Красивая, гордая жена богатого бизнесмена, наследница банковского магната, сирота… Всегда лучшая, всегда на виду, образец для подражания, объект для сплетен.
Она легко играла свою роль, пока изможденный женский организм не сказал «Стоп!». Врачи, анализы, миома, многотомники рекомендаций и длинные списки лекарств. А потом была зима и метель. Третье испытание сломило ее окончательно. Почти смерть, полная перезагрузка.
В прежнюю жизнь не осталось возврата, как бы этого ни хотел муж. Удобная, искусно симулирующая жена исчезла. Она ушла, выбрав развод и одиночество.
Прошел год.
Было так спокойно. Почти привыкла, почти разучилась тосковать по теплому мужскому телу рядышком. Никто не затрагивал, никто не интересовал, ни в ком не нуждалась.
А сейчас Андрей… Молнией врезался в ее жизнь, за месяц превратился в навязчивую идею, страстное желание. Упрямый, сильный, отчаянный.
Насколько его хватит? Через какое время он начнет засматриваться по сторонам в поисках более «удобного» варианта? Это обязательно будет! Так было всегда, а она… Дай Бог, чтобы это случилось до того, как он станет ей по-настоящему дорог. Лишь бы не полюбить!
Тело уже отзывалось на прикосновения, уже прокатились первые волны приближающейся разрядки.
* * *В дверь ванной постучали.
— Настя, все хорошо? — послышался взволнованный голос Таранова. — Я зайду?
— Нет! Подожди! — она не успевала.
Внутри ныло, но поздно. Один миг, и от прежнего возбуждения ни осталось и следа. Лишь раздражение и ломота. Хотелось ударить кулаком о кафельную стену или заорать от отчаяния.
Нельзя. Он не виноват, он не поймет.
— Андрей… — позвала.
Капитан приоткрыл дверь и вошел. Все такой же голый, красивый и… лишний. Ей дико хотелось остаться наедине, выпроводить мужчину домой, а самой залезть в горячую ванну и баюкать свое горе.
— Слушаю тебя, — Андрей заинтересованно посмотрел на Барскую. Чувствовал: что-то не так, но вот что? Слишком сложная.
— Мне нехорошо, — Настя мучительно придумывала, как лучше поступить. Не хотелось ничего пояснять, ругаться или изворачиваться. — Давай, просто ляжем спать. Для меня сегодня слишком много… эмоций. Банкет, дядя, ты…
— Хорошо, — спокойно ответил он, прерывая лишний монолог.
Одно слово, а у нее словно камень с души упал. Малюсенькая капля лжи, и все в порядке. Неужели так бывает? Счастье.
Они просто лягут вместе, и она обязательно уснет. Уснет, даже если сна не будет и близко. Уснет, даже если мысли в голове будут будоражить сознание.
Это так просто. Тихо лежать, избегая лишних прикосновений, попытки обнять, переходящей в неторопливую, сонную близость. Ждать ровного дыхание мужчины и покоя.
Уже потом можно будет снять маску, открыть глаза и доживать до утра.
Потом. Как и всё прочее…
Зарисовка 2. НочнаяНочное небо сурово смотрело сквозь штору желтым глазом луны. Рассеивая мрак, золотистый свет мягко заливал комнату. Здесь, в полной тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов, двое безуспешно ждали сна. Он все не приходил. Морфей, видимо, напрочь забылся об этой паре.
