Галина Артемьева - Пуговица
— Прилетайте. А бизнес предлагайте мне, я как раз напряженно думаю над этим вопросом, — молниеносно отреагировал Денис, почему-то сразу поняв, что это не пустая болтовня.
— Молодец, парень, — одобрил будущий партнер. — Тебе действительно надо на ноги становиться. Тогда слушай. Я тут спрос прощупал. Есть возможность привезти модное барахло. У вас — точно супермодное. У нас — прошлых сезонов. Лежит на складе. Место занимает. Его вообще собираются… ну, как это сказать… уничтожить. Понимаешь? Все made in USA! Джинсы, куртки, сарафаны, другое барахло. Предлагают забрать за просто так. Им тратиться на утилизацию не придется. Я хочу это все отправить кораблем в Одессу. Оттуда к вам.
— А сколько там этого?.. Одежды? — уточнил Денька.
— Несколько тонн, — раздался ответ. — Все в мешках. Я один только тюк открыл, увидел джинсу. Там небольшой брачок везде. Малозаметный. Лейблы — сногсшибательные. И мне что нужно? Мне нужно помещение под эти тюки — раз. Рабочие руки: доставать барахло, гладить, развешивать, устранять видимые недостатки. И — торговая точка. Если ты это обеспечиваешь, предлагаю партнерство: пятьдесят на пятьдесят.
Это звучало как чудо. Денька сразу понял, что без помощи родителей тут не обошлось. Услышали т а м у себя его слезы. Услышали.
— Нет, — сказал он, — так не получится, дядя Илья. Мне и за помещение платить, и работникам платить, и торговлю обеспечивать. Нет, давайте по-честному: вам — двадцать пять. И чтоб все открыто. С полной отчетностью и доверием по ценам и зарплатам.
— А ты не пропадешь, парень! — расхохотался партнер. — Ну, если ты готов на себя взять все обеспечение — идет. Давай попробуем.
Так появился у Деньки серьезный бизнес. Такой, о котором можно было только мечтать. И не только у Деньки. Работой занялись все младшие Мухины, включая вполне уже дееспособного десятилетнего Пика.
Под складское помещение, естественно, отвели большую комнату в Давыдовской квартире. Мебели там и так оставалось всего ничего: родители в последние месяцы жизни распродали за гроши все, что только у них соглашались взять добрые люди. Пару ломаных стульев и истертый диван общими стараниями вынесли на помойку.
В пустой комнате так и хотелось сразу же начать ремонт: ободрать жуткие пятнистые обои, убрать рассохшийся паркет, в котором недоставало огромного числа дощечек…
— Как только денег наторгуем, первая задача — ремонт, — постановил Денька.
Пока же комната вполне годилась под ожидаемый товар.
Из кухни тоже выбросили все. Оставили, естественно, раковину и холодильник. Добыли две гладильные доски и два утюга. Получилось вполне просторное рабочее помещение для обработки товара.
Еще одну комнату предполагали оставить для торговли. Это предложили девчонки, которые видели, как происходит купля-продажа самодельными шмотками на квартире одной их знакомой. Там мать шила днем и ночью, а дочь торговала. К ней приходили по знакомству любительницы наряжаться. В комнате установили несколько разнокалиберных зеркал, выглядело очень стильно, даже по тем представлениям шикарно. Торговля самодельными шмотками приносила вполне приличные деньги.
Вот так и предложили сестры обустроить меньшую по размерам Денькину комнату. И получалась вполне приличная торговая точка. Лучшего все равно не найдешь.
Оставался еще холл, в котором, как предполагалось, должны были происходить расчеты с покупателями, и, кроме того, кладовка, такая же, как убежище. Про то, как использовать кладовку, они пока не придумали.
И вот приехал дядя Илья. Его заселили к Мухиным. Отвели заморскому гостю бывшую супружескую спальню Артема и Ляли. Повели смотреть помещения для бизнеса.
Илья пришел в восторг. Вот деловые ребята! Все подготовили!
Он ребенком бывал в этом доме, в гостях у своего закадычного дружка, И вот — нет ни дружка, ни его жены, ни страны… Зато сынок у них остался — хоть куда. Красавец, плечистый, большеглазый, уверенный в себе. И не скажешь, что восемнадцать человеку. На десять лет больше можно дать запросто. Хотя… что ему остается, сироте? Надо держаться с самоуважением. Иначе сожрут, если ты совсем один на белом свете.
Еще по дороге из подъезда в подъезд спросил заморский гость о том, за кем числится теперь квартира, в которой жило когда-то семейство Давыдовых.
— За мной и числится, — ответил Денька. — Я хозяин. Исполнилось восемнадцать, сразу приватизировал. Вот денег заработаю, ремонт затею. А пока нам и так сойдет.
— Ну что ж! — довольно кивал партнер, оглядывая поле будущей деятельности. — Места не так чтобы много, но будем все же надеяться, что в две комнаты товар поместится. Если до потолка накидать. И плотненько уложить.
Ребята переглянулись. Это сколько ж всего прибудет? Им даже страшно стало. Но делать нечего. Освободили и вторую комнату, и кладовку, в которой устроили теперь примерочную. Все расчеты запланировали вести в холле.
Наконец груз прибыл.
Да, Илья не преувеличил. Тюки едва-едва разместились в комнатах. С ходу залезли в один и ахнули: на пол высыпались подлинные сокровища, настоящие объекты вожделения людей, выросших в условиях устойчивого дефицита всего, что только могло быть дефицитом.
Джинсы, джинсы, джинсы. Комбинезоны, сарафаны, юбки, куртки, безрукавки; синие, голубые, черные, белые. И — «варенки»! Самое модное из модного!
Работа проходила так. Сначала в огромную амбарную книгу заносили все, что доставали из данного тюка. Допустим, 50 брюк, 50 курток, 100 юбок и тому подобное.
Дальше рассматривали каждую шмотку. Некоторые нуждались всего лишь в глажке. Их относили на кухню, вешали на отдельный кронштейн. Некоторые, пропахшие плесенью, требовали стирки. А были и такие, что не имели пуговиц, или «молния» была сломана. Тут уже требовались умелые руки и швейная машинка.
Приведенные в порядок вещи развешивали в кладовке — загляденье! Любо-дорого смотреть.
С Ильей договорились так. Любая вещь из любого тюка, которая приглянется Рысе и Птиче, а также и Ляле, достается им бесплатно. Естественно. Как премия за труды, которые оплачиваются из тех семидесяти пяти процентов, что выговорил себе Денис. Двадцать пять процентов от проданного (в твердой валюте) отчисляется американскому поставщику.
И началось! Работа пошла.
Как с раннего детства было заведено, в основе трудового распорядка лежала очень жесткая организация дня. Институт-школа — это главное. Далее: домашние задания. На них отводилось три часа. Как хочешь, так и укладывайся.
В пять открывался их магазин и работал до одиннадцати.
