Я (не)твоя собственность (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

- Милая, - протянул мне букет.

С улыбкой я сунула в него нос, вдыхая поглубже. Подоспевшая Ольга вскоре забрала у меня цветы затем, чтоб поставить их в вазу.

Мы принялись за еду. Та была потрясающе вкусной, а может переполняющее меня счастье просто усилило ощущения. Нет, конечно же, Ольга отлично готовила, однако я не помню, чтоб раньше у меня возникало желание вылизать тарелку.

Много говорили о будущем. Как-то неловко и в то же время радостно. Наверное так всегда бывает, когда двое людей только начинают привыкать к мысли, что скоро станут родителями и жизнь их кардинально изменится.

Глава 36

Макс

Я лежал в полумраке, иногда поглядывая на мою спящую малышку. Длинные волосы разметались по подушке и моей груди шелковистыми волнами. Овал тонкого миниатюрного лица, абрисы век, маленького носа и пухлых губок едва вырисовывались. Но, если б умел рисовать, то без труда воспроизвел бы на бумаге каждую ее черточку. А все равно смотреть хотелось неотрывно, но я боялся этим ее разбудить. Недавно ведь только уснула из-за всех этих эмоций.

Всех этих эмоций.

У нас с ней будет ребенок.

Вспомнил, как одиннадцать лет назад думал об этом. Мечтал. Заработать бабло, купить нам хату. Потом ей кольцо. С самым красивым, сверкающим, как солнце, бриллиантом. Который хоть на толику ей под стать. Предложение сделать. Свадьбу сыграть. А потом, чтоб сына мне родила. И дочку потом.

Тогда, в то время, в двадцать один год и сдырявыми карманами я, оказывается, ощущал большую готовность стать отцом. А сейчас…Я стал одним из самых алиятельных и опасных людей в городе. Бабла немеряно, лет за тридцатку перевалило, а меня кроет не по-детски. Потому, что Буш в затылок дышит и рано или поздно быть у нас войне. Войне, в которой малышка – мое слабое место, по которому обязательно попытются ударить. А если еще будет ребенок… Капец. Но, если по-чесноку, даже не столько в Буше дело. Его, как и любого другого, я быстрее на ремни порежу без ножа, чем позволю на пушечный выстрел подойти к Свете и… и к ребенку.

Сколько в том, что… Ну, какой из меня отец?

Вспоминал своего. Он ведь тоже бандосом был, как и я, и не важно, что наркоту в подворотнях толкал, а не в кабинете на вершине баснословно дорого бизнес-центра сидел, занимаясь «слиянием и поглощением». Мать любил. И меня тоже. Помню, как розы ей охапками таскал, как в любви признавался. Как со мной конструктор собирал. Водить учил, посадив себе на колени. Как стрелять из пистолета давал. Настоящего. Как мы втроем в парке гуляли, на атракционах катались. И как в первый класс меня с ветерком на «мерсе» вез.

Любил ведь. Это точно. Я точно это помнил.

А еще я помнил, как в нашу квартиру – крутую, в евроремонте, приехали менты. Как надели на отца наручники и увели под вопли матери предварительно раскурочив весь дом. Специально. По беспределу. Как мама не переставая рыдала потом. Как после суда, меня в школе, в третьем классе, сынком барыги прозвали. Все, даже учителя. Все, кроме Кира.

Мало было отцу любви этой, выходит, чтоб не подписать меня и мать на все дерьмо, что кроется за клеймом семьи наркодиллера. Не помогла она ему, не справился он. Но я его не виню. Давно уже не виню. Много лет... Скорее всего.

И как-то вдруг, внезапно, пришло ко мне понимание – не позволю я своему ребенку повторить мою судьбу. Не дам любимой женщине носить клеймо бандитской шлюхи. Не позволю и все. И отцом буду нормальным. Тем, которым мой ребенок сможет гордиться. Который сможет приходить к нему на футбольные матчи. И на школьные концерты. И на выпускной вечер. Под руку с его счастливой мамой. Тем, кто сможет стать ему не просто отцом, а хорошим примером.

Хорошим.

Да.

Всю свою жизнь я двигался от одной цели к другой. И каждая навая бал сложнее предыдущей. Выжить. Подняться. Получить. Сделать своей. Теперь у меня появилась новая цель. Пожалуй, сложнее всех вместе взятых, которые уже достиг.

Светало. Лучи ленивого осеннего солнца постепенно заползали в комнату, касались лица малышки. Какая она… Не просто красивая – красивых много. Натуральных и деланных – полно. Одинаковых, взаимозаменяемых. Но таких, как она, больше нет в природе. Я проверял. Бесконечно долго проверял, пытаясь забыться хоть ненадолго. Но не получалось. Каждое лицо и тело лишь подчеркивало то, что его обладательница – не она. Каждая ночь, проведенная с другой, была еще одной ночью, в которую со мной не было ее.

Света

Меня разбудил запах кофе и яичницы. Сладко потянувшись, я открыла глаза и наткнулась на улыбающееся немного сонное лицо Макса. Одетый в черную футболку и серые тренники, он держал в руках деревянный поднос-столик. На том, помимо чашки кофе и тарелки с омлетом красовалась миниатюрная вазочка с хрупкой алой розой.

- Доброе утро, спящая красавица, - мужчина поставил поднос на тумбочку, склонился ко мне и поцеловал в губы. Потом склонился к животу. – И тебе доброе утро. Кто ты там, м? Кстати, мы пол сегодня узнать сможем?

Я расхохоталась.

- Ма-акс, еще для этого слишком рано. У меня же примерно шестая-седьмая неделя, а пол видно на узи только после двадцатой.

Он забавно нахмурился, видимо обдумывая, как считаются все эти недели. Потом поставил мне на колени завтрак. С аппетитом разделавшись с ним, я сбежала в ванную приводить себя в порядок. Приняв душ, стала боком к зеркалу. С полминуты всматривалась в талию так, словно за одну ночь могло что-то измениться. Посмеявшись над собой и обозвав мысленно дурой, высушила волосы, сделала укладку, намазалась кремами и направилась в гардеробную одеваться.

Выбрала теплое трикотажное платье-свитер черного цвета, асфальтовые плотные колготки и высокие сапоги на среднем широком каблуке. И вот, когда застегивала молнию на правом, вдруг стало очень-очень страшно. Словно эйфория от новости и реакции Макса схлынула, как море при отливе с берега.

Сперва я думала, что Макс меня купил и с ужасом ждала расправы, потом его ранили, потом меня, потом были его приступы, потом… Могли ли эти события негативно сказаться на ребенке? Так я ж еще и как наивная дура ждала у моря погоды вместо того, чтоб пойти и сделать тест…

Всю дорогу до клиники в голове вертелись все эти тревожные мысли, вызывая внутреннюю дрожь. В кабинет я сначала зашла сама, оставив Макса ожидать в коридоре.

- Как вы себя чувствуете? – спросила Татьяна Сергеевна, мой гинеколог, после вопросов о дате начала последних месячных и сроке задержки.

- Хорошо… Отлично! Только слегка нервничаю. Понимаете, эти два месяца у меня были очень непростые в плане стрессов. А еще меня подстрелили… Я антибиотики принимала. Обезболивающие!

- На таком раннем сроке все это не могло повлиять на плод, - с улыбкой проговорила женщина и я выдохнула.

Сделав необходимые записи и назначив анализы, она предложила пройти в кабинет узи.

Макс увязался с нами.

И вот, раздевшись за ширмой, я прилегла на кушетку. Татьяна Сергеевна, усадила Макса так, чтоб он и я могли видеть монитор. Потом осторожно ввела мне датчик.

- Давайте посмотрим.

С замирающим сердцем, я уставилась на происходящее на экране. Ну и что здесь можно понять?

- Что ж, срок, как я и предполагала примерно семь недель, плод находится в матке, - она указала на небольшое темное пятно с маленьким светлым у одной из его стенок на экране. – Сердцебиение отличное. Вот, послушайте.

Она нажала какую-то кнопку и кабинет наполнил частый и четкий стук. Сердечко нашего ребеночка! Мои глаза наполнились слезами. Монитор, экран, голубая форма врача и лицо Макса стали расплываться перед ними.

- Все в норме. Сдадите анализы и жду вас на прийом, - сказала Татьяна Сергеевна, вынув датчик.

Пока я одевалась, Макс с ней общался, задавал вопросы….

Господи, я в тот момент была самой счастливой. Напуганной, полной тревог, в смятении, а все равно – самой счастливой. Рядом со мной был любимый и мы с ним ждали ребенка.