Джанет Дейли - Игра до победы
– Но… я думала, что он собирается вернуться в пятницу.
– Вчера он позвонил, чтобы сказать, что собирается остаться еще на один день. У вас что-нибудь случилось?
– Нет. Здесь Триша. – Лес бросила взгляд на дочь, свернувшуюся, поджав ноги, на полу и наблюдающую за ней. – Мы с ней просто хотели поговорить с Эндрю.
– Уверена, что сможете застать его в отеле, – сказала Эмма.
– Попробуем дозвониться туда. – Лес дала отбой и набрала номер отеля.
– Он все еще в Нью-Йорке? – догадалась Триша по репликам матери.
– Да. – Лес слушала телефонные гудки и старательно избегала смотреть на сестру. Когда в трубке раздался голос гостиничной телефонистки, она попросила девушку соединить ее с комнатой Эндрю. Про себя она продолжала гадать, осталась ли и Клодия еще на один день, но ей не хотелось видеть этого безмолвного вопроса в глазах Мэри.
После четвертого гудка трубку подняли, и Лес узнала на другом конце линии голос Эндрю.
– Здравствуй, дорогой. Я только что звонила Эмме, и она сказала мне, что ты вынужден задержаться еще на один день. Как у тебя идут дела? – торопливо проговорила Лес, не давая ему возможности объяснить свою задержку самому.
– Отлично. А как у тебя? – голос его звучал как-то отчужденно, но Лес винила в этом плохую связь.
– Мэри и я лезем из кожи вон, но все остальное прекрасно. Приехала на уик-энд Триша. У нее есть кое-какие новости. Пусть она сама тебе расскажет. – Она передала трубку Трише и продолжала улыбаться, слушая, как та выкладывает отцу свое известие, а в голове ее звучали слова: «Лес, я не хочу жить так, как ты живешь».
– Поскольку Роб, кажется не собирается поддерживать семейную традицию, я решила, папа, последовать по твоим стопам. Меня приняли в твою alma mater. – Последовала короткая пауза: Эндрю что-то отвечал дочери, затем Триша сказала: – На этой неделе я получила извещение о том, что меня приняли. Это официальное сообщение. – Вновь наступило молчание. Слушая, что говорит отец, Триша несколько поуспокоилась, ее возбуждение постепенно сникало. – Я счастлива. И я рада, что ты тоже счастлив. – Затем, продолжая слушать то, что говорит ей отец, она взглянула на Лес. – Конечно, я скажу ей. До свидания, па.
Когда Лес потянулась, чтобы взять у нее трубку и закончить разговор с Эндрю, Триша встала и вместо того, чтобы передать трубку матери, положила ее на рычаги.
– У него заказан столик в ресторане, и поэтому ему надо уходить, – объяснила Триша. – Он просил передать, что позвонит тебе на следующей неделе, когда вернется домой.
– Ах так? – Лес очень жалела, что с самого начала не поговорила с мужем подольше. – Что он сказал, когда ты сообщила ему свою новость?
– Он был рад… горд моим решением. И, кажется, он не удивился так сильно, как удивилась ты. – Она улыбнулась, но тут же нахмурилась: – Лес, когда ты с ним говорила, у тебя не было ощущения, что рядом с ним кто-то есть?
Лес говорила с Эндрю слишком мало, чтобы у нее сложилось какое-нибудь определенное впечатление.
– Возможно, и был кто-нибудь. Вернее всего, клиент.
Или Клодия Бейнз. Но этого Лес вслух не сказала.
В воскресенье в середине дня Триша уехала в частную школу для девочек, где она училась. С ее отъездом у Лес не было больше причин притворяться веселой. Когда Мэри предложила заняться сундуками на мансарде, она охотно согласилась. Она была рада любому делу, которое могло отвлечь ее от мрачных мыслей.
Когда-то в далеком прошлом в мансарде на третьем этаже помещались комнаты для прислуги. Затем эти крошечные полутемные, неотапливаемые каморки были переделаны в склады. Здесь в беспорядке грудились горы ящиков и сундуков, сломанные кони-качалки, старая одежда и предметы, назначение которых уже невозможно было определить. Все это затянуто паутиной, а застоявшийся воздух пропах пылью.
– Давай складывать вещи, которые мы наверняка собираемся выбросить, в середине каждой комнаты, – предложила Мэри. – Думаю, так мы управимся быстрее.
– О'кей.
Они начали с громоздких, явно ненужных предметов – игрушечных повозок без колес, выцветших старых платьев с юбками на проволочных каркасах, сломанных санок и лошадей-качалок. Мэри выволокла на середину комнаты старый фонограф.
– Как ты думаешь, он не антикварный?
Лес глянула на допотопное чудовище.
– Сомневаюсь, чтобы он был в хорошем состоянии.
Ручка фонографа болталась, примотанная проволокой, а диск для пластинок был заметно перекошен.
– Я просто не могу поверить, что Одра могла хранить всю эту рухлядь. – Мэри в изумлении покачала головой, вытащив старый настольный радиоприемник с выпотрошенными внутренностями. – Когда мы были маленькими, она забирала нашу одежду, как только мы из нее чуть-чуть вырастали, складывала в ящики и отдавала для нуждающихся в разные благотворительные организации. Так что непонятно, почему она держала такой хлам?
– Это не она, а Джейк. Помню, я слышала, как они о чем-то спорили. Одра настаивала на том, что мансарда – это пороховая бочка, достаточно одной искры, и запылает весь дом, но Джейк предупредил ее, что если она выбросит хотя бы один ящик… мне так и не удалось разобрать, что он угрожал сделать, – вспомнила Лес с легкой улыбкой и оглядела захламленную комнату. – Но я не думаю, чтобы из этой мансарды когда-либо вынесли хоть единую коробку.
– И я не думаю. Странно, что один и тот же человек может быть настолько сентиментальным и одновременно настолько…
– Да, – перебила Лес Мэри, прежде чем та успела произнести слово «бесчувственный». Нет ничего хорошего в том, чтобы дурно отзываться о мертвом.
Беседа увяла сама собой, когда они атаковали груды ящиков и сундуков, решительно выбрасывая прочь почти все их содержимое. Примерно после часа работы Лес извлекла на свет Божий старый сундук и обнаружила в нем драгоценную находку, возбудившую воспоминания, – косичку из светлых, как лен, волос, которую она сплела для Джейка, когда ей обрезали длинные локоны, а также свой первый костюм для верховой езды и платье, в котором Лес крестили.
– Здесь довольно холодно. – Мэри поежилась, обняв себя руками, чтобы согреться. – Хочешь кофе? Я схожу вниз и принесу.
– Можно, – рассеянно кивнула Лес, почти не вслушиваясь в то, что говорит сестра.
В сундуке под платьем она нашла коробку со старыми фотографиями и стала разглядывать их, не заметив, что Мэри уже нет в комнате. Очнулась она только тогда, когда услышала на лестнице шаги сестры. Мэри вошла в захламленную каморку, отдуваясь после нелегкого для нее подъема по трем лестничным пролетам.
– Когда все здесь закончим, мне надо выпить что-нибудь покрепче, чем кофе. – Она пересекла комнату и протянула Лес одну из кружек с кофе, а сама села на пол рядом с ней. – Эй, это все, что ты успела сделать, пока меня не было? – упрекнула она, заглядывая через плечо Лес. – Что ты здесь такое нашла?
