Оливия Уэдсли - Похищенные часы счастья
— Через неделю? — повторила Ди дрожащим голосом.
— Разве ты не хочешь поцеловать меня на прощание? — спросил Гюг.
Внезапно она крепко прижалась к нему и подняла лицо, страдальческое выражение которого потрясло Гюга.
— Ты никогда не изменишь мне, никогда не перестанешь любить меня? Поклянись мне в этом!..
Гюг вдруг остро почувствовал, как нужен ей, почувствовал всю ее муку. Он встал перед ней на колени.
— Клянусь тебе! — воскликнул он, горячо целуя ее в губы.
Гаррон уже ждал Гюга. Он заранее занял места в вагоне-ресторане и, когда поезд стал плавно отходить от перрона, приказал налить в бокалы шампанское.
Гаррон поднял свой бокал.
— Я пью за ваш успех, дорогой друг, — сказал он, улыбаясь. — За ваше будущее!
Поезд быстро несся. Гюг наклонился вперед, с увлечением слушая Гаррона, развивавшего перед ним теорию мирового обогащения.
Грохот при прохождении поезда по мосту едва дошел до сознания Гюга. Он взглянул в окно и узнал крошечную станцию, мимо которой проносился поезд. Он обещал Ди выглянуть из окна, когда они будут подъезжать к этому мосту, и махнуть ей платком. Но сейчас было уже слишком поздно. Он густо покраснел от досады за свою оплошность. Нить мыслей Гаррона ускользнула от него. Ему внезапно мучительно захотелось увидеть Диану, только сейчас он вполне осознал, что оставил ее совсем одну. От волнения у него пересохло во рту. Ощущение неотвратимой потери охватило Гюга.
Гаррон потрепал его по плечу.
— Дело вот в чем, — сказал он, наклонившись вперед и пристально глядя на Гюга, — если Великобритания останется в стороне, чего можем мы ожидать для нее впоследствии?
Гюг заставлял себя слушать и отвечать Гаррону, стараясь отбросить все личные мысли и желания. Это ему удалось. Через час, возвращаясь с Гарроном в свое купе, он был всецело поглощен мыслями о предстоящей работе.
А в эту минуту на расстоянии многих миль за стенами маленькой виллы Диана стояла на коленях у открытого окна.
— Гюг, Гюг, — снова и снова повторяла она, надеясь, что самый звук имени любимого принесет ей покой, облегчит ее страдания.
Ночь стала светлее. Приближался рассвет, а Ди все еще продолжала стоять на том же месте.
Она приходила вечером к мосту, она усердно махала платком, но ее напряженный взор не различил ответного знака. Только когда в комнату ворвался рассвет, Ди решилась отойти от окна и взглянуть на царящую вокруг пустоту. Страхи, с которыми она все время боролась, снова обступили ее. Она встала на ноги, будто собираясь во всеоружии встретить их. Страхи облеклись в определенные образы, вылились в слова.
Не есть ли это наказание, посланное им за недозволенную любовь?
Шатаясь, она подошла к кровати и упала на нее, закрыв лицо руками. И при первых лучах восходящего солнца слезы горячим потоком хлынули наконец из глаз Ди.
ГЛАВА XVI
Решение
— Итак, блудный сын вернулся наконец, — обратилась Виолетта к Гюгу. — Любящая сестра поспешила пригласить его на пир и приказала заколоть в его честь откормленного тельца. Но скажи, Гюг, разве лососина и ранняя спаржа не могут вполне заменить его?
— Спасибо, конечно. Я хотел сказать — вполне могут, — ответил Гюг рассеянно.
Разговор происходил на Бонд-стрит, где Гюг на следующий день после своего приезда случайно встретился с Виолеттой.
— Бевис рассказал мне, что видел тебя вчера у дверей конторы по найму квартир, — продолжала Виолетта. — Разве ты собираешься менять квартиру?
— Нет, — ответил Гюг почти резко. Он мысленно посылал проклятия Бевису: «Проклятый болван, глупый болтун. Что ему, черт побери, до того, что он, Гюг, делает в конторе по найму квартир?».
А Виолетта продолжала, словно считая, что между этими вопросами существует или должна существовать какая-то связь.
— Да, Гюг, не видел ли ты Диану с тех пор, как она уехала от меня, или не слышал ли чего-нибудь о ней? Я лично не имела о ней никаких сведений.
Вопрос был поставлен ребром, он не видел ни малейшей лазейки, через которую мог бы спастись. Он медлил.
— Почему ты меня спрашиваешь об этом? — сказал он.
Виолетта садилась уже в свой автомобиль.
— Мне было страшно за нее, за эту милую девочку, — сказала она. Она взглянула на Гюга: — Да, я хотела сообщить тебе, как только узнаю, где ты находишься, что Диана вернула мне деньги, которые я дала ей. Я была этим очень огорчена. Я пыталась разыскать ее, но мне это не удалось. Я часто думала о ней.
Сознание трусости своего умалчивания и врожденное отвращение ко лжи заставили Гюга сказать сестре:
— Ты не должна беспокоиться о Диане. Я взял на себя заботы о ней.
Он быстро перешел улицу и стал спускаться по Кондьют-стрит, прежде чем Виолетта успела задать вопрос, прежде чем успела остановить его. Она села в автомобиль и машинально назвала шоферу адрес. Мозг ее сверлила одна мысль. Она испытывала одновременно и страх, и злость, и обиду. «Неужели слова Гюга означают, что он… Нет, это невозможно».
Краска залила ее бледные щеки. Нет, это не может быть, не должно быть правдой.
Сама мысль показалась Виолетте смешной и совершенно недопустимой, и она с презрением прогнала ее прочь.
Гюг же направился снова в контору по найму квартир, чтобы узнать адрес дома, отдающегося в наем на Эдуардс-сквер. Он дал полученный адрес шоферу и попросил его ехать быстрее. С тех пор как Гюг вернулся в город, он был буквально завален работой, замучен визитами и различными посещениями. На следующей неделе он должен отправиться в Вест-Бертон. Эта мысль заставила его сердито нахмуриться, так как он вспомнил, что Диана приедет в Лондон, вероятно, только за день до его отъезда. Этого нельзя изменить, но мысль об этом, однако, чрезвычайно неприятна. Совершенно невозможно взять ее с собой в поездку, посвященную политическим целям. Конечно, если бы она была его женой… Такси остановилось у небольшого домика, у белых дверей с никелевым молоточком. Гюг нашел домик прелестным; обстановка в нем тоже была хороша. Он решил снять домик и уехал, придя в несколько более спокойное настроение духа.
Утром Гюг послал Ди телеграмму: у него не было времени написать письмо. Он хотел заняться днем в своем клубе. Но там его встретил Гаррон вместе с лордом Аверингом, и Гюг немедленно был вовлечен в деловой разговор, который не мог бы прервать при всем желании. Это было обсуждение очень важных политических вопросов — само участие в нем являлось для Гюга большой честью. У него хватило времени только на то, чтобы поехать домой переодеться и пообедать вместе с Гарроном. Заседание в парламенте затянулось за полночь, затем последовало краткое партийное совещание. Когда Гюг наконец приехал домой, он чувствовал себя страшно уставшим.
