Измена. Первая любовь предателя (СИ) - Баркли Рика

А поймать ее оказалось не так уж и просто. Я стою возле школы уже почти час и надеюсь ее выловить и увезти с собой.

Я же имею право на своих детей! Я ее родной отец. Сколько можно нос от меня воротить?

Я дал детям достаточно времени, чтобы остыть. И сейчас мне важно расположить их к себе.

Они же у нас с Дашей получились добрые и воспитанные. Такие подростки, что позавидовать можно.

И растопить сердца детей намного проще, чем зацепить на крючок душу преданной женщины. Уж не знаю, что Дашка теперь обо мне думает, но явно ничего хорошего. Слишком уж много раз я был пойман «с поличным».

И если для меня становится очевидным, что во всех «случайных» столкновениях меня, Даши и поганой овцы Насти виновна Милана, то вот моя женщина едва ли мне поверит без доказательств.

Даша ведь в своей подружке души не чает! И если я ворвусь сейчас к жене с догадками, что ее дорогая подружайка играет против нее, меня даже слушать не станут. Облают и выгонят.

Перевожу задумчивый взгляд на крыльцо школы. Ожидание выматывает.

С парковки через опущенное стекло мне хорошо слышны школьные звонки. Пятнадцать минут назад закончился последний урок.

Толпа подростков кучками повываливась на школьный двор.

А я все сижу и таращу глаза в ожидании своих кровиночек, затаив надежду, что меня выслушают.

Первым замечаю Макса. Выходит он не один, а с какой-то девочкой. Помогает ей нести сумку.

Что-то екает внутри и сердце быстрее бьется.

Я выхожу из машины, чтобы сын меня заметил и с интересом рассматриваю его девчонку. Она невысокого роста, одета просто — на ней длинная юбка темно-синего цвета и невзрачная серая курточка. И шапка… чудная шапка с кошачьими ушками.

Максим со своей юной спутницы глаз не сводит. Они достаточно далеко и разговор я не слышу, но судя по улыбке девочки, мой сын ее очаровал.

Не за нее ли он вчера подрался?

Максим замечает меня и хмурится. Останавливается сам, что-то говорит девочке и отдает ей сумку. Обнимает нежно и даже целует в щеку.

Я не могу сдержать улыбку, аж скулы сводит. Первая любовь у моего мальчика!

Отвожу взгляд, а смущенный сын направляется ко мне.

— Ты зачем здесь? — резко спрашивает он, подойдя ближе.

— Поговорить приехал, — отзываюсь я, стараясь изо всех сил перестать улыбаться.

— О чем разговаривать, пап?

— О наших с тобой взаимоотношениях, Макс. Или ты думаешь, что я перестану принимать участие в твоей жизни?

Сын отводит взгляд в сторону, а на его лице застывает злость. Даже пальцы в кулаки сжимает.

— По моему ты сделал выбор. Разве нет? — сухо уточняет Максим.

Я скрещиваю руки под грудью и расслабленно прижимаюсь спиной к машине.

— Я сделал выбор вернуть свою семью, — заявляю резко.

Сын медленно моргает, а затем вновь озлобленно на меня таращится.

— У тебя больше нет семьи, — нагло выдает ядовитым тоном. — Я, мама и Олеся — семья. А ты…

Окатывает меня таким взглядом, что даже не по себе становится и между лопатками прокатывается волна озноба.

А я козел. И меня все ненавидят. Я это заслужил.

— А ты нам больше не нужен, — сквозь плотно сомкнутые зубы сообщает Максим.

— Не нужен, говоришь, — вздыхаю.

— Мы и без тебя прекрасно жить будем, — чеканит сын.

— А что за девочка с тобой была? — перевожу тему.

Максим прищуривается, вглядываясь в мое лицо.

— Из хорошей семьи?

— Из плохой, — бурчит в ответ. — Да и какое тебе дело?

— Ну, как же… я ведь учил тебя, как обращаться с женщинами. И мне искренне интересно, кого ты выбрал.

— Все твои нравоучения — туфта, пап.

Разочарованно хмыкаю.

Конечно.

Как неверный отец может говорить о великой любви? Как может что-то советовать, если упал в глазах своего ребенка в помойную яму и по самую макушку извалялся в дерьме?

— Максим, я ведь правда жалею обо всем, что произошло между мной и мамой, — не скрывая скрипящую грусть в голосе говорю я.

— Если бы ты жалел, то не делал маме больно снова и снова. Это мы с Олесей пока молчим. Ждем, что мама предпримет.

Замечаю, что дочка выходит на крыльцо школы. Зарывается в своей сумке, остановившись на ступеньках, выуживает из нее телефон и прижимает его к уху.

— Вообще я приехал не к тебе, Макс. К твоей сестре.

— Олеська с тобой даже говорить не станет! — прыскает самодовольно сын.

— Ну, это мы еще посмотрим, — с улыбкой выдаю я, а после открываю дверь машины.

Хватаю коробку с сумкой и, пикнув брелком в сторону тачки, направляюсь к дочери.

Глава 43

Дочь замечает меня и впивается в мое лицо возмущенным взглядом.

— Мам, я перезвоню, — произносит в трубку и отводит телефон от уха.

Я слабо улыбаюсь, прижимая к себе драгоценную коробку. На эту чертову сумку слишком много надежд возложено.

Сейчас дочь либо растает от неожиданности, либо пошлет меня восвояси.

— Олесь…

— Я же сказала, что не хочу тебя видеть, — жестко выдыхает моя девочка.

Макс довольно усмехается за моей спиной.

— Помнишь, ты обещала со мной поговорить, если куплю тебе одну очень дорогую вещь? — выразительно выгнув бровь напоминаю я. — Так вот, я достал твою сумочку, дочка. Теперь ты должна мне разговор.

— Не верю, — лепечет Олеся. — Это подделка!

— Проверь, — пожимаю плечами и протягиваю коробку дочери.

Она осматривается по сторонам растерянно, а затем все же делает шаг в мою сторону и нерешительно приподнимает крышку у коробки. Пару секунд рассматривает пыльник с ажурной эмблемой бренда, а глаза ее медленно, но верно, наполняются детским восторгом.

Даже щечки ее наливаются розовым румянцем.

— С документами? — сердито интересуется дочь.

— Да, — киваю.

— Блин, — пикает и морщится. — Пап, ну почему ты такой кретин?

— Чего это кретин то? — деловито уточняю я. — Ты просила сумку, я привез!

— Я надеялась, что ты забьешь хрен, — разочарованно выдыхает Олеся, а затем продолжает изучать содержимое коробки. — Можно я сейчас сумку достану?

— Она твоя. Конечно.

Чувствую на своей спине свирепый взгляд сына. Он сильно не доволен, что его сестра решила принять от меня подарок. А меня наоборот кроет восторгом, когда Олеся дрожащими пальчиками вытаскивает свою сумку из пыльника.

— Вау, — почти беззвучно лепечут ее губы. — Реально оригинал! Офигеть, пап!

— Олесь, ты уже все, лужицей растекаешься? — зловеще рычит Макс.

— Никуда я не растекаюсь!

— Оно и видно, — бурчит обиженно. — Поплыла девка.

— Максим, тебе завидно, что меня папа пытается подкупить, а тебя нет? — дерзко спрашивает Олеська.

— А я не такой продажный, как ты! Отец знает, что меня подкупить не получится!

— Да ну тебя, — отмахивается. — Крутая же сумка! У меня даже у подруг такой нет. Девчонки обзавидуются!

— Ну так поговоришь со мной? — осторожно вклиниваюсь я.

Дочь на меня недоверчиво смотрит, затем на брата. Губу прикусывает.

— Я обещала, что поговорю… — сипло вздыхает. — Макс, ты же маме не скажешь, что я с отцом общалась?

— А это что, секрет? Пусть мама знает, что ты за сумку готова родину продать!

— Ну не преувеличивай! — отвешиваю я. — Тебе условия Олеси были известны, я их выполнит. Как она может теперь слово не сдержать?

— Ну и катись, козлиха! А матери я все равно скажу.

— Макс, — кладу руку на плечо сына и строго в глаза его заглядываю. — Не бесись, ок?

Дергает плечом в попытке скинуть мою ладонь, но я только сильнее пальцы сжимаю. И продолжаю вглядываться в гневное лицо сына.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты с Олесей ссорился. Вы же родные люди! Я вас такому не учил!

— Да иди ты! — выдыхает сквозь зубы.

— Я то пойду, а она твоя сестра. Вы друг друга держаться должны по жизни.

— Не сестра она, а предательница! — прыскает Максим. — Такая же мерзкая козлиха, как и ты!

— Ну, понятно, — дерзко скалится Олеся. — Я тебя, значит, перед мамой прикрываю, ничего ей не рассказываю про твою любовь, а ты меня вот так решил подставить, да?