Игры судьбы - Матвеева Любовь

– Пошлите ко мне Дегтярёва!

– Дегтярёв арестован!

– Такие-сякие, с ума сошли? У него одного машина не ломается, всегда на колёсах, а вы его во враги записываете? Освободить сейчас же!

Гнали фашистов без остановки до Украины, своим ходом дошли, я получил два ордена! И тут глупость сделал, погорел. Полковник Солнцев, мой начальник, три премии мне выписал. Я подумал – потом получу, и выехал на Урал помогать отцу-матери переезжать в Ставрополье – их опять перегоняли.

Так премия и затерялась…

После войны я закончил курсы директоров в Ростовской области и был направлен в Мамлютку, под Петропавловск, где двадцать два года проработал директором автороты. Директор должен знать – сколько у него машин, сколько водителей, что каждому можно доверить. В Мамлютке под моим началом было 130–150 машин. Как-то приехал парень из Ростовской

области, Зимовников: «возьмите на работу!», ну как же земляка не взять? Стал работать у меня. Однажды мне говорят – парторг вызывает, пошёл. Оказывается, земляк ему доложил, что я – сын кулака!

С этой работы сняли, послали в самый крайний, отстающий район, где начальник автобазы слабый оказался. Там 45 машин стоит – водителей не хватает. Прислали сначала 15 человек с Украины, потом ещё. Сели украинцы за рули – и сразу выполнили план – трудолюбивый народ! Потом я объявил:

«Кто лучше будет работать, дадим квартиру к зиме!» Построили сами больше двадцати квартир в тот год, показатели ещё улучшились! Весть, что умер Сталин, застала меня в Кокчетаве – я ехал из Алма-Аты домой, там у меня пересадка была. Все люди в отчаянии были, некоторые так напились от горя, что пошли разбивать окна на станции, вот такие дела… – подытожил свой рассказ Семён Филиппович.

За боевые и трудовые заслуги он был награждён двумя орденами Ленина, орденом Отечественной войны, «За отвагу», медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Праги», «За взятие Берлина», «За доблесть», «Отличному шофёру» и другими. Достойный сын своего Отечества!

Я СЛЫШАЛА ГОЛОС ЗЕМЛИ!

– Вы слышали голос Земли? Нет? А я слышала. В сорок третьем, под Ленинградом. «Голос Земли» – это не фигуральное выражение, и самое яркое впечатление в моей жизни! По теории Вернадского, Земля – живое существо, но с этим учёные начали соглашаться только недавно, – так говорит мне

собеседница, Елена Степановна Макарова, ветеран Великой Отечественной войны. Мы сидим у неё дома, беседуем. Вкусно пахнет свежим печеньем – на кухне орудует правнучка моей визави Жанна. Елена Степановна в свои девяносто два года продолжает быть интересным собеседником. Симпатичная, можно себе представить, какой она была в молодости!

– Расскажу, как это было, – продолжает она разговор, – на войну мы с девчонками попали по доброй воле, по зову сердца, сразу после окончания школы. Закончила я к тому времени 10 классов. Сначала нас направили в Оршевскую школу авиамехаников, где мы должны были учиться год. Из-

учали строение самолёта, его обслуживание. Но обстановка на фронте была такова, что через полгода мы уже получили назначение в действующую армию. В это время происходила битва под Сталинградом, решалось всё!

Второй Прибалтийский фронт, 683-й штурмовой авиаполк – ШМАСС… Задача – обслуживать самолёты-штурмовики ИЛ-2. Нас четырнадцать девчонок – Тоня Бондарева, Аня Кутачёва, Чарна Фельдман, Люся Мартышкина, Шура Водясова, Аня Новикова… Мы и за мотористов, и за ору-

жейников, и за заправщиков, и за чернорабочих.

Самолёт после выполнения задания надо прибрать, обмыть бензином – он же весь в моторном масле после разогревания двигателя. Починить следы пуль в крыльях и фюзеляже – обшивка очень тонкая, у нас для этого специальные заплатки, гайки с шайбами были. А перед выполнением боевого задания зарядить пулемётные ленты, вставить пушечные снаряды, подвесить бомбы – весят они от 250 до 500 килограммов. Для этого существуют специальные лебёдки. Реактивные снаряды РС необходимо закатить по специальным рельсам под крылья, заправить самолёт…

Всё это делалось за несколько часов перед вылетом – нельзя

держать самолёт вооружённым. В случае бомбёжки на своих же зарядах можно подорваться! Работали мы под руководством механиков и инженеров, конечно, и на посту стояли наравне со всеми. Самолёт ИЛ-2, штурмовик, хорошо вооружён, тяжёлый, на нём две пушки – у лётчика и у стрелка. Стрелок садится в кабину, спиной к лётчику, его задача – защитить самолёт сзади, в его распоряжении – только пушка. В крыльях устроены пулемёты, под крыльями подвешены бомбы, от величины каждой зависит их количество. Да ещё четыре реактивных снаряда – РС, потом уже узнаем, что это – знаменитые «Катюши». Всем перечисленным вооружением во время полёта распоряжается лётчик.

Штурмовики – машины тяжёлые, маневренность небольшая, поэтому всякий раз их сопровождали истребители – ЯКи, которые прилетали с других аэродромов, встречались они в воздухе. Аэродромы без конца перемещались: только немцы засекут, куда наши самолёты садятся – сразу бомбить начинают. Ну, начальство найдёт другое ровное поле, окружённое лесом – вот и новый аэродром!

– А как же взлётная полоса? Её же готовить надо? – спрашиваю я свою собеседницу.

– Какая полоса, и кто нам её готовить будет? Более-менее ровное поле – вот и достаточно для ИЛ-2. Приземлится самолёт – его сразу загоняют под деревья, чтобы сверху не видно было. Иногда там можно спрятать только часть самолёта, другую надо быстро замаскировать! Рубим ветки, накрываем ими хвост или нос самолёта, натягиваем маскировочные сетки – всё надо сделать быстро! В этой работе принимают участие все, независимо от специализации. Если поблизости оказывались блиндаж, землянки, окопы или траншеи – большая удача, а зачастую отработаем своё – и падаем прямо на землю. Постели никакой – снимешь сапоги, противогаз положишь под голову, накроешься тоненькой шинелькой – и спишь урывками.

Только один раз за два года расположились мы близко к селу, и то не в домах ночевали, а в сараюшках всяких, амбарах. В домах нельзя – вдруг бомбить начнут? Местного населения не видели – все покинули прифронтовую полосу, противник – рядом. Было это под городом Калинином. Авиачасть наша побывала под Ржевом, под городами Белый и Буторино Смоленской области, на озере Селигер, а зачастую мы и не понимали, где находимся. Вопросов тогда было лучше не задавать. Полк делился на эскадрильи, эскадрильи – на звенья, вот в одном из звеньев мы и служили. Друг к другу, а особенно к командирам, обращались по званию. Имён же и фамилий обычно не знали.

– Романы, поди, с лётчиками крутили?.. – легкомысленно спрашиваю я.

– Какие романы? Мы и познакомиться не всегда успевали, за месяц обычно весь лётный состав менялся – погибали когда вместе с самолётом, когда после посадки, от ран. Иногда доходили слухи, что лётчик приземлился на нашей территории или подбит над занятой немцами… Спрашивать не полагалось. Один раз в месяц лётчики получали лётные пайки – мясные консервы, галеты, конфеты, шоколад…

– Давайте, девчонки, вместе!.. – приглашали они нас.

– Что, чай пить приглашали? – опять задаю я глупый вопрос.

– Какой чай? Выползем мы из-под самолётов с ветошью в руках, быстро, всухомятку, угостимся, и назад – время не терпит, работу надо срочно заканчивать! Помыться удавалось редко, а постирать бельё, высушить – ещё реже. Ладно – летом, а зимой какая стирка, ужасно! Как

вынесли всё – не знаю, молодость!.. Но голодными, правда, не были никогда. Каши было вдосталь – перловки, гороха, гречки, без мяса обходились.

И хлеб – когда чёрный, когда белый, когда сухой, когда мягкий – мы без претензий были…