Наследник от Тирана (СИ) - Ридель Ада

Сказать ему о том, что я скрываю?

Сейчас идеальное время. Никого вокруг нет. Только мы одни.

– Может, искупаемся в бассейне?

Он не поворачивается всем корпусом, только смотрит на меня через плечо. Хмурится, не понимая моих слов.

– Почему?

– Ну-у-у, – тяну, всё не решаясь. – Я скажу, когда мы первым делом залезем в бассейн.

Ты не это хотела сказать, Милана! Не это, но пока боюсь сознаться. Лучше сделать это романтично. В воде. В которой безопасно.

– Аргументация?

– Её не будет.

– Тогда…

Я вздыхаю.

С кем я спорю?

Не раздумывая, иду к прохладной воде, в которую и опускаюсь. Прямо в платье, одетая. 

– Ну и купайся там, – хмыкаю. – Один. А я буду здесь. Плавать. И когда я с больной ногой буду идти ко дну…

Смотрю вниз. Тут неглубоко, но нужно хоть как-то его подкупить.

– А потом тебе придётся воспитывать Камиллу одному. Я уйду на тот свет и буду каждый день приходить к тебе во снах, напоминая, что ты не сменил ей подгузник. И, да, тебе придётся научиться это делать.

Один громкий всплеск, и меня отбрасывает на полметра от волны, образующейся из-за тела Самира. Что тут же выпрыгивает из воды. Смотрит на меня зло, можно сказать, даже обиженно. Хотя Хаджиев никогда не обижается.

Я слегка смеюсь, понимая, что победила.

Хочу что-нибудь ехидно сказать, но засматриваюсь на мокрые волосы, прилипшие ко лбу.

Какой же он всё-таки красивый…

– Добилась своего, зараза, – шипит себе под нос. Плывёт в мою сторону. А мне так и хочется поиграть с ним. Отплыть назад. Заставить пойти за мной. Но отчего-то мой неактивный ребёнок сейчас говорит мне стоять на месте. Точнее, работать ногами и руками. Оказывается, держаться на плаву не так тяжело.

– Быстрее, я сейчас утону, – поторапливаю его.

– Плавать не умеешь? – издевательски усмехается, останавливаясь рядом. А я висну на нём.  

Обнимаю за шею, рассматриваю его красивое лицо. Спасибо фонарям. И только сейчас понимаю, как это приятно. Стоять вот так, обнимать его. Пока он, обхватив меня руками, смотрит мне в глаза. Ни перепалок, ни злости, ничего. Только тишина.

– Так почему твой выбор пал на бассейн, раз ты не умеешь плавать? Тут глубже.

– Хотела повиснуть на тебе.

– Просто так висеть на себе не позволю.

– Вот как… – выдыхаю. – А если я скажу, что…

Делаю паузу.

Не знаю, отчего, но мне начинает это нравиться. Вода становится не такой прохладной, хотя всё тело покрыто мурашками. Прикусываю губу, жадно впитывая каждую эмоцию этого человека. Не могу.

– Так что ты хотела сказать? Говори, Милана, – словно даёт мне добро. А я уже ничего не хочу. Потому что боюсь, что будет дальше. А я всего лишь хочу расслабиться.

– Помнишь, – я подаюсь вперёд, утыкаясь лбом в его лоб. Хочу. Чтобы наши носы касались вот так вот. И дышали одним воздухом. Он – выдыхает, а я втягиваю его. – Тогда, в больнице, ты злился на то, что я не сказала тебе о своей беременности…

Пальцы сильнее сжимаются.

– Я тогда соврала, – выдыхаю, собравшись с духом. – Насчёт смерти ребёнка.

Его глаза становятся шире.

– Ты хочешь сказать…

– Я беременна.

Боюсь говорить дальше. Лишь смотрю в тёмную кофейного цвета радужку. Замечаю, как увеличиваются его зрачки.

– Повтори.

От одного пробирающего до костей тона становится дурно.

Уже неуверенно, сама не зная, от чего, тихо проговариваю:

– У нас… Будет ребёнок.

Он молчит. Не шевелится. Лишь смотрит на меня. В какой-то момент мне кажется, что он делает это сквозь меня.

Его реакция следует не сразу:

– И почему ты говоришь мне об этом только сейчас?! – рычит словно зверь.

Ну вот, стоило сказать, как он тут же выходит из себя. Поэтому я врезаюсь пальцами в его волосы и чуть сдавливаю, пытаясь его усмирить. Я крики не люблю. Особенно в свою сторону. Особенно беременная.

– Потому что в больнице о таком не говорят, – произношу честно. – Знаешь ли, с тобой не просто так жить. Особенно после того отравления. Я лучше подстрахуюсь, чем потом буду плакать над…

– Милана, я прикончу тебя, – выпаливает.

Кажется, он говорит это всерьёз. Хватка на теле слабеет. Но я, чтобы не распрощаться с жизнью, прижимаюсь к нему сильнее и впиваюсь ему в губы. Целую, да так, что сама улетаю в первую секунду.

– Не убьёшь, – шепчу ему в губы, отрываясь. – Теперь у меня есть весомый аргумент.

Тихо и тепло смеюсь ему в лицо. Но он моей радости не разделяет –впивается в губы, вызывая шторм эмоций. Как же это приятно. И вкусно. Настолько, что руки слабеют. Отдаю все силы в поцелуй. Лишь бы ответить, дать отпор. Не уступить.

– Убью, – шипит сквозь зубы, а мне плевать. Я просто рада, что он принял это… Тепло. Да, эти слова для Хаджиева непростые. Уверена, он просто не знает, что сказать.

– Но ты ведь рад? – отрываюсь от него. Не собираюсь больше целоваться.

Грудь часто вздымается от нехватки воздуха.

Мой первый и последний мужчина.

Из-за него я такая. Ведь он показал то, что нравится ему. А я только разделяю его интересы.

Он выковал из меня то, что есть сейчас. Удобная, покорная. Делает со мной всё, что захочет. Мнёт, словно я – податливая глина. И я поддаюсь.

– Неимоверно рад, – уголки его губ летят вверх. Не так сильно. Совсем чуть-чуть. Но мне хватает и этого. – Поэтому и готов прикончить тебя. Потому что раньше не сказала. Но я тебя понимаю. Сделал бы точно так же. Завтра же пойдём к врачу, ясно?

– Ясно, – киваю, улыбаюсь.

Бабочки в животе порхают. А сердце барабанной дробью о рёбра бьётся.

Он рад!

Рад…

– Тогда предлагаю это отметить, – шаловливо улыбаюсь. Он округляет глаза.

–  В смысле?

Я подаюсь вперёд, боясь закрыть глаза. А потом проснуться, и не увидеть этого. Не почувствовать всего этого. Надеюсь, завтра мы очнёмся, и всё встанет на свои места… А пока отдаёмся друг другу, запоминая каждую секунду вместе…

Глава 22

Я сладко потягиваюсь на мягкой кровати, чувствуя во всём теле приятную усталость. Всё же, хорошо её испытывать именно в постели, под кондиционером, а не на шезлонге в духоте.

Хаджиев уснул прямо там, а я вот застеснялась. Поэтому я разбудила его и мы отправились домой. Только завалившись спать, Хаджиев сказал, что это частная собственность и поблизости, как минимум в километре, здесь никого нет.

Ну, и плевать.

Зато я сейчас переворачиваюсь на бок, утыкаюсь носом в лицо Самира. Невольно любуюсь сухими волосами, торчащими ёжиком. Закрытыми глазами. У него ресницы круче моих. За что я его и ненавижу.

– Долго смотреть будешь? – выпаливает неожиданно.

Я усмехаюсь. Привыкла уже.

– До тех пор, пока ты не откроешь глаза.

Он даже сонный хмыкает.

– Даю тебе десять секунд. Потом я полностью просыпаюсь, и мы идём завтракать.

– Ты идёшь завтракать, – исправляю его. – Мне нужно сходить к Камилле. Она, возможно, уже проснулась. Потом присоединюсь к тебе. Если ты, конечно, не бросишь меня и не уйдёшь.

– Брошу и уйду, – кивает и отворачивается.

За что и получает толчок ладонью по спине.

Не обидно, но я запомнила.

– Да чтоб тебя…

Замолкаю.

Нет, я буду выше этого.

А пока встаю с кровати, чтобы уйти и бросить его в одиночестве. Чтобы знал! Но успеваю только сесть.

За секунду его ладонь обхватывает моё запястье, а я вновь падаю на кровать, спиной прижатая к мускулистому и горячему телу. Самир, обняв меня, заключает в клетку из своих рук.

А на ухо слышится тихое:

– Николь уже наверняка занялась Камиллой. Отдохни немного от дочери. Даже матерям порой нужен отдых, чтобы не сойти с ума.

Я схожу с ума точно не из-за дочери, а из-за всего происходящего вокруг.

– Ты не забыла, что я тебе сказал?

– М-м-м-м, – мычу, вспоминая нашу ночь. Снова что-то приятное по телу разливается. – Ты многое говорил.

– Пойдём сегодня к врачу, – а, точно. Это я прекрасно помню. – Нужно узнать, всё ли нормально. И глянуть, что у тебя с ногой.