Искра (ЛП) - Ромиг Алеата

– Я не могу. Я знаю, это не совсем то, что ты хочешь услышать, но я признаю, что мне нравится слышать это от тебя, даже если это звучит по-детски.

Улыбка Патрика растянулась.

– Моя Мэдди.

Я кивнула.

Это было не то, что он хотел услышать, но это сработало. Моя спина выгнулась дугой, и я вскрикнула, когда в последний раз две наши потерянные души стали одной. Хотя мое лоно сопротивлялось вторжению, разум хотел большего. Я пошевелилась и приподняла бедра, чтобы приспособиться к нему.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я занимался любовью, наверное, лет семнадцать. За последние пять лет никакого секса не существовало – так было до прошлой ночи. И теперь, две ночи подряд, мои мышцы протестовали, когда мы вместе нашли свой ритм.

Это не было поспешным или беспорядочным.

Медленно и тщательно Патрик двигался. Вот на что было похоже занятие любовью.

Поцелуи, похвалы и ласки переполняли меня.

Патрик боготворил во мне все, поощрял мое восхождение. Все выше и выше. Больше не напряженный от недостаточного использования, а от прилива желания, каждый нерв и мышца внутри меня были на грани взрыва. Вцепившись в его широкие плечи, я цеплялась за него, пока раз за разом он заставлял мой мир рушиться.

Когда думала, что попасть туда снова невозможно, он находил способ. Он был таким, каким был всегда, тем, кто упорствовал и побеждал. Тем, кто отказался позволить нам двоим затеряться на улицах. Патрик был все тем же человеком, подталкивал меня – нет, подбадривал.

Не только я нашла освобождение. Его шея напрягалась, и воздух наполнялся его гортанным ревом, и все же мы не закончили. Мы снова начали танец.

Возможно, мы оба знали, что это был последний раз. Например, катание на американских горках, которое одновременно возбуждает и вызывает острые ощущения, но ни один из нас не был готов сойти с них.

Я бы не позволила себе думать о последствиях, если бы о нашем воссоединении узнали.

Аттракцион будет закрыт, вполне возможно, и весь парк. Андрос играл нечестно и не делился. Я не могла думать об этом. Вместо этого я решила взять от Патрика все, что могла, отдавая взамен, и надеяться, что воспоминания сохранятся у меня до конца жизни.

На дисплее телефона было отражалась половина четвёртого утра, когда Патрик оставил меня, чтобы зайти в ванную, но вернулся с теплой мочалкой. В нежности, с которой он ухаживал за мной, было что-то такое, от чего комок снова подступил к горлу.

– Я не припомню, чтобы ты делал это раньше? – сказала я, копаясь в своих воспоминаниях. – Это кажется странно интимным.

Такая странная мысль после всего удовольствия, которое мы доставили друг другу, и все же это было правдой. То, что он нежно обтирал меня, было личным и приватным в том смысле, в каком секс не был.

Ухмылка Патрика расплылась по лицу.

– Даже в миссии нам приходилось выходить из нашей комнаты и идти в холл за проточной водой.

Маленькая комната, о которой он говорил, всплыла в памяти. Меньше, чем этот гостиничный номер с общей ванной комнатой, он был ближе всего к настоящему дому, который мы делили. Нам разрешили переехать после того, как мы смогли доказать наш брак.

До этого это были заброшенные здания, подземные переходы, палатки и, конечно же, его вырезанная комната, спрятанная за стеной.

Отнеся мочалку обратно в ванную, Патрик вернулся к кровати.

– Знаю, что поздно. Я должен дать тебе поспать. Но, девочка Мэдди, мне нужны ответы, и я верю, что у меня есть план.

– Останься еще немного, – согласилась я, не желая терять то, что мы делили.

У Патрика могли быть вопросы, но я знала, что не могу сказать ему то, что он заслуживает услышать. Однако его разговор о плане меня заинтриговал.

Кровать прогнулась, когда обнаженный Патрик устроился рядом, положив голову на подушку и вытянув длинные ноги под одеялом. Я положила голову на его сильное плечо и бездумно провела кончиками пальцев по его четко очерченной груди и животу. Моему разуму было трудно понять, как он повзрослел и каким человеком стал.

– Патрик, мне грустно думать о том, что ты один. Ты должен найти кого-нибудь.

Его рука на моем плече напряглась.

– Я нашёл.

Я подняла голову.

– Это не реально. Скоро я уйду.

– У меня есть план, который сработает.

– Есть? – спросила я с усмешкой. – Это так похоже на тебя – думать, что ты можешь исправить то, что невозможно исправить.

Он потянулся ко мне и убрал непослушную прядь волос с лица.

– Я же сказал, что проверил результаты перед тем, как покинуть клуб.

– Да.

– Пятьсот десять тысяч долларов – это большие деньги.

– Наверно.

Такие термины, как «много» и «немного», были слишком субъективны, чтобы спорить.

– Забери их.

– Что? – спросила я, пытаясь уловить смысл того, что он говорил. – Я не могу забрать. Мне они нужны, чтобы делать ставки. Мне они нужны, чтобы выйти в следующий раунд и выиграть финал.

Его глаза закрылись, он покачал головой.

– Я стараюсь быть настолько честным, насколько могу. Я не могу сказать слишком много... – Он вдохнул. – Ты не выиграешь. Не сможешь. Но если ты послушаешь меня сейчас, то сможешь уйти с полумиллионом долларов.

Я вырвалась из его объятий и, раздраженно фыркнув, плюхнулась обратно на соседнюю подушку. Потянувшись за простынями и одеялами, я натянула их на грудь.

– Ты не думаешь, что я смогу это сделать.

Патрик последовал за мной, тепло его груди задержалось на мне, когда он посмотрел мне в глаза.

– Это не то, что я сказал. Я знаю, что ты можешь. Я также знаю, что этого не произойдет. Мэдди, ты здесь, чтобы сыграть в турнире. Происходит еще кое-что. Турнир – это ничто иное, как поле битвы. Я не хочу, чтобы ты стала жертвой. Я не позволю этому случиться. Если этот турнир зайдет слишком далеко, ты можешь остаться ни с чем.

Я сглотнула, думая об указе Андроса.

– Этого не может случиться.

– Тогда обналичивай, – сказал он, как будто это было так просто. – Возьми деньги, и тогда ты сможешь остаться здесь, в Чикаго.

– Если бы это было возможно, а это не так, скажи мне, что будет дальше. Скажи мне, как, по-твоему, я вписываюсь в этот план.

– Я сниму тебе квартиру или, еще лучше, дом. – Его тон смягчился. – Помнишь, как мы обычно говорили о пригороде и личном дворе?

Мои губы поджались.

– Ты достанешь меня... ты снабдишь этот мифический дом двором и штакетником. Кем я буду в этот момент? Может, твоей любовницей, женщиной, которую ты прячешь?

Он провел пальцем по моей щеке.

– Нет, Мэдлин. Ты будешь той, кто ты есть, моей женой, и все, от чего я хочу тебя спрятать, – это жестокость, которая происходит в этом городе. Я могу обеспечить тебе безопасность.

– Безопасность – это иллюзия, Патрик.

– Я не могу сказать тебе как, но я могу это сделать. Я знаю, что могу.

Его искренность заставила меня усмехнуться. Оттолкнув его руку, я откинула одеяло и встала перед ним, обнаженная и честная. Так больше не могло продолжаться.

– Уже поздно, – сказала я. – Мне нужно поспать, потому что у меня нет выбора. Я должна победить. Я тоже не могу сказать больше и не буду, но последствия того, что я не выиграю, слишком грандиозны, чтобы это было возможно.

Оглядев пол, я нашла свою ночную рубашку. Натянув ту через голову, я улыбнулась.

– Спасибо.

– За что, черт возьми, ты меня благодаришь? – Он тоже встал и начал собирать свою одежду. – Я предложил тебе решение, но ты говоришь так, будто не хочешь его принимать.

– Я благодарю тебя за сегодняшний вечер и прошлую ночь. Я не могу принять твое предложение, но знай, что я тебя не забуду.

Никогда не забывала.

Его боксеры были на месте, а брюки надеты, но широкая грудь была обнажена.

– Мы все еще не поговорили. Я заслуживаю хотя бы одного ответа.

Я натянула кружевные стринги и вернула их на место, прежде чем разгладить ночную рубашку. Наши взгляды встретились.