Измена. Ты нас предал (СИ) - Сокол Романа

А в отсутствие хозяина, остров продолжал жить, его охраняли специальные люди и поддерживали жизнеобеспечение, чтобы хозяин в любой момент, мог прилететь и пользоваться всеми благами райского места.

— Насчет позволить, кстати. Что произошло с твоей работой? Артем весь светится от счастья. Ты больше не выступаешь?

— Больше нет певицы Ники Чайковой. Я не выступаю, не снимаюсь, не даю интервью, — я выпила вторую стопку с коньяком, и этот страх и смущение перед Димой, в общем я совершила ошибку… и сказала правду. — Со мной расторгли контракт.

— Почему расторгли контракт? — он словно подобрался, услышав то, что хотел, даже поближе придвинулся и внимательно смотрел на меня, словно я могла молчать, а ответ он мог легко прочитать и в моих глазах.

А я уже пожалела, что сболтнула лишнего, но слово не воробей. Да, и вообще, он не Артем, мне кажется, он меня насквозь видит и ложь на раз-два вычислит.

Он давний давний друг Леши, значит друг нашей семьи. Ни раз проявил себя как преданный и решительный воин. Поэтому сочинять и врать ему, не было смысла. Если только…

— Ты можешь дать слово, что это будет только между нами? Потому что я не говорила Артему…не хочу его расстраивать.

— Слово пацана, — почти не моргая ответил он, задумавшись и глядя на меня с тревожным блеском. — У тебя проблемы? Говори, как есть. Обещаю, все останется, между нами.

— Лейбл расторг со мной контракт, потому что я отказалась встретиться в непринужденной обстановке с одним…другом продюсера.

— Как зовут друга продюсера? — резко спросил Дима, по его тону я сразу поняла, он от одной моей фразы, готов идти в бой.

Я снова вернулась мыслями в отель, в Сочи. И слова опера:

— Большую шишку остановить сможет только тот, кто выше него самого, понимаете? И это точно не мы. Он неприкосновенен для нас.

Глядя на воинственный взгляд Димы Данилова, я поняла: вот он.

* * *

— Это не важно уже. Пожалуйста, не нужно ничего предпринимать. У меня все отлично. Правда. Мне дали выбор, я выбрала уйти. Артем вон какой счастливый, что я ушла со сцены.

— Заставили уйти, — вывел свой вердикт Дима. Какой проницательный…черт.

— Ты обещал, что это останется между нами. — предостерегла его я, приложив палец к губам и бросив испуганный взгляд в сторону костра и всех собравшихся вокруг, особенно на моего мужа. — Я сначала очень расстроилась. А потом подумала, что, если продюсер такой подлец, может и не из-за чего лить слезы? Может и хорошо, что я больше не принадлежу такой компании, для которой безотказность лечь под любого нужного лейблу козлу важнее таланта артиста. Мне там делать нечего, полагаю.

— Получается, эта контора на самом деле — полигон для выращивания элитных проституток.

— Получается, так.

— А… про Элис, как ее там, ты что-то слышала? Вы ведь из одного продюсерского центра?

Вот, что тебя на самом деле волнует, господин «Скала». Она до сих пор его интересует.

Хотя он, конечно, прикладывает все силы, скрыть это от всех.

Конечно, это открытие останется при мне, я не сплетница.

И мне даже стало жаль его. Вот почему, он словно неприкаянный, меняет девушек, как перчатки и найти счастье не может. Потому что еще есть чувства.

Мне так сильно захотелось рассказать ему все, но к моему сожалению, я сама мало, что знала об этой диве Элис Брук.

— Она лет пять работает в Штатах, с продюсером Городецким. Думаю, она невероятно способна, раз прошла через таких людей как Городецкий, и продолжает с ним работать. Гастролирует по всему миру, но в Россию не приезжала. Поэтому лично я с ней не виделась, хотя очень хотела бы познакомиться. Я как-то разговаривала с парнем, который совсем немного успел поработать в танцевальной группе Элис. Он получил травму ноги на тренировке, и продюсер отправил его работать в Москву. Так, по его словам, она мало разговаривает с коллективом, очень много тренируется и в основном везде ее сопровождает продюсер. И Артем, три года назад, в Европейском туре встречался с ней. Хотя его к ней не подпустили. Слишком много охраны. И там, видимо, не важно кто ты. К ней не подпускают практически никого.

— Я знаю, что Артем виделся. Я его отправил к ней. Передать кое-что.

Дима отвел взгляд и по тому, как сильно он сжал губы и затянулся почти до фильтра сигареты, было ясно, судьба этой девушки до сих пор не безразлична ему.

Он сердится, значит чувства к ней еще остались.

— Хорошо, что ушла. Что не дала себя нагнуть. Вообще весь этот шоу-бизнес — прогнившее болото, — Дима опустошил очередную стопку и смотря на океан, добавил. — Рок-музыка далека от шоу, там все искренне и по-честному.

— Да. Но… сложно отказаться от мечты, к которой стремился всю жизнь.

— Хочешь, я тебя к себе возьму? Кем бы ты хотела работать?

— Я всю жизнь мечтала петь. Но…

— Но это гниющее болото, твой шоу-бизнес. Ты в этом сама убедилась. Плюс Артем не хочет, чтобы ты варилась в этом дерьме. Я могу профинансировать твою певческую карьеру, но…есть одно «но». Не считаю, что это нужно вам. Я готов помочь. Могу предложить тебе работу у меня в офисе. Приличную. Подумай.

— Спасибо тебе большое. Но думаю, ничего, кроме карьеры певицы я не умею и не смогу делать. Мне не нужна помощь. Правда. Я просто немного отдохну. Побуду с мужем. И вернусь на сцену. Я восстану из пепла. Или это не я буду. Я не могу без музыки и моих поклонников. Я вернусь. Обязательно.

— Гордая? Все свои проблемы решаешь сама.

Я пожала плечами и укуталась пледом, поправляя кудряшку за ухо.

— Да, я гордая, но я никому не сделала плохо и всегда жила, по совести. Я никому ничего не должна. Независимость ни от кого — это моя свобода. А когда просишь помощи, то становишься должен. Не люблю быть должной. Вот и все.

— Вообще, я хотел с тобой поговорить кое о чем. То, что произошло год назад. Я не справился с эмоциями. Напугал тебя. Был не прав, извини.

— Да что ты, брось. Все мы люди. Это ты извини меня. Я не знала, что Элис Брук и ты… в общем. Если бы я знала, я бы в жизни не стала бы провоцировать, включать ее клип и музыку. Просто я очень люблю ее талант.

Что бы не говорили о Городецком, он умеет создавать лучшие проекты, но без нее он бы не добился мирового признания, без сомнения. Этот тандем оказался удачным, даже сверх и выстрелил очень мощно.

— Я не знаю Элис Брук. Для меня это чужой человек. Ее звали Маша. Когда-то, что-то значила для меня. В прошлом. Я не должен был так реагировать. Обычно я владею собой. Не думай, что я бешеный ублюдок.

Он как-то лениво улыбнулся. Я понимала, он пытался сгладить мое первое впечатление о нем.

Он глубоко затянулся, задумался и его глаза казались полными боли, своей боли, с которой он не хотел или не мог делиться.

Может, потому что для всех он сильный и стабильный, как скала. Дать слабину и излить душу он себе словно не позволял. Сам себе запретил быть слабым.

Словно это бы как-то пошатнуло его образ сильного и несокрушимого мужчины.

Настоящие мужчины не плачут? Так вроде говорят. Он был из этого разряда, и мне кажется это его разъедало изнутри. Он не мог отпустить. До сих пор. Отпустить ту боль, что причинила ему эта Маша. Она же Элис Брук.

— Никогда не думала, что человек, окруженный вниманием эффектной модели, может быть так одинок, — я позволила себе личное высказывание Диме, зная, что с ним нужно быть аккуратным, но у меня сердце сжималось, глядя в его глаза.

В них столько пустоты, боли и темноты. Мне хотелось ему помочь, освободить его.

Если бы я могла хоть на каплю помочь ему. Может быть, именно это и нужно, поговорить с ним по душам. Помочь ему выпустить эту боль на волю, не носить ее в себе, как непосильный груз.

Дима посмотрел на меня и усмехнулся, и я поняла, что опасность миновала, он даже немного расслабился и не воспринимал меня, как угрозу.

— Одинок. Что? Так сильно заметно?

— Если очень приглядеться.

— Я решил покупать любовь.