Не говори, что любишь... (СИ) - Фад Диана

— Артуру понравится, — шепнула мать на ухо, а меня всю передернуло. Живот резко полоснуло болезненной судорогой так, что я могла только хватать ртом воздух. Обняла себя руками, стараясь собрать остатки души в одно целое.

— Тебе плохо? — встревожилась мать. — А как же прием? Сейчас таблетку принесу, — и выпорхнула из комнаты.

Мне не плохо, захотелось закричать, я умираю, какой на хрен прием! Я сдыхаю тут у вас на глазах, а вам всем все равно! Легла прямо в платье и босоножках на кровать, свернулась клубочком, стараясь перетерпеть боль.

— Василина, встань сейчас же. Платье помнешь! — крикнула мать, возвращаясь в комнату со стаканом воды. — Вот, выпей, — протянула мне таблетки.

— Уйди, прошу тебя. Уйди, — сказала ей тихо, но так, что мать замерла. Немного постояла, поставила стакан с таблетками на тумбочку.

— Через полчаса нужно быть внизу, — приказала мать и вышла.

Я плохо помню сам прием, где я каким-то чудом стояла рядом с Артуром и родителями, встречая гостей и принимая поздравления. Не помню практически ничего, только отвращение к властным рукам будущего мужа, который лапал меня на глазах у всех. Пришла в себя, только когда ко мне подошел Денис с огромным букетом белоснежных роз. Вглядывалась в друга Никиты, по глазам пыталась прочитать, что-то узнать, понять.

— Поздравляю, — сказал Денис, вручая мне букет. — Ты знаешь от кого, — нагнулся он к моему уху, будто целуя в щеку. По моему заледеневшему телу растеклось тепло, сердце забилось в груди.

— Как он? — шепотом выдавила я, стараясь, чтобы не услышал Артур, стоявший рядом.

— В Берлине, потом сразу на чемпионат, — глухо ответил Денис и, кивнув Артуру, отошел.

Ко мне подлетела Мальвина с Павлом, зацеловали, закружили. А я стояла и прижимала к себе этот огромный букет, вдыхая запах.

— Мой подарок, — повернул меня к себе Артур, вручая маленькую бархатную коробочку. Вокруг все заохали, зааплодировали, а я боялась протянуть руку, смотрела на коробку, будто на змею. Артур открыл и достал кольцо с большим бриллиантом. — Выходи за меня?

Я подняла на него глаза, понимая, что с этого момента моя жизнь закончится.

— Да, — прошептала я, протягивая руку, на которую он надел холодное сверкающее камнем кольцо.

Раздались крики радости, новые поздравления. Артур улыбался за нас двоих, мой отец смеялся, мать восторженно щебетала, а я находилась будто в черном тумане, который меня засасывал и лишал сил. Сквозь уползающее сознание услышала крик Дениса:

— Она сейчас упадет! — успела почувствовать чьи-то руки и провалилась в спасительную бездну.

Глава 42. Никита

Я добился успеха! Я занял второе место среди юниоров! Мне хотелось кричать на весь свет, но меня подхватили журналисты, ослепило вспышками. По лицу текла кровь из разбитой брови, во рту, по-моему, не хватало одного зуба, но я щерился окровавленным ртом, улыбаясь всем вокруг. Я сделал это, я смог! Знал, что мать сейчас смотрит на меня в номере гостиницы, знал, что друзья завтра узнают о моей победе, так как сейчас в России глубокая ночь. Попов обнял и постучал по плечу, Славик тоже стукнул кулаком по спине. Мне удалось свалить в последнюю минуту эту тушу. Бой был тяжелым. Думал, уже не вывезу. Пытался измотать противника, получая иногда хорошие удары сам. Но все в прошлом, я победил!

— Никита, какие планы на вашу дальнейшую карьеру? Будет ли это спорт или вы оставите бокс? — сунула мне в лицо микрофон одна из журналисток.

— Э-э-э, пока не думал, но спорт не оставлю. Нужно доучиться, получить специальность, — что болтаю, что несу от счастья — сам не понимаю.

— Разойдитесь, дайте пройти, да пропустите! — слышу гневный голос и замечаю пробирающегося ко мне мужчину. Что-то смутно знакомое проскальзывает в его внешности, не могу уловить.

— Здравствуй, Никита, — мужчина становится напротив и смотрит в мои глаза такими же глазами как у меня. Понимаю, кто это — улыбка сползает с лица, хочется убежать, спрятаться.

— Пойдем, выйдем отсюда, — берет меня за локоть отец и выталкивает из толпы к выходу. Вырываю руку и молча иду рядом.

Через час мы с ним сидим в номере в гостинице и пьем виски, звякая кубиками льда в стакане. Вечером фуршет и мне готовят смокинг, отец уже одет с иголочки. Невольно любуюсь им — красивый, подтянутый, с сединой в черных волосах, выглядит внушительно.

— Ты прости меня, Никита, я не знал, — оправдывается отец, хотя, по сути, ни в чем не виноват. — Если бы знал — давно бы вас к себе забрал. У меня дочь есть, Полинка, милая девушка. Образование тебе дам, в Москве устрою. У меня столько планов на тебя! В бизнес свой введу, поедешь? — смотрит на меня с волнением.

— Нет, — мотаю головой, вспоминая мать и девчонку. — Я в Сочи живу, там и останусь.

— Подумай, сын, — говорит отец и меня от этого слова дергает, теплом разливается что-то в груди. — Я много могу для тебя сделать, квартиру в Москве куплю, мать твою заберем, будущее тебе дам!

— Нет, — отвечаю твердо, и он смотрит на меня, понимая.

— Вот моя визитка. Мать не ругай, написала она мне, а так бы и не узнал никогда. Передумаешь, звони, — отец встает, допивает виски и направляется к выходу из номера. Оборачивается у двери. — На прием могу с тобой пойти? — спрашивает, а в глазах надежда вспыхивает.

Встаю, надеваю белую рубашку из тонкого шелка, натягиваю черные брюки. Затем смокинг, который только что принесла горничная. Поправляю бабочку.

— Пойдем, я готов, — поворачиваюсь к отцу и улыбаюсь. Его лицо озаряет улыбка, и мы выходим в коридор. Два таких красивых и сильных мужика, отец и сын.

Только самолет коснулся шасси взлетной полосы в Сочи, а я сразу врубаю телефон, набираю Дениса.

— Приземлился? — спрашивает друг.

— Да, ты ждешь?

— Жду, подъеду к выходу. Мать как?

— Нормально, — смотрю на маму, что ищет что-то в своей сумке. — Цветы купил?

— Ник, — устало отвечает друг.

— Не начинай, телефон мне ее пришли.

— Не стоит ехать к ней, друг, — пытается остановить меня Денис.

— Ты, Денисыч, своей жизнью занимайся, а с моей я сам разберусь, — огрызаюсь, хотя понимаю, что возможно он прав.

— Она будет ждать тебя в ресторане. Вика помогла выманить, если что я ничего не знаю, — отвечает Денис, когда я помогаю сесть матери в его машину, а сам ловлю такси.

— Разберусь, — бросаю коротко и, подхватив букет, сажусь в салон подъехавшей машины. Еду по Сочи, будто я тут год не был, а не два месяца. Волнуюсь, хочу обрадовать мою девочку, рассказать про победу, про операцию, про отца. В кармане лежит коробочка с кольцом. Знаю, что Василина не знает о нашей встрече. Пришлось действовать через Вику и Дениса. Друг только сказал, что Василину отец практически запер дома, но ничего. Встречусь с Богдановым, руки попрошу, а если откажет, заберу Василину и уедем туда, где никто нас не достанет. Я не простил ему Рината, но не могу против отца Василины идти.

Подъезжаю к ресторану, меня проводят к заказанному столику. Сижу, жду ее, вглядываясь в лица всех, кто входит. А вот и она — красивая, глаз не отвести. В голубом брючном костюме, на высоких каблуках, волосы забраны в длинный хвост. Застыла в дверях, смотрит на меня испуганно, будто хочет сбежать. Встаю, быстро подхожу к ней, хватаю за талию, целую везде — щеки, глаза, висок. Впиваюсь в ее холодные губы. Она уперлась ладошками в грудь и пытается оттолкнуть. Вздрогнула всем телом, когда поцеловал.

— Никита, подожди. Никита, — отталкивает меня, и я понимаю, что-то не то. Отстраняюсь и смотрю ей в глаза, где нет ничего, только равнодушия. — Отпусти меня, — гневно шепчет, оглядываясь по сторонам.

— Что, Василина, что? — не понимаю, сам ничего не могу понять.

— Зачем ты здесь? Зачем это все? — почти вскрикивает она и на нас начинают оглядываться. — Оставь меня! — вырывается из моих рук и делает шаг к выходу.

— Ты обещала ждать, — говорю ей, а она поднимает на меня глаза, взгляд равнодушный, мертвый.