Звезды в моих руках - Лим Юлия

На экране смартфона ни одного звонка, ни одного пропущенного сообщения. Аля не писала. У нее сейчас глубокая ночь. Не позвоню – нарушу обещание, позвоню – разбужу. Я хочу, чтобы она выспалась, но не хочу, чтобы злилась. В конце концов, она ведь пока не ходит в школу? Потом выспится. Тычу в номер Али и прикладываю смартфон к уху. Ее голос, сонный и растерянный, звучит через три гудка:

– Да-а?..

– Спишь?

– Кто… – Шорох. – Жора… сейчас два часа ночи. Что-то случилось? – В конце слова она зевает и пытается это скрыть.

Так мило. Улыбаюсь.

– Прости, что так поздно. Не было другой возможности. – Сажусь на оставленный кем-то стул, вытягиваю ноги.

– Ничего. Мы… давно не говорили.

– Ты прочла мое сообщение?

– Да. Ты поехал лечить маму. Молодец.

Не знаю, говорит она от души или из вежливости, – все равно приятно.

– Я сейчас смотрю на звезды и думаю о тебе. – Аля молчит. Или сердится, или не до конца проснулась. – Я скучаю по тебе, Аль. Знаю, ты не хочешь меня видеть, но, может, позволишь навестить тебя, когда вернусь?

– Не люблю загадывать на будущее, поэтому решу, когда будешь в городе.

– Как твоя нога?

– Заживает и болит, но мне еще повезло. Если бы я сломала позвоночник или обе ноги, в лучшем случае пришлось бы заново учиться ходить. Так что я не жалуюсь…

– В следующий раз я хочу тебя видеть.

– Как это?

– Позвоню по видеосвязи.

– У меня тут вай-фай не ловит…

– Мобильного интернета хватит.

– И он тоже не работает.

– Эй, ну перестань. Я ведь не прошу тебя раздеться. – Гениально. Сказал глупость и только потом заткнулся. – Прости. Я к тебе не пристаю, просто… хочу увидеть тебя хотя бы так.

Аля молчит, накручивая мои нервы, а потом неожиданно говорит:

– Ко мне приходила Кристина.

– Крис? – Пытаюсь удивиться, но не выходит. Я же сам ее подослал.

– Она сказала, что завидует. Представляешь? Самая популярная девочка в нашем классе завидует мне!

– Пусть завидует. Не зря я в тебя влюбился. – После первого признания слова любви произносятся так же легко, как «добрый день» или «спасибо». Теперь я в себе уверен. Никто и ничто не остановит меня на пути к моей цели. А моя цель – Аля.

– И почему ты в меня влюбился? – В ее тихом голосе я слышу любопытство.

– А то ты не знаешь?

– Я не знаю, честно.

– Потому, что ты не похожа на других девчонок.

– Ты слишком обобщаешь!

– Ты не зациклена на косметике, вечеринках и мальчиках. Ты не напиваешься до посинения, не боишься мне раскрыться. Ты всегда говорила со мной как с равным. Ты открыла для меня меня самого. Звучит пафосно, но до встречи с тобой я как будто спал. Ты меня разбудила, помогла осмотреться и понять, что в мире есть что-то еще, кроме ненависти и притворства.

Ни одной девчонке я не говорил столько слов, сколько говорю сейчас ей. Она честна со мной, а я – с ней. В отношениях ведь главное – доверие, верно?

– А что насчет тебя, Аля?

– Меня?

– Ты любишь меня?

– …сейчас два часа ночи, Жора. Я устала и хочу спать. – Она сбрасывает звонок, оставляя меня в отчаянии.

Глава 28. Жора

Сквозь сон до меня доносятся обрывки непонятных фраз. Звучат женский и мужской голоса, оба знакомые. Поднимаю руки и разлепляю тяжелые веки – заснуть удалось только перед рассветом. Мать стоит в дверях, придерживая ручку, и разговаривает с кем-то, кого мне не видно. Вслушиваюсь в знакомые интонации. Вася. Трудно различить слова, когда мозг еще дремлет. Мама поглядывает на меня – зажмуриваюсь – и несильно хлопает дверью. Когда я открываю глаза, ее уже нет в номере.

Я заплатил Васе раза в два-три больше, чем он получает в больнице. Он должен сейчас рвать задницу ради дополнительной платы. Когда еще ему попадется такой щедрый человек, как я? Ему вообще повезло, что именно мы с матерью оказались его соседями и что скорая привезла ее именно в ту задрипанную клинику.

Поворачиваюсь на бок и утопаю щекой в мягкой подушке.

Когда я встаю, в ресторане гостиницы уже подают бранч. Потягиваюсь до хруста, быстро делаю зарядку и ухожу в душ. Чищу зубы до блеска, оттягиваю губы пальцами и осматриваю в зеркале. Подчищаю труднодоступные места зубной нитью. Пользоваться ею меня научил папа незадолго до развода с матерью. Хоть что-то полезное он мне оставил «в наследство», кроме генов.

Выхожу из номера, закрываю дверь на ключ и спускаюсь в общий зал. Туристов почти нет, из кухни доносятся вкусные запахи выпечки, салатов и другой еды, от которых текут слюни. Занимаю столик, делаю заказ. Мне приносят несколько блюд, настолько горячих, что виден пар. Поздний завтрак сменяется десертом и чашкой крепкого чая.

Мать появляется под руку с Васей. Я чуть не оплевываю свой столик. Кажется, вот-вот из ушей повалит пар, а чай попадет в горло и я задохнусь с перекошенным от ненависти лицом. Пока я борюсь с приступом кашля, Вася отодвигает стул для матери и помогает ей усесться. Они недалеко от меня, но мать сидит ко мне спиной.

Сжимаю кулак, сплевываю чай в кружку и со слезящимися от першения глазами откашливаюсь, пока наконец не вдыхаю свободно. Ладно, успокаиваю себя, стискивая под столом колено, ладно. Вася не просто так это делает, я вынужден ему довериться. То, что она прошла с ним под руку, еще ничего не значит. Просто этикет.

Мы с матерью долгие годы ругались, кричали друг на друга и плакали. Чаще всего истерию приписывают женщинам. Ха-ха, говорят, это же «бешенство матки». Но я – такой же истеричный, как моя мать…

Между нашими столиками приличное расстояние. Не слышу, о чем они говорят, но хочу верить, что ни о чем интимном. Что Вася не разболтал матери мой план и что все это не обернется против меня. Отчего-то трясутся руки.

Пересаживаюсь за другой столик. Едят пирожные и улыбаются: то по очереди, то синхронно. Мать смеется, прикрывает рот рукой, вытирает губы салфеткой. Они флиртуют!

Хочу перевернуть столы, устроить матери скандал, как обычно делает она. Ни с того ни с сего, при чужих людях. Хочу видеть, как она разозлится, но не сможет ответить, потому что тогда все будут считать ее сукой, а не меня – ублюдком.

Сжимаю углы стола, натягивая белую скатерть. Слышу, как потрескивает ткань. Мать игриво проводит ладонью по руке Васи, у него на лице дежурная улыбка. Естественно. Инициатива всегда исходит от моей матери. Она приподнимается, Вася повторяет за ней. Упершись в стол, мать тянется через него к щеке Васи, ее губы так близко к нему…

– Ты опять за свое? – Оказываюсь возле их столика. Лица матери и Васи выглядят озадаченными, даже удивленными. – Ты просто не можешь не искать себе парня на ночь, да?

– О чем ты говоришь, Георгий? – Неловко улыбаясь, она подходит ко мне и одергивает за плечо, шепчет на ухо: – Не веди себя так перед чужими людьми. Вернемся в номер – я с тебя три шкуры спущу.

– Да плевать мне, что ты будешь делать! – кричу и отталкиваю ее. Мать едва не падает, но Вася вовремя подхватывает ее. – Ты просто всегда была шлюхой, поэтому отец от тебя и ушел!

Взгляд матери становится холодным и разочарованным. Он бьет больнее всех ее слов, всех унижений и тычков в сторону отца. Едва мать открывает рот, разворачиваюсь и убегаю на улицу.

Снаружи холодно. На мне только темно-синяя кофта с длинными рукавами, светло-голубые джинсы и белые кроссовки. Иду к пляжу, растирая плечи. Со мной ничего не случится, если пару минут побуду на свежем воздухе.

Когда я выхожу за ворота гостиницы, меня окликает мать. Она идет за мной в легком костюме и шлепках на босу ногу.

– Георгий! Немедленно остановись!

Иду широкими шагами, чтобы матери было тяжелее меня догнать. На горизонте виднеется море. Хватит с меня ее тупых правил. Никаких больше ужинов, уборок и стирок. Я устал. Хочу жить, как обычный подросток! Я не бросил ее, в отличие от отца, и все эти годы тащил на себе, помогал протрезветь, подготавливал чистую одежду, гладил ее, драил полы, чистил обувь, как сапожник. Я пытался быть идеальным, но мои старания растоптали, а желание быть полезным обратили в ненависть. Все превратилось в каторгу, будто я попал в ссылку в своем же доме.