Элли и арфист - Прайор Хейзел

– Боже, я в нее влюбилась! – шепчет мне на ухо Кристина.

– Заткнись и слушай, – шиплю я.

Не успеваем мы и глазом моргнуть, как наступает антракт. Зрители массово перемещаются в заднюю часть церкви, где подают глинтвейн.

Рода на какое-то время присоединяется к толпе, но я спешу прямо к ней. Ее успевает вовлечь в разговор невысокий остроносый мужчина. Ее друг-гитарист не пришел на концерт по причинам, о которых я могу только догадываться.

– Рода, это было фантастически, потрясающе! – вклиниваюсь я в их разговор. – Невероятно душевно!

Она склоняет голову набок.

– Спасибо, Элли.

– Позволь представить тебе мою подругу Кристину, она твоя большая поклонница. – Кристина бросает на меня косой взгляд, но пожимает руку Роде; ее браслеты звенят.

– А это Пит, – говорит Рода, указывая на миниатюрного мужчину. – Он играет на виолончели. – Я пожимаю ему руку, затем позволяю ему минутку поговорить с Кристиной, пока сама спрашиваю у Роды, пришли ли родители поддержать ее сегодня вечером.

– Да, конечно. Вон мама, она в темно-синей юбке и пиджаке. С ней папа, вон тот мужчина с лысой головой.

Вид у них дружелюбный, но они ни с кем не разговаривают. Они стоят неподвижно и неловко потягивают вино. Рода ловит взгляд матери и машет ей рукой. Мать одними губами произносит: «Молодец!»

Рода явно хочет возобновить разговор с виолончелистом Питом, которого взяла в оборот Кристина, поэтому я оставляю их троих, а сама подхожу к родителям.

– Ваша дочь очень талантлива, – начинаю я.

Они выглядят довольными, все как полагается.

– Я Элли, одна из учениц Роды по игре на арфе.

Мы жмем друг другу руки. Женщина передо мной высокая, тонкая и стройная, с телосложением, как у Роды. У нее аккуратно завитые волосы, а на носу элегантные очки. Мужчина, глава семейства, немного ниже ростом. У него блестящая лысина, но весьма широкие и кустистые брови. Единственная черта внешности, которую он передал Роде, – это ярко-голубые глаза.

– Вы давно учитесь играть на арфе? – спрашивает он.

– Нет, недолго, – отвечаю я. – Но должна отметить, что Рода прекрасный учитель. Я взяла у нее всего несколько уроков, но прогресс налицо.

Они говорят что-то вежливое, свидетельствующее об их интересе и признательности.

– Моя арфа очень похожа на ее. Она изготовлена тем же человеком, Дэном Холлисом, эксмурским мастером. Полагаю, вы его знаете? – закидываю я удочку и наблюдаю за их реакцией, за тем, как они украдкой переглядываются.

– Да, мы несколько раз встречались с Дэном, – говорит отец.

– Да, он замечательный мастер, – добавляет мать.

– О, не правда ли? А какой приятный человек! – подчеркиваю я. – Он был со мной так обходителен. И он так много думает о Роде… – добавляю я, намеренно сделав так, что моя фраза повисает в воздухе.

– О, неужели? – произносит мать ничего не выражающим тоном.

Я с энтузиазмом киваю.

– Он ее обожает!

Возникает неловкая пауза. Мне нужно добавить какой-нибудь случайный комментарий, чтобы побудить их выдать нужную мне информацию, но мозг никак не соглашается со мной сотрудничать.

– Они такая очаровательная пара! – выпаливаю я и тут же об этом жалею. В состоянии стресса я всегда прибегаю к грубым клише.

Отец вскидывает брови. Мать поджимает губы и смотрит на меня прищуренными глазами.

– Еще стаканчик, дорогая? – предлагает отец.

– Да, было бы весьма кстати, – отвечает она, протягивая ему свой пустой бокал.

– Вам принести второй, э-э…

– Элли, – напоминаю я ему.

– Ну так как, Элли?

– Нет-нет, не нужно, спасибо. Мне еще домой ехать. Нужно быть осторожной.

Он исчезает в толпе, чтобы пополнить запасы напитков.

– Я живу довольно далеко отсюда, – объясняю я. – А вы, полагаю, местные. Вы из Тонтона, да?

– Да, мы живем совсем рядом, – отвечает мать. – До Роды нам рукой подать, что приятно. Можем встречаться с ней в любое время, когда она не занята игрой на арфе.

– Как же хорошо, когда родные рядом. Я почти не вижусь с мамой; она живет в Йоркшире, гораздо ближе к моей сестре, чем ко мне.

– Ах, вот как?

– Да. Жаль, что мы обе не можем быть рядом с ней. Связь с родителями так важна, не правда ли?

Она натянуто улыбается и бросает взгляд в сторону Роды, но ничего не говорит.

– А еще, должно быть, очень удобно жить рядом с магазинами, здесь, в Тонтоне, – бормочу я. – Мне приходится проезжать много миль только для того, чтобы купить пакет молока. Но позвольте заметить, что там, где я живу, прекрасные пейзажи; я люблю Эксмур. Но порой думаю, что было бы здорово находиться чуть ближе к цивилизации.

– М-м-м, да, я согласна, – со скучающим видом бормочет она. – Простите, но мне нужно пойти перекинуться парой слов с дочерью.

Она направляется к Роде и ее другу-виолончелисту. Кристина исчезла; наверное, вышла на улицу покурить. Я возвращаюсь на нашу скамью дожидаться второй половины концерта. Я сижу, нервно пощипывая брови. Должен же быть способ найти ответы на мои вопросы; иначе они будут вечно меня одолевать. Такими темпами я останусь совсем без бровей.

– Ты что-нибудь узнала? – спрашивает Кристина, плюхаясь рядом со мной.

– Недостаточно.

Я скрещиваю руки на груди. Мало-помалу моя тревога перерастает в упрямую решимость.

– Но машина там, не так ли? – Кристина вечно сомневается в своем чувстве направления, и часто не без оснований.

– Да, но пока мы идем не к машине, – отвечаю я sotto voce [11].

– Что?! Почему?

– Я следую за ними. – Родители Роды идут впереди, под ручку. – Мне нужно узнать, где они живут.

– Разве нельзя просто спросить?

– Ну, я бы так и сделала, но возможности не представилось, и мне нужно соблюдать осторожность.

– К чему такая спешка, Элли? – Кристина бросает на меня недоуменный взгляд.

– Это кажется безумием, но я не могу отрицать факты. Рода и Дэн вместе уже много лет. В какой-то момент она прибавила в весе и на какое-то время исчезла. И теперь она и ее родители что-то от него скрывают. Кристина, Дэн мой… мой друг, мой милый, прекрасный, добросердечный друг, и эта несправедливость по отношению к нему сводит меня с ума. Мне нужно знать правду. Стой! – Я опускаю ладонь ей на плечо. Пара садится в белую «Тойоту».

– Кристина, подожди здесь!

– А?

– Запомни номерной знак и скажи мне, в какую сторону они поедут!

Я разворачиваюсь и бегу обратно по улицам к тому месту, где припаркована моя машина. Тяжело дыша, я запрыгиваю в нее, разгоняюсь и мчу на максимальной скорости к тому месту, где меня ждет подруга. Слава богу, на здешних дорогах нет льда. Я могу только надеяться, что родители Роды не гонщики. Доехав до Кристины, я наклоняюсь и открываю для нее дверь. Она запрыгивает в машину.

– Они поехали вниз и в конце повернули налево! – кричит она. – Цифры я не запомнила, но буквы были BLT. По крайней мере, это было легко запомнить.

Я несусь по улице. Мы заворачиваем за угол и видим заднюю часть белого автомобиля, исчезающего в другом переулке. Я поворачиваю за ним. На номерном знаке буквы BLT.

– Молодец, Крис! Отличная детективная работа!

– Спасибо, мой дорогой напарник! Но…

– Расскажу тебе позже… Возможно, сначала мне придется заняться легким шпионажем.

Она смотрит на меня, вытаращив глаза.

– Кто ты такой, черт возьми, и что ты сделал с моей подругой Элли?

Я следую за «Тойотой», делаю еще несколько поворотов на улицах Тонтона и проезжаю мимо ряда отдельно стоящих респектабельных коттеджей. Автомобиль сворачивает на подъездную дорожку одного из домов ближе к концу ряда. В палисаднике растет высокая ива, которая слегка заслоняет что-то еще, что вызывает у меня интерес. На табличке на воротах написано: Суондейл.

– Суондейл. Я это запомню.

Еще одна поездка в Тонтон, на этот раз в одиночестве и при дневном свете. Клайв сказал, что по дороге с работы заглянет в спортзал, так что, надеюсь, он не заметит, что я снова куда-то уехала.