Я тебе изменил. Прости (СИ) - Инфинити Инна

Вера со мной не церемонится, задает вопросы в лоб. И она спрашивала: «Почему ты не женился на любимой девушке, когда она забеременела?». Я часто задаю себе тот же вопрос. Первый быстрый ответ — не хотел. Но сам-то я понимаю, что все намного глубже.

— Ладно, не хочешь — не говори, — обиженный голос Веры заставляет меня вынырнуть из размышлений.

— Пройдешься со мной по детскому миру в субботу?

— С удовольствием. Майя уезжает на выходные на дачу к Давиду, я буду одна в городе.

Дверь кафе открывается, заходит наша бухгалтер. А она-то чего так поздно? Увидев ее, Вера машет рукой, приглашая сесть за наш столик. Анжела подходит к нам и отодвигает стул. Она измождена, под глазами черные круги. Прям как у нас с Рэйчел, когда родилась Эшли.

— Это ужас какой-то, Марина ушла в отпуск, мы с Лизой зашиваемся. Я еще взяла работу на дом, — демонстрирует нам пакет, полный документов. — А вы чего тут так поздно?

Анжела плюхается на стул и берет в руки меню.

— У нас новые капризные клиенты, я переделывала под них договор, — поясняет Вера.

— А у меня свои сложности с кодом.

— Ой, я эти ваши коды не понимаю, — Анжела машет на меня рукой.

Ей даже не приходит в голову, что мы с Верой любовники. Кстати, в компании никто не знает, что Вера и Давид развелись. Публичного объявления не было, а что кольца носить перестали, кажется, никто и не заметил.

Глава 38. Подарки

Тимур

— Зачем ты набрал одежды ее размера? Детям надо покупать на вырост, — Вера выхватывает у меня из рук корзину с одеждой для Эшли и возвращает ее содержимое обратно.

Признаться честно, мне редко приходилось покупать дочке вещи. Этим занималась Рэйчел. Поэтому я не умею правильно выбирать.

— Нужно взять всё то же самое, только другого размера, — командует Вера.

Она принимается складывать корзину все те модели, что я выбрал, но размером больше.

— А почему нельзя купить ее размер? — должно быть, я задал идиотский вопрос.

— Потому что она не успеет это поносить. Дети растут очень быстро, особенно летом. Витамин Д. А в Калифорнии так вообще солнце шпарит. Знаешь, какая одна из основных проблем с детскими вещами?

— Какая?

— Их некуда складывать, когда дети вырастают. Хорошо, если есть, кому отдать. А если нет, то они просто занимают повсюду место. Выбросить жалко, отдать некому. Так квартира превращается в хлам детских вещей. Так что чем дольше ребенок носит одежду, тем лучше. Поэтому нужно покупать на вырост.

Я припоминаю, как Рэйчел сетовала, что некуда складывать маленькие вещи дочки. Потом она стала собирать их в большие пакеты и хранить в кладовке. А как только жена ее брата забеременела, сразу попросила меня отвезти им на машине эти баулы. У жены ее брата еще живота не было видно, еще пол ребенка не был известен, а Рэйчел уже снабдила их детской одеждой на первые полтора года. Помню, как Рэйчел радовалась, что теперь наконец-то есть, кому сбагрить маленькие вещи Эшли.

— Посылка успеет дойти к дню рождения? — спрашивает Вера, когда мы перемещаемся в отдел игрушек.

— Да, должна.

— А представляешь, как Эшли обрадовалась бы, если бы ты приехал на ее день рождения сюрпризом и все это подарил лично? — и многозначительно смотрит на меня.

Слова Веры — ножом по сердцу. Я едва держусь, чтобы не сорваться и не купить билет на самолет. Сдерживает Рэйчел. Вернее, ее неминуемая реакция на мой приезд.

А с другой стороны, что мне теперь, родную дочь не видеть никогда? Так-то оно так, только не хочется портить отношения с Рэйчел еще сильнее. Сейчас она хотя бы берет трубку на мои звонки и присылает мне видео дочки.

— Я не поеду, — отрезаю.

Вера берет большую куклу Барби в коробке и вертит в руках.

— Никогда не понимала, что в голове у мужчин, которые намеренно лишают детей своего присутствия в их жизни. Ты же понимаешь, что Рэйчел может выйти замуж, и твоя дочка будет называть папой другого мужчину?

Я врастаю ногами в пол. Каждая мышца на теле напряглась. Поворачиваю к Вере задеревеневшую шею.

— Что за бред?

— Эшли такая понравится? — машет передо мной куклой в коробке. — Или лучше вот эта? — берет вторую, рядом стоящую Барби. Задумчиво глядит на них. — А давай обе, — опускает в корзину к одежде. — Эшли любит рисовать? Может, возьмем ей набор для рисования?

Вера направляется к другому отделу. Я машинально следую за ней. Но больше ни о чем не могу думать, слова Веры плотно засели в голове. Когда я уезжал, то допускал, что у Рэйчел появятся новые отношения. Я и сейчас допускаю, что они уже могут у нее быть. Я стараюсь не думать о том, какие чувства это во мне вызывает. Тут нужно мыслить рационально. Мы расстались? Расстались. Рэйчел свободна? Свободна. Имеет ли она право на личную жизнь? Конечно, имеет.

Но как в ее новые отношения впишется наша дочка, я не задумывался. И уж тем более я не думал, что кто-то может заменить Эшли меня и стать ей новым отцом.

— Вот хороший набор для рисования, — Вера кладет в корзину, а я даже не смотрю. — Нужно еще какие-нибудь развивашки взять. Но они все на русском языке, а Эшли его не знает, — разочарованно цокает языком.

Иногда я хочу придушить Веру. Официально — за то, что слишком лезет в мои отношения с Рэйчел и Эшли. А неофициально — за то, что Вера, мать твою, права абсолютно во всем, и в глубине души я это понимаю. Оттого и бешусь.

— Ладно, обойдемся без развивашек на русском языке. Я думаю, Рэйчел покупает ей их на английском. Хотя, может, русский букварь? — и словно фокусник из шляпы, Вера буквально из ниоткуда достает настоящий букварь.

— Некому учить ее русскому языку, — я выхватываю у Веры из рук книгу и сую куда-то между тетрадями и сказками.

— Это мог бы делать ты.

— Не мог. Пойдем на кассу.

Я зол. Твержу себе, что на Веру, а на самом деле на себя.

Глава 39. Несправедливость

Тимур

«Вера права, Вера права», твердит подсознание.

Я оплачиваю покупки, и мы выходим из детского магазина. Суббота‚ торговый центр полон людей. Всюду семьи с маленькими детьми и колясками.

— Мне было очень приятно выбирать подарки для твоей дочки, — Вера беззаботно улыбается, словно не насыпала мне сейчас пуд соли на рану.

Не сговариваясь, идем вперед по коридору торгового центра.

— Почему у вас с Давидом только одна дочка? — спрашиваю, чтобы хоть что-то спросить. — Вы не хотели второго ребенка?

— Давид хотел, я нет.

— Почему?

— Потому что я уже достаточно походила по дому с грязной головой и в растянутой майке, на которую срыгнул ребенок. И бессонных ночей мне тоже хватило. Если честно, я даже не знаю, что может заставить меня родить второго ребенка. Через десять лет Майя принесет мне внуков, так что у меня осталось не так много времени пожить для себя.

Мы заходим в итальянский ресторан и садимся за большой стол у окна, выходящего на Садовое кольцо.

— Не скучаешь по Давиду?

Вера резко меняется в лице. Ну не только ж ей сыпать соль мне на рану. Могу и я разок щепотку…

— Всю мою сентиментальность как рукой снимает, когда я вспоминаю, что он мне изменил.

— Да, на самом деле ты правильно сделала, что развелась. Я не представляю, как жить с человеком после измены. Но многие живут, так что, наверное, это реально.

К нам подходит официантка. Я заказываю большую пиццу и кувшин лимонада.

— Когда ты ко мне подкатывал, — произносит Вера, как только официантка удаляется, — ты не знал, что у нас с Давидом разлад.

— Не знал, но догадывался.

— Ты подбивал меня на измену.

Задумываюсь.

— Ну, может.

— Ты как та самая стерва-любовница, которая лезет к женатому мужику.

Я громко смеюсь такому сравнению.

— Кстати, любопытно, правда? — продолжает. — Если девушка пристает к женатому мужчине, то она стерва и сука, лезет в чужую семью. А если мужчина пристает к замужней женщине, то про него почему-то никто плохо не говорит. Если замужняя женщина ответит ему взаимностью, то клеймить будут ее. Мол, такая-сякая, изменила мужу. И никто не осудит любовника за то, что влез в чужую семью. Почему так?