Джанет Дейли - Игра до победы
– Верю, что это действительно красиво, но сейчас пейзаж выглядит не слишком зажигательно, – криво усмехнулась Триша. – Нам ни разу не удалось побывать здесь осенью. Когда вы уезжали в Виргинию, Роб и я всегда были в школе.
– Как жаль, что я так и не привезла вас обоих сюда, чтобы вы испытали, что такое настоящая охота, и узнали охотничьи традиции. Но всегда кажется, что впереди еще много времени, – с сожалением вздохнула Лес. – Каждый год перед началом охоты в Хоупуорте непременно благословляли собак. Затем, подкрепившись пуншем, чтобы разогреть кровь, мы всей гурьбой выезжали искать лису. Вот это было, скажу тебе, зрелище, когда все собирались на лужайке перед домом. Каждый одет как на картинке – белый аскотский галстук, черная охотничья куртка и черная шляпа, белые бриджи. Ну а главный егерь и главный ловчий, отвечающий за собак, разумеется, выделялись среди всех ало-красными куртками. И все мы пускались в лихую скачку по полям, через ограды и канавы… за лисой.
– Все это звучит довольно забавно и интересно, кроме последнего. Когда дело доходит до лисы, то забава становится слегка кровавой. Думаю, я бы желала успеха лисе, а не охотникам.
– Ну, на самом-то деле здесь в округе осталось не так уж много лис. Редко когда собакам удается выследить хоть одну. Чаще всего они бегут за приманкой с запахом лисы, которую проволокли по земле перед началом охоты. Так делали уже тогда, когда я была в твоем возрасте. Правду говоря, я не замаралась в крови до того, как съездила на охоту в Англии.
Триша с отвращением поморщилась.
– Ты говоришь о том самом омерзительном обычае мазать лисьей кровью лицо охотника, убившего свою первую лису, не так ли?
– Это, конечно, ужасно, – согласились Лес. – Помню, когда мы после охоты вернулись в поместье и сели за большой охотничий завтрак, я не могла есть. А в таких случаях столы всегда ломятся от еды. Это мне неизменно напоминает сцену из «Тома Джонса» Филдинга.
Задумчиво нахмурившись, Триша изучала лицо матери.
– Тебе ведь по-настоящему нравится здешняя жизнь, правда?
– Да. – Теперь уже Лес в свою очередь задумалась. – Когда-то мне хотелось, чтобы твой отец открыл офис в Вашингтоне или Ричмонде, и тогда мы могли бы жить здесь. Но к тому времени у него уже была упрочившаяся практика во Флориде, так что такая перемена была бы не слишком разумной. Тогда он поговаривал о том, что, возможно, расширит свою практику, но теперь уже больше об этом не упоминает.
– Может быть, через несколько лет?
– Сомневаюсь. – Лес знала, что Эндрю не разделяет ее любви к этой части страны и всего лишь проявляет терпимость к тому, что он называет «лошадиными затеями», хотя и не афиширует своих чувств. Решение Роба в течение года заниматься исключительно поло Эндрю явно поддержал только затем, чтобы доставить Лес удовольствие, или, что вернее, чтобы избежать споров.
– И все же он может это сделать, – стояла на своем Триша. – Особенно сейчас, когда он берет нового партнера.
– Нового партнера? – По спине Лес пробежал холодок. Первое, что мелькнуло в ее уме: Клодия Бейнз. Ровный топот копыт внезапно стал отдаваться в ее голове тяжело стучащими молотками.
– Да, – темные глаза дочери светились каким-то тайным знанием, когда она посмотрела на Лес. – Меня.
– Тебя? – в замешательстве переспросила Лес, испытывая безмерное облегчение.
– Да. Я только что получила извещение, что с этой осени принята в Гарвард. – Широкий рот Триши расплывался в гордой удовлетворенной улыбке.
Лес испытывала одновременно удивление и потрясение. Она внезапно забыла, что собиралась сказать. Как отличаются друг от друга ее дети! Роб всегда рассказывал ей о своих проблемах, о своих надеждах и разочарованиях, но Триша была загадкой. Лес почти никогда не могла догадаться, о чем та думает, не говоря уже о том, чего Триша хочет. У нее всегда создавалось впечатление, что дочь легко относится к жизни и никогда ни о чем особенно не заботится. Желание стать партнером отца больше всего походило на импульсивное решение, принятое без серьезного и глубокого обдумывания.
– Триша, а ты уверена, что это именно то, чем тебе хочется заниматься? Ты понимаешь, что это за собой влечет? – Лес в этом сильно сомневалась. – Четыре года в университете плюс три года на юридическом факультете. Затем, прежде чем станешь самостоятельной, придется работать клерком на других юристов. Ты серьезно решила пройти через все это, или у тебя это просто преходящее увлечение?
– Это именно то, чего я хочу. Я мечтала об этом долгое время, – уверенно сказала Триша. – Лес, я не смогу жить так, как ты живешь, и все время просто ничего не делать. Я хочу, чтобы у меня в жизни была какая-то цель и смысл помимо планирования благотворительных мероприятий на этот год или поездок на лыжный курорт в Швейцарию.
Лес всегда спрашивала себя, что думает о ней дочь. Теперь она это знала, и знание причиняло ей боль, более глубокую, чем Лес могла когда-либо представить. Но ей удалось скрыть свои чувства – она понимала, что Триша говорила вовсе не затем, чтобы ранить мать.
– Тогда я рада, что ты принята в Гарвард. Твой отец будет очень доволен, когда узнает, что ты будешь учиться в его alma mater. Мы позвоним ему сегодня вечером и сообщим эту новость, – сказала Лес, заставив себя улыбнуться. – Ну, думаю, что лошади отдохнули. Ты готова ехать обратно?
– Показывай дорогу. Надеюсь, что к тому времени, когда мы вернемся, Мэри уже поставит еду на стол. Я умираю от голода, – заявила Триша, и мать с дочерью, подстегнув лошадей, перевели их с шага на быструю рысь.
Всю обратную дорогу сказанное Тришей словно лежало давящей тяжестью на плечах Лес, и она никак не могла сбросить с себя этого бремени. Удовольствие от поездки потускнело, и ее приподнятое настроение разом улетучилось. Однако Лес тщательно старалась не показать дочери, что что-то неладно. Добравшись наконец домой и рассказав Мэри новость, они по настоянию Лес устроили набег на винный погреб и отпраздновали удачу Триши.
После раннего обеда Лес позвонила домой, чтобы поговорить с Эндрю. Но дело было не только в том, что ей не терпелось сообщить ему о неожиданном известии. Она испытывала невыразимую потребность услышать его голос и понимала, что скучает по мужу. Ответила Эмма.
– Здравствуйте, Эмма. Это Лес. Я хочу поговорить с Эндрю.
– Простите, но он еще не вернулся домой, – ответила домоправительница.
Лес глянула на ручные часики. Чуть больше семи.
– Он сказал, когда его ждать?
– Не раньше завтрашнего дня. Он все еще в Нью-Йорке, – сказала Эмма, слегка удивленная тем, что Лес этого не знает.
– Но… я думала, что он собирается вернуться в пятницу.
