Обычная история (СИ) - Резник Юлия

Ну, что ж. Я сделал все что мог. Теперь дело за врачами. Нашему прибывшему в срочном порядке специалисту хватает двух минут, чтобы понять – Катю нужно оформлять в стационар.

Пока то да се, на работу, естественно, опаздываю.

– Миш, ко мне зайди. По поводу Кэт.

Стрельников обводит взглядом свою команду и решительно встает. До моего кабинета доходим молча.

– Я ей звонил. Она не отвечает! – отчитывается Миша, перекатываясь с пятки на носок. Решил прикрыть ее, что ли? Невесело усмехаюсь. Да уж…

– Неудивительно. Она в больнице.

Поскольку Миша все же непосредственный начальник Реутовой, приходится ему рассказать о том, что случилось. Во-первых, он действительно должен знать. А во-вторых – я хочу понять, как можно было не замечать, что Кате становится хуже? Он же вроде по-настоящему ей заинтересовался. Или нет? Какого черта между ними происходило, пока я в очередной раз пытался спасти наш с Ляськой брак?!

– Жесть. Я ничего такого не замечал, – бормочет пришибленно. Могу понять. Я и сам чувствую себя по всем фронтам облажавшимся. То ли Катя – прирожденная актриса, то ли мы так себе профессионалы, раз допустили такой эпический проеб.

– А по работе как?

– Да все отлично было, Таир! Молодец она. Я же тебе отправлял отчет, видел?

– Ты про то, что она все же обнаружила уязвимость, используя эксплойт «нулевого дня»?

– И для этого ей понадобилась одна гребаная неделя.

В голосе Стрельникова проскальзывает неприкрытое восхищение. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Ведь Кэт обнаружила его ошибку. Точнее, ошибку тестировщиков, но все же. Наверное, так выглядит признание профессионала. Я давно уже привык, что эти ребята немного чокнутые. То, что для их начальства является головняком мирового масштаба, для таких, как Стерльников – очередное соревнование. По крайней мере, именно этот вайб витает в воздухе, когда нас пытаются атаковать: спортивный азарт, сумасшедший драйв и кураж. Интеллектуальные гонки. Конечно, уступающие по зрелищности очередному этапу Формулы-1, но не по накалу страстей, царящему в офисе.

– Что думаешь делать?

– Пока не решил.

– Решил, Таир. Ты уже ее покрываешь. По-хорошему надо было сдавать ее нашим. Ты не стал.

Миша откидывается в кресле, заложив за голову руки.

– Пожалел. Да. Осуждаешь?

– Нет, конечно. – Хмыкает. – Хотя у меня опять недостает человека!

– Я ее верну. Как только врач даст отмашку, что можно.

– Когда это будет? – вздыхает Стрельников. «И будет ли вообще?» – остается неозвученным. Пожимаю плечами. Да уж. Вляпался – так вляпался. Сам дурак.

– В том, что касается психологических проблем, ни в чем нельзя быть уверенным, – подмечаю очевидное.

– Угу. Херня в том, что этого козла даже осудить не получается.

– Чего это не получается? Очень даже.

Стрельников вскидывает брови.

– Завидую тебе, – смеется. – Я вот не уверен, что смог бы ждать бабу десять лет.

Ах ты ж черт! Мишка же ни хрена не знает…

– А если эта баба взяла на себя твою вину? – зло поджимаю губы. Миха моргает, меняясь в лице.

– Да блядь! Ну, нет…

– Почему нет, Миш? Обычная история. Ладно, иди, работай. Я, как ты понимаешь, ничего тебе не говорил.

– Слушай, а проведать-то ее можно?

Восхищение во взгляде Стрельникова дергает что-то внутри. Во мне вспыхивает… ревность? Да ну. Глупо. И все же…

– Мне откуда знать? У врачей спрашивай.

– Ну, ты взял за нее ответственность. Возишься с ней как отец родной. По девчонкам своим небось скучаешь, раз… – не договорив, неопределенно машет рукой. А я не знаю, плакать ли мне или смеяться. По девчонкам, блядь. Эх, Миша. Знал бы ты, как я скучал, так уже бы с кулаками на меня бросился. Но у меня такая хорошая репутация, что тебе и в голову, да, не приходит, что интерес мой далеко не отеческий? И чувства, которые я испытываю, далеко не…

Значит, испытываешь, Таирчик?

Ох ты ж, блядь! Как все сложно-то.

– А ты к ней яйца подкатывал. Или, скажешь, нет? – ухмыляюсь.

– Да как-то без особенного успеха.

Вот как? Неужели Катя прислушалась к моим словам? Я-то ляпнул по глупости, на эмоциях, и потом только понял, как это со стороны выглядит. И тут же слился, испугавшись. К своим помчал, чтобы напомнить себе, где мое место. Даже на удивление неплохо провел выходные с Ляськой. Будто что-то чувствуя, она в кои веки не пылила. Была покладистой и тихой. Утром завтрак, в обед – домашние дела, вечером по гостям – родным и друзьям юности, ночью – секс. Все, как и должно быть. С той, с кем и полагается. Так правильно…

– Переезжай, Лясь. Ну, уже и младшая поступила. Что тебе здесь ловить? – повторил в очередной раз, собираясь в обратную дорогу.

– Не хочу опять в маленький город. Ты на работе, а мне что делать? Здесь все близкие. Моя йога, рестораны.

– У нас все это тоже есть. А подруг найдешь.

– Нет, Таир. Мы же уже сто раз это обсуждали. Я устала. Можно хоть на старости лет покоя, а? Надоели мне суета и бесконечные переезды.

– Говоришь, как будто тебе девяносто.

– Не девяносто, но и не двадцать… Сколько там твоей соседке?

– Ты опять? – вздохнул, закидывая руки за голову. И если бы раньше я, скорее всего, вспылил, то сейчас молчу, словно с изменой утратил на это право.

– Прости, – неожиданно идет на попятный Ляся. – Ты у меня такой красавчик, что не ревновать сложно.

– Вот как? – смеюсь. – Так какого же хрена, Лясь, ты мне задвигала, что я могу трахать кого угодно?

– А ты трахал?

– Ну, ты же разрешила.

– Я серьезно, Валеев!

– Хочешь предъявить мне то, на что сама же дала добро? Я тебя за язык разве дергал, Лясь?

Ляська отвернулась. Такая несчастная, как собака побитая. Ну, вот не дура, а? И я дурак. Встал, обнял ее.

– Не бери ерунду в голову. И заканчивай с истериками, ладно? Жалко на них тратить время, и так же видимся редко.

– Лучше потрахаться, да? – съязвила зараза.

– Конечно.

– Никак ты не угомонишься.

– А зачем?

– Сорок три уже, Таир!

Я только глаза закатил тогда. А теперь вот задумался, какого черта мне Ляська постоянно напоминает о возрасте. Еще и в контексте старости. Как будто хочет внушить, что мои лучшие дни в прошлом? Интересно. Пусть даже сам я так не считаю. Моложусь? Бред. Мы в двадцать первом веке живем. Что такое сорок? Даже если сорок три. Середина жизни. Когда как не сейчас жить на всю катушку? А Ляська как будто этого не понимает. И все у нее в этот возраст проклятый упирается. Она даже зачем-то подстриглась, хотя мне нравились ее длинные волосы, мотивируя это тем, что в сорок уже неприлично ходить с длинной гривой. Не бред ли? Да и не во внешности ведь дело. Просто ей как будто ничего уже не надо – ни быть со мной, ни удивлять, ни к чему-то стремиться вместе. А мне этого не понять. Я все рвусь куда-то, мне азарт нужен…

Тряхнув головой, возвращаюсь в реальность:

– Может, поняла что-то?

– О чем?

– О тебе и Таше. – Бросаю на Стрельникова внимательный взгляд из-под бровей. А тот аж в лице меняется. Бедолага.

– Обо мне и… Да что тут понимать?!

– Меня тоже этот вопрос занимает. Какого черта у вас происходит, м-м-м?

Глава 22

Таша

Я к ней не ревновала. Даже до того, как Кэт нашла в себе силы поделиться со мной историей своей жизни. И, уж конечно, не ревновала после. В этом не было никакого конструктива, как, скажем, в ревности к Анджелине Джоли. Или все-таки был? В конце концов, к Анджелине Миша уйти не мог, тогда как к Кате мог свинтить запросто. И непременно бы это сделал, если бы она его подпустила. Объективно Кэт ему действительно подходит, а отношения со мной для него не более чем маленький грязный секрет. Поймав себя на этой мысли, истерично ржу. Маленький? – залипаю на тетке в отражении зеркала, занимающего всю противоположную от окна стену. Если секрет, то тогда уж… огромный. Огромный, девяностошестикилограммовый секрет.