Сьюзен Филлипс - Красив, богат и не женат
В субботу утром Аннабел встала рано и сразу же отправилась в Роско-Виллидж, бывший рай для торговцев наркотиками, который был реконструирован в девяносто девятом. Теперь это был красивый пригород с отремонтированными домами и очаровательными магазинчиками, создававшими впечатление небольшого городка.
Она договорилась о встрече с одной из дочерей бывших соседей бабули в ее офисе на Роско-стрит. Аннабел слышала, что та необычайно красива, и решила поговорить с ней лично и посмотреть, не подойдет ли она Хиту.
Как оказалось, женщина была действительно очень мила, но почти так же гиперактивна, как сам Хит, так что от этого брака не приходилось ждать ничего, кроме беды. Однако для другого мужчины она может стать идеальной женой, поэтому Аннабел решила иметь ее в виду.
Голодные спазмы напомнили, что у нее не было времени позавтракать. И поскольку Хит должен был заехать не раньше полудня, она направилась к «Знамени победы», симпатичному крохотному вегетарианскому кафе, владельцы которого были последователями одного из индийских гуру. Посетителей встречали не дымный, напоенный благовониями полумрак, а светло-голубые стены, яркие желтые банкетки, белоснежные столы и такие же шторы на окнах. Аннабел уселась за пустой столик и уже хотела заказать любимое блюдо — домашний французский тост с персиковым маслом и настоящим кленовым сиропом, как мимо пронесли блюдо с золотисто-коричневыми бельгийскими вафлями. Пришлось задуматься. Победили блинчики с яблоками и пекановыми орехами и кофе.
Не успела она сделать первый глоток, как дверь дамской комнаты распахнулась и в зал выплыла знакомая фигура.
Сердце Аннабел упало. Женщина была очень высокой, даже без своих босоножек на десятидюймовых каблуках. Широкие плечи облегала коралловая блузка с короткими рукавами, довольно узкие бедра были упакованы в белые слаксы. Светло-каштановые волосы доходили до плеч. Искусно наложенный макияж и тени для век подчеркивали красоту знакомых темных глаз.
В маленьком кафе не было темных уголков, так что Розмари Кимбл сразу увидела Аннабел и судорожно стиснула соломенную сумочку большими, почти мужскими руками. Аннабел увидела, что ее длинные ногти покрыты темно-коричневым лаком, а на запястье позвякивают три золотых браслета. С их последней встречи прошло полгода. Лицо Розмари осунулось, но бедра казались более округлыми, чем тогда. Она шагнула к столу, и на Аннабел нахлынула знакомая волна самых разнообразных эмоций: гнев, обида, сочувствие, отвращение… болезненная нежность.
Розмари перекинула сумочку в другую руку и предложила своим низким, мелодичным голосом:
— Я только что позавтракала… но, может, не возражаешь против моего общества?
С губ Аннабел едва не сорвалось «возражаю», но, понимая, что потом совесть ее обязательно замучит, она молча показала кивком головы на противоположный стул. Розмари положила сумочку на колени, заказала охлажденный чай и принялась вертеть браслет.
— До меня дошли слухи, что ты поймала важного клиента.
— Слухи — это, разумеется, Молли. Розмари криво улыбнулась.
— Ты не звонишь и не пишешь. Молли мой единственный источник информации. Она оказалась хорошим другом.
В отличие от Аннабел.
Та сосредоточилась на кофе.
Розмари наконец прервала неловкое молчание.
— Как поживает ураган Кейт?
— Неукротима, как обычно. Требует, чтобы я училась на финансиста.
— Она за тебя волнуется.
Аннабел с силой поставила чашку на стол, и кофе выплеснулся через кран.
— Не понимаю, с чего бы.
— Не пытайся свалить все свои неприятности с Кейт на меня. Она всегда доводила тебя до безумия.
— Да, и наша ситуация еще больше все осложнила.
— И не говори, — согласилась Розмари.
После того как ее мир рухнул, Аннабел выждала почти неделю, чтобы позвонить матери, надеясь, что сможет выдержать разговор и не заплакать.
— Мы с Робом разорвали помолвку, ма. Она до сих пор помнила вопль Кейт:
— О чем это ты?
— Свадьбы не будет!
— Но осталось всего два месяца! И мы любим Роба! Все его любят! Он единственный из твоих ухажеров, кто имеет голову на плечах! Вы прекрасно друг друга дополняете!
— Даже слишком прекрасно. Приготовься посмеяться. — Ее голос все-таки сорвался. — Как оказалось, Роб — женщина, запертая в мужском теле.
— Аннабел, ты пьяна?
Аннабел постаралась все объяснить матери теми же словами, что нашел для нее Роб: как ему было плохо в своем теле с тех пор, какой себя помнил; нервный срыв, который он перенес год назад, до того как они встретились, и о котором так и не смог заставить себя упомянуть; уверенность, что любовь к ней сможет его исцелить, и ужасное осознание того, что он больше не может жить в образе мужчины.
Кейт зарыдала, и она долго ей вторила.
Аннабел чувствовала себя такой дурой из-за того, что не смогла разглядеть правду, но Роб был хорошим любовником, и у них была неплохая сексуальная жизнь. Кроме того, он был симпатичным, веселым и деликатным, но ей и в голову не пришло считать его транссексуалом: Аннабел никогда не ловила его на стремлении носить ее одежду или воспользоваться косметикой, и до той кошмарной ночи, когда он расплакался и сказал, что больше не может играть чужую роль, она полагала его любовью всей своей жизни.
Правда, оглядываясь назад, следовало согласиться, что кое-какие признаки все же были: приступы дурного настроения, частые упоминания о несчастливом детстве, странные расспросы о юношеских переживаниях Аннабел. Тогда она была польщена таким вниманием и расписывала подругам, как ей повезло заиметь жениха, который интересуется ею как личностью. Она ни разу не заподозрила, что он просто собирает информацию, сравнивает ее опыт со своим, чтобы принять окончательное решение. И, сообщив ужасные новости, заверил, что любит ее по-прежнему. Она заплакала и спросила, что именно он ожидает от нее.
И, словно ей мало было той боли, предстояло пережить еще одно унижение: сообщить обо всем друзьям и родственникам.
«Помните моего бывшего жениха Роба? С ним случилась забавнейшая штука…»
Но как Аннабел ни пыталась, она не могла спокойно пережить то, что называла «скользким фактором». Она спала с мужчиной, хотевшим стать женщиной. И не находила утешения в его объяснениях, что принадлежность к определенному полу и сексуальность — вещи разные. Он знал, что за чудовищный меч висит над их головами, когда они влюбились друг в друга, но не сказал ни слова до того дня, когда она впервые примерила подвенечное платье. Вечером он принял первую дозу эстрогена, отметившую начало превращения из Роба в Розмари.
С тех пор прошло почти два года, но Аннабел по-прежнему не могла отрешиться от мысли, что ее предали. И в то же время не могла изображать равнодушие.
