Любовь на краю света - Крамер Ирмгард

— Я рад снова тебя видеть.

Он по-приятельски слегка ударил Ноя в грудь.

— Я тоже, — сказал Ной и улыбнулся. Его смех выглядел естественным, но он был хорошим актером. Никогда нельзя было точно сказать, что на самом деле происходило в нем. Нет, я так не могу, мне нужно смотреть на него, и с каждой секундой, пока я на него смотрела, мое желание быть с ним становилось все сильнее.

— Сколько времени я не был здесь? Шесть недель? Невероятно, как ты вырос. Теперь ты окончательно обогнал меня. — Врач рассмеялся. — Жаль, что это не произошло раньше. В канцелярии непорядок.

Адвокат, но не врач.

Ансельм объявил, что завтрак готов, и пригласил к столу. Процессия начала двигаться. Виктор, который стоял, опершись на камин, протер глаза. Он выглядел усталым.

Вдруг мои мысли остановились, и в голове, словно всплывающее сообщение на ярко-красном фоне, промелькнуло: они провели эту ночь на чердаке вместе с Ноем!!! Сестра Фиделис, повернувшись ко мне, казалось, ничего не заметила. Она взяла меня под руки:

— Вы наверняка уже задавались вопросом… — Да, мне было интересно, когда я смогу наконец-то остаться наедине с Ноем. — Доктор Адамс — крестный отец Ноя. Он регулярно навещает нас.

— Мой милый Ансельм! — воскликнул доктор, когда увидел стол, заставленный блюдами к завтраку. — Он превзошел самого себя.

Ансельм смущенно улыбнулся:

— Делаю все, что могу. Кофе со сливками? Как всегда?

Завтрак прошел передо мной, как размытый черно-белый фильм. Иногда в нем мелькал Ной: цветной или однотонный, чудесный аромат, веснушки на носу, белые зубы, когда он смеялся, вены на руках, подобно рекам, пересекавшие континенты, кончик языка, который в замедленной съемке слизывал что-то сладкое из уголков рта, глубокий, мелодичный голос, черные пряди волос, которые падали ему на глаза, запах его кожи, напоминавший инжир и айву, малину и шиповник.

В то время как мой фильм подходил к концу, крестный Ноя начал развлекать компанию, собравшуюся за столом. Он намазывал Ною булочку и нес какую-то околесицу. Иногда я замечала, что Ной сквозь всю эту завесу как будто пытается коснуться меня. Он хотел почувствовать меня? Я попыталась обнаружить себя, откашливалась и не смеялась в тех местах, где все смеялись, хотя и знала, почему они смеялись. В итоге мне удалось сделать так, что наши маленькие пальцы встретились на краю сахарницы, но сестра Фиделис, словно понимая нашу игру, сразу же взяла ее в свои руки:

— Я дам тебе сахар, Ной.

— Как вам на вилле Моррис? — спросил Адамс.

Ошеломленная, я наблюдала, как сестра Фиделис положила половину ложки сахара в кофе Ноя. Я хотела позаботиться о нем, сказать ей, что она могла бы побаловать его целой ложкой сахара. Но он улыбнулся.

— Ирина? — сказал Ной, и звук его голоса был для меня, словно елей на душу.

Когда все посмотрели в мою сторону, я поняла, что вопрос был обращен ко мне. Заикаясь, я ответила, сказала, что на вилле все замечательно, кроме того, что она находится на некотором отдалении от цивилизации.

— На некотором отдалении? — Адамс рассмеялся. — Эта вилла находится на краю света. Я надеюсь, сестра Фиделис простит мне некоторую резкость выражений.

Она смущенно улыбнулась ему в ответ, и он объяснил, как трудно бывает людям добираться сюда. Я больше не должна двигаться. Я останусь с Ноем. Независимо от того, что произойдет. Мои размышления были прерваны мрачными мыслями о потерянном письме. Однако, как только они появились, я постаралась прогнать их. Сейчас я была не готова разбираться с этим.

Не только сестра Фиделис, но и Виктор с Ансельмом были сегодня более живыми, чем обычно, вероятно, из-за этого посетителя. Я задавалась вопросом, почему Ной ничего не рассказывал мне о нем. Ведь ночью мы были совершенно одни. В моей памяти снова всплыл образ наших слившихся воедино тел. Адамс спросил Ноя о его успехах, в ответ на что — малина застряла у меня в горле — сестра Фиделис выступила с докладом о Пунических войнах и химических элементах, а Ной должен был говорить по-французски, как будто он был участником циркового аттракциона. Не подчиняйся им, хотела крикнуть я. Почему ты позволяешь делать с собой все это? Но он спокойно и без возражений выполнил все, что от него требовалось, чтобы не нарушать спокойствие или чтобы все это побыстрее закончилось. Я не знала. Больше всего мне хотелось взять его за руку и сбежать с ним отсюда.

Завтрак сильно затянулся, и на этот раз отличились все. Сестра Фиделис, казалось, ревновала, потому что Адамс завладел вниманием Ноя. Крестный хотел, чтобы он продемонстрировал ему свое умение плавать, а сестра Фиделис рассуждала о том, что плавать после еды опасно.

— Нет, если Ирина пойдет со мной, — сказал Ной.

Я хотела поцеловать его, но поскольку это было невозможно, украдкой коснулась его руки. Он ответил мне рукопожатием. Адамс по-приятельски обнял меня.

— Если я буду нужна, ищите меня в конторе, — сказала сестра Фиделис, надувшись, как девочка, у которой отобрали куклу.

В бассейне я старалась держаться подальше от Адамса — я не могла ручаться за выражение своего лица в тот момент, когда Ной будет снимать одежду.

Адамс долго смотрел на него, а затем воскликнул:

— Мужчина! Какое тело. Можно сойти с ума от зависти. Что вы думаете, Ирина?

Я издала такой звук, словно кусочек малины от завтрака все еще был у меня во рту. Адамс звонко рассмеялся. Ной улыбнулся, спустился в воду и поплыл.

Взволнованный Адамс с высоко закатанными рукавами стоял на краю бассейна и осыпал Ноя пожеланиями удачи. Затем он повернулся ко мне и еще раз подал руку:

— То, что ты сделала… удивительно. Было столько попыток. Некоторое время я сам пытался научить его плавать. Хотя в действительности я не спортсмен. — Он демонстративно похлопал себя по животу. — Жир должен плавать.

Он засмеялся над своей безвкусной шуткой. Ной положил обе руки на край бассейна и вытер воду с лица. Я увидела на его теле чуть выше ключицы большое пятно сливового цвета. Боже мой, это же след поцелуя! Моего поцелуя.

— Ной! — воскликнул Адамс, ползая перед ним на коленях и хлопая его по плечу. — Ты доставляешь мне большую радость.

— Еще несколько кругов! — крикнула я, опасаясь, что крестный отец заметит след от поцелуя.

Ной поплыл. После завтрака. При мысли об этом меня чуть не стошнило. Пока он совершал круг за кругом, доктор Адамс расспрашивал меня о том, как я добилась таких результатов. Сама не понимая, что говорю, я пыталась отвлечь его взгляд от Ноя, когда он уже вышел из бассейна и вытерся насухо. Как я могла не заметить это пятно? Мне нужно сказать ему об этом. Но как?

— Я пойду переодеваться.

Ной вышел из бассейна. Пожалуйста, надень водолазку. Мы пошли за ним. Пока Ной поднимался по большой лестнице под беркутом, Адамс ненадолго задержался в прихожей, и я поняла, что момент настал. Адамс был опекуном Ноя. И я была ему симпатична. По крайней мере, в его глазах я серьезно выигрывала из-за этих занятий по плаванию.

— Выйдем на веранду? — спросила я и почувствовала себя при этом очень умной. — Сегодня прекрасный день.

Когда мы вышли в занимающееся утро, он испустил глубокий вздох:

— Какой чудесный вид.

Мы сели на скамью рядом друг с другом, вблизи роз, запах которых едва не оглушил меня, и остановили наши взгляды на еловых макушках и озере, блестевшем за ними.

— Сколько лет вы знаете Ноя? — спросила я, сглотнула и бросила быстрый взгляд на него.

Толстяк улыбнулся, и мне показалось, что болезненное выражение слетело с его лица. Я ожидала, что сестра Фиделис может прийти в любой момент. Сейчас или никогда!

— Ной хочет уйти отсюда, — сказала я тихо, но решительно. — Вы знаете об этом?

— Конечно знаю. — Он положил одну ногу на другую. — А вы знаете, что произошло с его родителями?

Я покачала головой, и внезапно меня охватил страх перед тем, что он готовился рассказать мне сейчас.

Он испытующе посмотрел на меня, как бы взвешивая, что он может рассказать мне, а что — нет. Я затаила дыхание. Наконец он глубоко вздохнул; я тоже вздохнула с некоторым облегчением.