Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь
— Спасибо, — выдыхает он, сняв с меня платье и отбросив его в сторону. Его губы находят мои и начинают осторожную ласку. Его язык, скользнув в мой рот, робок и мягок. В голове пусто, но тело отвечает инстинктивно. Я принимаю его поцелуй, отвечая столь же мягкими, неспешными движениями, впитывая эмоции, переполняющие его. Его теплые руки повсюду, везде прикосновения и ощущения напоминают мне о нехватке теплой кожи под моими ладонями. Я принимаюсь расстегивать его жилетку, потом рубашку, пока руками не заползаю под ткань, касаясь его повсюду, прежде чем в спешке сорвать с него одежду, отказываясь отпускать его губы, даже затем, чтобы коснуться его идеального торса. Как только его руки оказываются свободны, он расстегивает бюстгальтер и медленно снимает его с меня, освобождая мои чувствительные, набухшие соски. Он разрывает наш поцелуй, и я протестующее хнычу, тянусь вниз, расстегивая его брюки.
Эти гипнотизирующие губы приоткрыты, позволяя сорваться шумному выдоху, взгляд мужчины сфокусирован на моей груди. Как только его брюки расстегнуты, я нетерпеливо тяну их вниз, желая поскорее почувствовать его наготу.
Он переводит глаза с груди на мое лицо:
— Поцелуй меня.
Не теряя времени, припадаю к его шее, а не рту, покусываю кожу в районе шеи и делаю глубокий вдох, впитывая его мужской аромат. Прикасаюсь к каждому участку его тела, заставляя стонать и удовлетворенно урчать.
— Губы, — рычит он, и я тут же с удовольствием возвращаюсь к его губам. — Боже, Оливия, — большие ладони накрывают мои щеки и надежно придерживают голову, пока мы целуемся, нежно и неспешно. — Представить не могу ничего, что бы чувствовалось лучше, чем поцелуи с тобой, — шепчет он в мои губы. — Скажи, что ты моя.
Киваю и чувствую ласку его языка, когда он осторожно опускает меня на постель, позволяя мне быстро стянуть брюки с его длинных ног. На секунду он оставляет меня, доставая из ниоткуда презерватив, раскатывая его, шипит и закрывает глаза прежде, чем снова ко мне вернуться. Хнычу, когда он устраивается у меня между ног, чувствую, как внушительных размеров головка упирается в мое лоно.
— Скажи, — прикусывает мою нижнюю губу, отстраняясь. — Не отвергай меня.
— Твоя, — и это уже не вопрос.
Он лбом прижимается к моему и с тщательно контролируемым вдохом входит в меня.
— Спасибо.
— Миллер, — я вдыхаю, переполненная ощущениями того, как кусочки моего разбитого сердца склеиваются воедино. На довольном выдохе закрываю глаза, меня окутывает чувство блаженства, и тогда он начинает плавно двигаться. Руки свободны, и я могу к нему прикасаться, я пользуюсь этим, медленно скользя ладонями повсюду, чувствуя каждую его клеточку. Языки сплетаются в ласковом танце, он двигается осторожно, от него исходит трепет. Это полное искупление, его забота размыла ужасную сцену в этом отеле; такой идеальный момент напоминает мне о ласковом, нежном мужчине, которым он является, когда боготворит меня — мужчину, которым мне нужно, чтобы он был. Мужчину, которым он хочет быть. Для меня.
— Никогда не отпущу твои губы, — заявляет он, наши покрытые испариной тела томно скользят. — Никогда.
Я выворачиваюсь из-под него так, что седлаю его, все еще наполненная до предела, каждое движение погружает его так глубоко.
— О Боже! — руками упираюсь в его пресс и кубики, опустив голову.
— Блять! — ругается Миллер, толкаясь в меня, руками сжимает мои бедра. — Оливия Тейлор, — шепчет он. — Самое ценное, что у меня есть.
— Никогда не отпускай мои губы, — задыхаюсь от желания, вдруг выдыхаю, когда его ладонь быстро накрывает мой затылок, и он тянет меня к своему лицу. Новый толчок. Мой стон.
А потом он сводит меня с ума поцелуем, голодным настолько, что я едва могу вспомнить свое имя.
— Двигайся, — он посасывает мой язык, а потом перемещает меня, подхватив под ягодицы. Чувствую, как он входит в меня уже под другим углом, провоцируя трение, от которого я с криком извиваюсь. Руками путаю свои волосы. — Именно так, Ливи!
Пелена удовольствия, накрывшая его лицо, придает мне храбрости. Я бесконтрольно поднимаюсь и опускаюсь на нем.
— И так? — спрашиваю, не дожидаясь ответа. Ответом служат его зажмуренные глаза, так что я повторяю, с силой сжимая свою светлую копну волос. — Миллер, скажи!
— Да! — глаза открываются, челюсть стиснута. — Ты можешь на хрен вытворять со мной все, что захочешь, Оливия! Я возьму все это.
Я замираю, тяжело дыша, чувствую его пульсацию внутри меня, мои мышцы принимают каждый толчок.
— Я тоже.
Он быстро перемещается, опрокидывая меня на спину, и снова с легкостью меня заполняет. Кончиками пальцев лениво рисует дорожку на моей разгоряченной щеке, прежде чем завладеть моими губами.
— Хочу тебя в своей постели, — шепчет он мне в губы, кружа бедрами, принимаясь за новую мучительную схему уверенных движений и глубоких толчков. — Прошу, скажи, что я могу забрать тебя домой и обнимать всю ночь.
Его просьба служит спусковым крючком для возникновения вопроса, заставляя меня разорвать поцелуй и сказать:
— Как объятия могут быть твоим сокровенным? — не даю ему времени ответить. Я уже жутко соскучилась по его губам, так что, не теряя времени, прижимаюсь к его губам, языком проскальзываю в его рот, пока он не останавливаясь погружается в меня.
— Это мое сокровище только с тобой, — он кусает мою губу и легкими как перышко поцелуями проходится от одного уголка рта к другому. — Просто хочу заобнимать тебя до смерти.
Улыбаюсь ему и почти срываюсь на слезы, когда он в ответ дарит мне одну из своих редких улыбок, а в синих глазах рождается блеск. Он действительно себя реабилитировал, жестокий Миллер давно забыт. Хочу снова почувствовать его губы на своих, но еще я хочу видеть его лицо, когда он улыбается ярче, чем я когда-либо видела.
— Я люблю твою улыбку, — заявляю на выдохе, как раз когда он одаривает меня уверенным толчком, прикасаясь к самому чувствительному месту. — Боже!
— Я улыбаюсь только для тебя, — быстро целует меня в губы и нависает надо мной, опираясь на длинные, сильные руки. — Я люблю твою грудь, — он опускает взгляд и провокационно облизывается.
— Они вовсе не большие, — почти хочу прикрыть руками отсутствие в них пышности, но мои руки живут собственной жизнью, поглаживая его руки.
— Готов поклясться в обратном, — он осторожно выдыхает и закрывает глаза, на губах играет яркая, безошибочная усмешка. Мышцы напрягаются, и я цепляюсь за его крепкие руки.
— О господи, — выдыхаю, чувствуя приближающуюся волну оргазма.
— Ты кончаешь, сладкая девочка?
— Да, — стону, выгибая спину, ногами обхватываю его талию. Жаркая волна давления с дикой силой обрушивается на меня внизу живота.
