Елена Усачева - Влечение
Мне не хочется, чтобы на меня смотрели. И я делаю первое, что приходит в голову: шагаю прямо в гобелен. Что там говорил Макс? Надо верить своей интуиции…
Я дернулась, то ли просыпаясь, то ли перескакивая в новый сон. Он был уже знаком. Я в своей комнате, лежу на кровати, а на подоконнике сидит Макс.
– Все будет хорошо, – шепчет он и соскальзывает вниз. Но не падает. А остается стоять, словно превратился в невесомый воздушный шарик.
– Ее нельзя оставлять! – склоняется надо мной темная фигура. Мне кажется, что я где-то видела это бледное лицо, но не могу вспомнить где. – Она все погубит!
– Мы можем уйти, – отозвался другой голос.
– Нам уже некуда уходить, – возразил первый. – Убьем. Для нее будет только лучше.
– Для нее будет лучше, если вы оставите ее в покое, – раздался голос из-за окна.
– Ты же знаешь, что это невозможно! – воскликнул первый.
Мне захотелось открыть глаза и сказать, что вообще-то хамство обсуждать меня в моем присутствии, словно я уже покойник. Но тело было свинцовым, веки тяжелыми.
– Макс, – заплакала я, – пускай они уйдут.
Темнота накрыла меня, и я наконец заснула без сновидений.
За окном чирикал воробей. Наглая птица-будильник взяла манеру сидеть около моего окна и в несусветную рань орать о том, что все прекрасно.
С кровати я вставала в таком состоянии, как будто и не спала вовсе. С трудом доползла до ванной – ночные переживания забрали у меня последние силы. Я сидела на бортике ванны, подставив кисти рук под воду. Почему все так сложно?
– Май, ты там жива? – раздался из-за двери бодрый голос мамы. – Открой!
Так, если я сейчас не соберусь, то утеку вместе с водой тонкой струйкой.
– Май, что происходит? – В мамином взгляде и голосе была готовность помочь, вытащить из горящего дома, спасти из реки, выкопать из-под завала.
Но со мной происходило нечто похуже, спасать было почти нечего.
Я прошла на кухню, упала на табуретку.
– Пашка вчера обзвонился, – не отставала от меня мама.
Перед моим носом на столе появились йогурт, тосты и джем. Хочешь быть здоровым – будь им!
– Ты не ходила на тренировку?
Вид йогурта с черникой рождал во мне нехорошие ассоциации. Я закрыла глаза.
– Или вы вместе с Пашкой прогуливали?
С маминой энергией надо не в конторе работать, а запускать ее в протонные двигатели вместо всяких там нейронов и атомов. Уверена, у нее это получится блестяще.
– Я видела вас вчера во дворе.
Я подтянула к себе спичечный коробок. И стала зажигать спички одну за другой. Люблю вид открытого огня. Если бы не навороты с дьявольщиной и черным цветом, быть бы мне готом. Они часто жгут костры, устраивают огненные шоу, крутят на веревках пропитанные горючим составом шары.
Я смотрела, как невысокое пламя съедает тонкую былинку спички, и она чернеет, сгибаясь под тяжестью собственного тлена.
Последний раз я видела огонь на кладбище. Он только разгорался, и жадные языки пламени с удовольствием поглощали свежие доски.
Я обожгла пальцы и затрясла рукой.
– Май, а тебе не кажется, что сейчас не время думать о мальчиках? – Маме надо было уходить на работу, и она нервничала. А еще она заметно переживала за меня. Две эмоции в одном флаконе – и уходить пора, и поговорить надо. Аут. – Выпускной класс! На курсы ходишь кое-как. Ты собираешься поступать в институт? Репетиторов пора нанимать, чтобы ты подтянула язык. А то со своими скачками ты все позабыла.
Язык… В немецком можно практиковаться с Максом.
Новая спичка зашипела, огонь быстро съел серу и недовольно побежал прямо к моим пальцам.
Спичка выпала из рук, не успев потухнуть.
– Что ты творишь? – Мама затушила тлеющий огонек, аккуратно выбросила спичку.
А у меня перед глазами продолжало плясать высокое пламя.
Картинка вспыхнула вдруг мгновенными воспоминаниями.
– Ты мне веришь? – вкрадчиво спрашивает Макс.
– Верю, – отвечаю я.
И он идет к огню, на ходу превращаясь в монстра. Темные фигуры около костра, огромный Макс, направляющийся в их сторону. Он все больше и больше сутулится, голова проваливается в плечи. И на том месте, где он стоял, появляется собака. Люди разбегаются…
Мама ушла, а я еще минуту сидела, не в силах справиться со своими эмоциями. От пламени спички с глаз как будто бы спала пелена. И передо мной встало все то, что два дня безрезультатно билось за бетонной стеной забытья.
Кто же Макс на самом деле? Он говорил, что умеет внушать людям все, что угодно. Вот и внушил. Готам – что он демон. Маме – что она ночью не открывала дверь, а мирно спала. Мне – что прогулка к кладбищу закончилась успешно, возле его забора.
Но зачем?
Я схватилась за голову. Кровь сильными толчками билась в висках.
Макс всегда бледный, руки холодные, очень сильный, обладает сверхспособностями, например, может быстро двигаться, исчезать, влиять на людей, красивый, нереально красивый… Бэтмен, не иначе. И вся семья у него – Бэтмены.
Я попыталась представить спокойного неспешного Леонида Леонидовича прыгающим по крышам. Чушь! Полная чушь! События прошлой ночи – всего лишь плод моей фантазии, результат внушения. Да, внушение, и больше ничего!
Что такого насчитал Дракон? Что Макс приехал в неудачный день? Так в тот день на поезде к нам в город приехало еще человек двести, не меньше. Что же, их теперь всех в демоны записывать? Или Макс приехал не на поезде? На машине?
«Я ее взял напрокат». Последнее слово произнес так, словно проверял его на вкус…
Не может быть! Макс – человек. Странный, но человек. Подумаешь, дерется хорошо. А ориентироваться в лесу он учился в своей Германии, они ведь жили где-то в деревне. На лошади умеет скакать. И еще обыкновенный экстрасенс.
Не то, не то! Не верила я собственным слабым оправданиям, не верила. Не был Макс простым человеком. Я этого не знала, но чувствовала. А теперь уже наоборот: не чувствовала, а знала.
И все из-за глупых готов. Допрыгались! Надо было поменьше кричать, что вампиры их большие друзья. Вот те и заглянули к ним на огонек.
Стоп! Нет никаких вампиров. Есть стол. Табуретки. Йогурт. Тарелка с тостами. Сейчас я включу чайник, и закипит вода. Я выпью кофе. Это все реальность. А вампиры только в фильмах. Он же меня спасал! Вампиры не спасают людей, они пьют их кровь. А Макс… Макс просто держался на расстоянии. Лестничный пролет, вытянутая рука. Он не подходил ко мне близко? Почему?
Кулак с силой опустился на стол. Йогурт подпрыгнул, сиреневая масса разбрызгалась по скатерти.
Ладно, Бэтмен. Прискакал из Америки спасти нашу несчастную страну. Но тогда почему днем его почти не видно? И в мастерской свет не горит…
Я все больше и больше путалась.
