Галина Артемьева - Пуговица
Тогда людям еще не верилось, что внезапное изобилие товаров продлится надолго, они и запасались «на всю оставшуюся жизнь» да еще, как бы совершая великое благодеяние, сообщали своим друзьям и знакомым о заветном местечке, где все точно из Штатов, где все почти даром и без обмана.
Подсчитав после продажи вещей из первого тюка выручку, юные предприниматели обомлели: получилось почти десять тысяч долларов.
Это на тот момент экономической истории страны были невероятные деньги!
Только тут вся компания сообразила, что дело им досталось миллионное. Главное: хватило бы времени и их рабочих рук на то, чтоб товар постоянно приобретал пристойный вид. Никого из чужих Денька к делу подпускать не собирался. Он хорошо усвоил опыт с контрольной по математике. Чужой может предать. Каким бы симпатичным простаком поначалу он ни казался.
Трудящиеся изо всех сил старались не беспокоить соседей. Музыку слушали самую мелодичную, нежную и негромкую, чтоб лишний раз не привлекать внимание. Да, приходят в квартиру люди. Дело молодое. Но не шумят, не топочут.
С первых же денег Денис установил стальную дверь. Работяги пришли, увидели раздолбаный пол в холле, обои далеко не первой свежести, удивились:
– И чего вам-то тут бояться? Вот мода пошла: всем двери подавай. А у вас-то и брать нечего.
– Брать нечего, – охотно подтвердил Денька, радуясь, что установщики дверей не видят сквозь коридорные стены. – Сейчас брать нечего. Но цены растут. Когда добро наживу, платить за вашу продукцию придется втридорога.
Тут спору не было.
Всю выручку Денис относил к Мухиным. Вместе они планировали дальнейшие необходимые расходы.
У Давыдова обнаружилась удивительная черта: он стремился обеспечить максимум комфорта и удовольствий тем, кого считал своей семьей. Одна из первых трат его – настоящая коллекция всевозможных французских духов, преподнесенная Рысе, Птиче и маме Ляле, – тронула их до слез.
– Сюрприз вам, – гордо вручил огромный пакет даритель. – Разбирайтесь сами, что кому. Я не знал, какие выбрать.
Ни у кого, ни у мамы, ни у девчонок, не было до той поры флакончика духов или хотя бы туалетной воды из Франции. Конечно, что-то недорогое, отечественное покупали, радовались, пользовались, но тут… Столько новых ощущений! И главное из них – чувство собственной женской значимости, привлекательности. Для младших совсем новое, для старшей – почти забытое.Когда много позже вспоминала Рыся то время, получалось удивительное: она не видела в нем себя. То есть она-то была: такой автомат для стирки, глажки, развешивания вещей, приведенных в надлежащий вид, для продажи. А еще становилась она временами автоматом для написания всей учащейся компании курсовых и рефератов по общим предметам: истории, философии и прочему. Они так договорились, чтоб время сэкономить. У Рыси все равно получалось быстро и складно. Лучше, чем у кого бы то ни было. Она печатала в нескольких экземплярах. Оставалось лишь изготовить разные титульные листы, вписав туда нужное имя. Честно это было или нет, они тогда не задумывались. Во-первых, они не от лени это делали, а из-за острой нехватки времени. Во-вторых, все эти рефераты казались настолько пустой формальностью, что совесть молчала.
Но не получалось вспомнить ничего, кроме этого: ни духовных поисков, ни метаний, ни влюбленностей. Как будто душу ее положили в морозилку для сохранности. Чтоб не мешала автомату функционировать с полной отдачей.
А время шло занимательное: появлялись ночные клубы, девчонки с курса пропадали там до утра, потом прогуливали лекции, некоторые напрочь бросали учиться. Иные беременели, кто-то подсаживался на наркоту. Повальное сумасшествие словно бы охватило их поколение.
Рыся всем казалась «темной лошадкой». Предполагали, что она из супербогатой семейки, такая избалованная надменная фифа: одета всегда в лучшие шмотки, холеная, статная, учится с блеском, в клубы ходить отказывается. Значит, проводит время в таких местах, куда простым смертным доступа нет.
Да уж! И то правда.
Время она проводила с толком.
Развлекалась на всю катушку.
Она в университете лекции записывала на диктофон, а во время глажки вставляла в ухо микрофончик и прослушивала их по второму, а то и по третьему разу. Запоминалось все навечно. И получалось-то как выгодно: гладишь и в то же самое время учишься.
Потом все, что делала она в тот период, пригодилось.
Знания отложились так, что к экзаменам специально готовиться было не нужно.
И в глажке навык развился невероятный. Перегладить все, что есть в доме, для нее с тех пор стало занятием быстрым, легким, незаметным.
Поначалу, когда почти вся семья увлеченно копошилась, усердно разбирая первые тюки, сообща решили маму Лялю в это не посвящать. То есть кое-что рассказали, конечно, тут и Илья постарался, ночевавший у Мухиных. Но о грандиозных масштабах работ договорились молчать. Она могла не понять и слишком близко принять к сердцу то, что приходилось совершать ее детям, интеллигентам в десятом поколении. Она бы умоляла их учиться, учиться, набираться знаний, а уж потом…
А когда потом? Все они, хоть и почти не имели житейского опыта, почему-то отчетливо и без тени сомнения видели, что именно сейчас и наступил тот момент, когда на потом откладывать ничего нельзя. Упустишь момент. Судьба дважды таких возможностей не предлагает.
Значит, именно сейчас и следует поднапрячься, собраться с силами, хорошенько, не жалея себя, поработать, создать начальный капитал, выйти на серьезную деловую стезю. Интеллигентность при этом не должна мешать бурной деятельности, напротив – образованность и сообразительность обязаны идти только в плюс.
То есть: концентрация и мобилизация всех своих интеллектуальных, моральных и физических ресурсов – вот их формула того времени. Вполне, как оказалось, верная.
Но мама, живущая прежними представлениями, могла не понять и сильно встревожиться.
Наступило дикое время немыслимых обогащений, взлетов, падений, ограблений, смертей… Все мчалось в неизвестном направлении, то ли рушилось, катилось в тартарары, то ли карабкалось с дикой скоростью на неведомую высоту.
Квартирными распродажами шмоток ребята постепенно заниматься перестали. Такой метод попросту исчерпал себя. Необходимо было расширять круг покупателей, чтобы дело развивалось, а не глохло.
Денису пришлось срочно наладить связи с владельцами торговых точек. И вот тут-то ребята увидели анархический рынок во всей красе и чудовищном безобразии.
Деньги валили валом, но огромная часть их пропивалась и прогуливалась новыми богатыми тут же. Они словно и не понимали, а что, собственно, делать со всеми своими богатствами? Привыкли-то совсем к другому. Хотелось шикарной жизни в роскоши. Достойных примеров не существовало. Ну, слышали где-то про красивую жизнь. Усвоили что-то из кинофильмов. Вот и пили, вот и покупали самых красивых девок… Сорили деньгами вовсю. То есть устраивали все вокруг не к лучшему, а гораздо более страшному и отвратительному: разве может казаться красивым или просто привлекательным человеку, выросшему в чистоте и добре, бардак воровской малины?
