Галина Артемьева - Пуговица
– А сколько там этого?.. Одежды? – уточнил Денька.
– Несколько тонн, – раздался ответ. – Все в мешках. Я один только тюк открыл, увидел джинсу. Там небольшой брачок везде. Малозаметный. Лейблы – сногсшибательные. И мне что нужно? Мне нужно помещение под эти тюки – раз. Рабочие руки: доставать барахло, гладить, развешивать, устранять видимые недостатки. И – торговая точка. Если ты это обеспечиваешь, предлагаю партнерство: пятьдесят на пятьдесят.
Это звучало как чудо. Денька сразу понял, что без помощи родителей тут не обошлось. Услышали т а м у себя его слезы. Услышали.
– Нет, – сказал он, – так не получится, дядя Илья. Мне и за помещение платить, и работникам платить, и торговлю обеспечивать. Нет, давайте по-честному: вам – двадцать пять. И чтоб все открыто. С полной отчетностью и доверием по ценам и зарплатам.
– А ты не пропадешь, парень! – расхохотался партнер. – Ну, если ты готов на себя взять все обеспечение – идет. Давай попробуем.Так появился у Деньки серьезный бизнес. Такой, о котором можно было только мечтать. И не только у Деньки. Работой занялись все младшие Мухины, включая вполне уже дееспособного десятилетнего Пика.
Под складское помещение, естественно, отвели большую комнату в Давыдовской квартире. Мебели там и так оставалось всего ничего: родители в последние месяцы жизни распродали за гроши все, что только у них соглашались взять добрые люди. Пару ломаных стульев и истертый диван общими стараниями вынесли на помойку.
В пустой комнате так и хотелось сразу же начать ремонт: ободрать жуткие пятнистые обои, убрать рассохшийся паркет, в котором недоставало огромного числа дощечек…
– Как только денег наторгуем, первая задача – ремонт, – постановил Денька.
Пока же комната вполне годилась под ожидаемый товар.
Из кухни тоже выбросили все. Оставили, естественно, раковину и холодильник. Добыли две гладильные доски и два утюга. Получилось вполне просторное рабочее помещение для обработки товара.
Еще одну комнату предполагали оставить для торговли. Это предложили девчонки, которые видели, как происходит купля-продажа самодельными шмотками на квартире одной их знакомой. Там мать шила днем и ночью, а дочь торговала. К ней приходили по знакомству любительницы наряжаться. В комнате установили несколько разнокалиберных зеркал, выглядело очень стильно, даже по тем представлениям шикарно. Торговля самодельными шмотками приносила вполне приличные деньги.
Вот так и предложили сестры обустроить меньшую по размерам Денькину комнату. И получалась вполне приличная торговая точка. Лучшего все равно не найдешь.
Оставался еще холл, в котором, как предполагалось, должны были происходить расчеты с покупателями, и, кроме того, кладовка, такая же, как убежище. Про то, как использовать кладовку, они пока не придумали.
И вот приехал дядя Илья. Его заселили к Мухиным. Отвели заморскому гостю бывшую супружескую спальню Артема и Ляли. Повели смотреть помещения для бизнеса.
Илья пришел в восторг. Вот деловые ребята! Все подготовили!
Он ребенком бывал в этом доме, в гостях у своего закадычного дружка, И вот – нет ни дружка, ни его жены, ни страны… Зато сынок у них остался – хоть куда. Красавец, плечистый, большеглазый, уверенный в себе. И не скажешь, что восемнадцать человеку. На десять лет больше можно дать запросто. Хотя… что ему остается, сироте? Надо держаться с самоуважением. Иначе сожрут, если ты совсем один на белом свете.
Еще по дороге из подъезда в подъезд спросил заморский гость о том, за кем числится теперь квартира, в которой жило когда-то семейство Давыдовых.
– За мной и числится, – ответил Денька. – Я хозяин. Исполнилось восемнадцать, сразу приватизировал. Вот денег заработаю, ремонт затею. А пока нам и так сойдет.
– Ну что ж! – довольно кивал партнер, оглядывая поле будущей деятельности. – Места не так чтобы много, но будем все же надеяться, что в две комнаты товар поместится. Если до потолка накидать. И плотненько уложить.
Ребята переглянулись. Это сколько ж всего прибудет? Им даже страшно стало. Но делать нечего. Освободили и вторую комнату, и кладовку, в которой устроили теперь примерочную. Все расчеты запланировали вести в холле.
Наконец груз прибыл.
Да, Илья не преувеличил. Тюки едва-едва разместились в комнатах. С ходу залезли в один и ахнули: на пол высыпались подлинные сокровища, настоящие объекты вожделения людей, выросших в условиях устойчивого дефицита всего, что только могло быть дефицитом.
Джинсы, джинсы, джинсы. Комбинезоны, сарафаны, юбки, куртки, безрукавки; синие, голубые, черные, белые. И – «варенки»! Самое модное из модного!
Работа проходила так. Сначала в огромную амбарную книгу заносили все, что доставали из данного тюка. Допустим, 50 брюк, 50 курток, 100 юбок и тому подобное.
Дальше рассматривали каждую шмотку. Некоторые нуждались всего лишь в глажке. Их относили на кухню, вешали на отдельный кронштейн. Некоторые, пропахшие плесенью, требовали стирки. А были и такие, что не имели пуговиц, или «молния» была сломана. Тут уже требовались умелые руки и швейная машинка.
Приведенные в порядок вещи развешивали в кладовке – загляденье! Любо-дорого смотреть.
С Ильей договорились так. Любая вещь из любого тюка, которая приглянется Рысе и Птиче, а также и Ляле, достается им бесплатно. Естественно. Как премия за труды, которые оплачиваются из тех семидесяти пяти процентов, что выговорил себе Денис. Двадцать пять процентов от проданного (в твердой валюте) отчисляется американскому поставщику.
И началось! Работа пошла.
Как с раннего детства было заведено, в основе трудового распорядка лежала очень жесткая организация дня. Институт-школа – это главное. Далее: домашние задания. На них отводилось три часа. Как хочешь, так и укладывайся.
В пять открывался их магазин и работал до одиннадцати.
Покупателей поначалу привлекли в своих же институтах. Развесили объявления о распродаже американских джинсов по бросовым ценам. Цены назначались в валюте и обозначались в объявлениях туманно: «От 20 долларов!»
Пока кто-то торговал, остальные гладили и приводили в порядок очередную порцию «эксклюзива». Двух досок и двух утюгов оказалось мало, подкупили еще столько же. Кроме того, с первого же заработка обзавелись двумя стиральными машинами-автоматами. Машины стирали и сушили почти круглосуточно.
Веселый ужас состоял в том, что работали не покладая рук, торговля шла активная, но количество нераскрытых тюков уменьшалось очень медленно. Просто потому, что было этих тюков очень и очень много.
Тогда людям еще не верилось, что внезапное изобилие товаров продлится надолго, они и запасались «на всю оставшуюся жизнь» да еще, как бы совершая великое благодеяние, сообщали своим друзьям и знакомым о заветном местечке, где все точно из Штатов, где все почти даром и без обмана.
