Кара Колтер - Луч солнца на цветных стеклах
– Все. Я в порядке, – наконец со вздохом сказала она. – Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что обнимаешь меня. Мне всегда так не хватало этого. Я не ждала, что ты уладишь все проблемы, однако хотелось, чтобы во всех невзгодах ты был рядом, как скала, на которую я могу опереться.
Кейд посмотрел на нее. Кивнул. Джессика видела в его лице сожаление. Он все понял. Все.
А потом в его глазах что-то изменилось. Протянув руку, смахнул с ее щеки слезинку и провел большим пальцем по губам.
Джессика почувствовала, что пересекает опасную черту, и надо отступить назад. Но не могла.
Где-то в глубине души она так отчаянно тосковала о нем, тосковала об их жизни вдвоем, что могла сравнить свои страдания с муками героинового наркомана. Эта потребность заслонила собой все: и здравый смысл, и доводы рассудка. Она была сильнее желания контролировать ситуацию, поступать правильно.
Все исчезло, было сметено одним движением его пальца, коснувшегося ее губ. Губы Джессики раскрылись, и она сжала его палец. Вкус его кожи показался божественным.
Кейд замер. Джессика посмотрела ему в глаза. А потом поднялась на цыпочки и наклонила его голову к себе. Поцеловала знакомую маленькую родинку возле уха. Кейд покорно застонал и, взяв в ладони ее лицо, прижался губами к ее губам.
Здравствуй. Добро пожаловать домой.
Его страсть была так же очевидна, как и ее. Кейд не мог оторваться от ее губ. Его язык скользнул в знакомое убежище ее рта, Джессика почувствовала, что тает. Оторвавшись от ее губ, он принялся целовать ее шею, лоб, кончик носа, веки.
– Джессика, – хрипло стонал он. – О, Джессика!
Подхватив ее на руки, понес по коридору в свою спальню. Открыл ногой дверь и, сделав несколько стремительных шагов, положил ее на огромную кровать. Она пристально уставилась на него.
Она хотела своего мужа, хотела Кейда так, как никогда ничего не хотела за всю свою жизнь. Желание шипело в животе, змейкой сжимало сердце, срывалось с губ страстным стоном. Джессика протянула к нему здоровую руку.
Кейд охотно опустился на нее, прижимаясь всем телом и вместе с тем аккуратно стараясь не задевать больную руку. Он нежно ущипнул мочку ее уха и осыпал поцелуями брови, нос, щеки и подбородок.
Наконец, когда она уже задыхалась от желания и томления, Кейд нашел ее губы и игриво ткнулся в нее носом. Поцелуй стал крепче, еще сильнее распаляя и без того раскаленную страсть.
– Я сейчас растаю, – шепнула она.
– Можешь таять, – так же шепотом ответил он. – Я с тобой.
Его поцелуи становились все жарче и ненасытней. Оторвавшись от губ Джессики, Кейд опустил голову к расстегнутому вороту ее блузки. Оставил огненный след на ее шее, его губы скользнули к ней на грудь. Нащупав пуговицы блузки, он расстегнул их одну за другой и, добравшись до обнаженного тела, проделал путь от выступавших над бюстгальтером полукружий груди до плоского живота. Его губы касались тех мест, которых не касался никто, кроме него.
Джессика не растаяла, однако возбуждение достигло последнего предела.
До первого июля, когда отмечался День Канады, оставалась еще неделя, но фейерверки уже начались. Они всегда начинались с малого, с небольших красочных вспышек, но с каждым днем нарастали, пока все небо не озарялось светом, а от грохота взрывов содрогалась земля.
Джессика чувствовала, что с ней происходит то же самое. С каждым поцелуем ее желание возрастало, а тело все сильнее выгибалось к нему, приближая к единственному неизбежному концу.
– Моя рука… я не знаю… – шептала она. Это единственное, что внушало ей сомнение. Она не чувствовала ни стыда, ни сожаления. Он был ее мужем, они принадлежали друг другу. Навсегда.
Кейд приподнялся и замер, глядя на нее.
– Ты хочешь этого? – спросил он резким от возбуждения голосом.
Джессика не сомневалась в ответе, он читался в лице, во всем ее трепещущем теле.
– Хочу. Просто не знаю, как у меня получится, с этой рукой.
– Хочу, – вторил Кейд дрожащим от страсти голосом. Нарочно или нет, но эти слова прозвучали как эхо их супружеских клятв. – Ты мне веришь, Джесси?
– Да.
– Тогда положись на меня.
Так она и сделала.
Когда все кончилось и оба замерли в блаженном бессилии, Джессика наконец поняла. И эта правда поразила ее в самое сердце.
Дело не в том, что она снова влюбилась в своего мужа. Она никогда не переставала его любить. И, убаюканная теплом этой правды, лежа в объятиях любимого, впервые за год чувствуя, что она дома, уснула.
Кейд проснулся глубокой ночью. Джессика спала рядом, свернувшись калачиком и тесно прижавшись к нему, как маленький щенок, стремящийся к теплу. Он вдруг почувствовал к ней такую нежность, что у него сдавило горло. С того самого момента, когда увидел полицейские машины у ее магазина, он где-то в глубине души понял, что до сих пор любит ее.
Не представляет без нее мира. Не мира вообще. Своего мира.
Ощутив смутное беспокойство, Кейд понял, что его разбудил какой-то звук. На мгновение он растерялся. В ночные часы на его телефоне автоматически устанавливался режим «Не беспокоить». Взяв телефон с ночного столика он, прищурившись, взглянул на экран. Полпятого утра.
Телефон снова зажужжал и начал вибрировать у него в руке. Это был не обычный звонок. Внезапно его осенило. Ведь он вывел на телефон сигнал тревоги из «Беби бумера», присвоив ему наивысший приоритет. Кейд разблокировал экран и тут же увидел чью-то фигуру, маячившую у дверей «Беби бумера».
Бросив взгляд на мирно спящую Джессику, он выскользнул из кровати, схватил с пола свою одежду и выскочил в коридор. Набрал 911 и, не отрывая телефона от уха, натянул брюки. Он объяснил, что происходит, но, судя по голосу, его сообщение о возможном взломе не произвело на скучающего оператора особого впечатления.
Он подумал о Джессике, ее неподвижной руке в гипсе, о том, что она просыпается от каждого громкого шороха. Даже в магазине, когда неожиданно зазвучала громкая музыка, она подскочила от страха. Подумав об этом, Кейд разозлился. Не на шутку.
Джессика должна знать, что он о ней позаботится, защитит ее. И если что-то будет угрожать ее миру, он окажется рядом. Если понадобится, встанет на пути пули, пущенной в нее.
В таком настроении, как солдат, готовый драться за все, во что верит, Кейд вышел из дома, сел в машину и на полной скорости помчался к магазину.
Сначала ему показалось, что никого нет. Но потом он заметил, что отремонтированная дверь приоткрыта и внутри магазина движется серебристый луч фонарика.
Не сомневаясь ни минуты, он выскочил из машины и через две ступеньки подлетел к двери. Распахнув ее, вбежал и возле кассы увидел смутные очертания худощавой фигуры.
