Сьюзен Андерсон - Скрытой камерой
Она кивнула.
– Ну и хорошо. Только будь осторожна. Я поеду следом за вами.
Последние слова предназначались для ее успокоения. Элвис чуть поморщился, услышав язвительный ответ:
– Не сомневаюсь.
Лишь подойдя к дверям своей комнаты со спящей Грейси на руках, – Элвис, поднимавшийся следом за ними, нес дорожную сумку с их туалетными принадлежностями, – лишь в этот момент Эмма вспомнила. Она ведь положила ключ от комнаты в конверт с запиской для Руби, а дверь за собой заперла. С тяжелым вздохом Эмма прислонилась головой к дверному косяку.
– Черт…
Ей показалось или она действительно почувствовала мимолетное прикосновение холодного металла сзади, на шее?
– Что? – спросил Элвис. – Что такое?
Едва ворочая языком от усталости, Эмма рассказала ему, в чем дело. Подумав, он переложил ее сумку в другую руку, с, протезом. Эмма почувствовала прикосновение его теплых пальцев к своему локтю.
– Пойдем со мной.
Элвис повел ее по коридору, мимо других дверей. Остановился у своей комнаты, достал из кармана ключ, открыл дверь и, посторонившись, пропустил ее в комнату. Вошел следом, включил свет.
– Вы с Грейси будете спать на кровати, а я на полу.
Он произнес это ровным, спокойным тоном. Утомленная Эмма не стала возражать.
– Спасибо…
Она откинула покрывало и опустила Грейси на кровать. Девочка перевернулась на живот, подняла коленки. Открыв сумку, принесенную Элвисом, Эмма достала белую атласную ночную рубашку, зубную щетку и пасту. Оглянулась на Элвиса. Он стоял у окна, глядя на ночной город или на темную пристань. Эмма покопалась в сумке среди наспех упакованных вещей. Достала старую кожаную куртку.
– Я сейчас вернусь.
Элвис даже не оглянулся. Когда она вернулась в комнату, он сидел в кресле, вытянув ноги. Ее сумка стояла рядом на полу. Элвис лишь мельком взглянул на Эмму и тут же выключил свет. С чувством благодарности она сбросила куртку на пол и скользнула под одеяло. Эмма успела заметить подстилку, лежавшую на полу у окна. Однако Элвис так и не встал с кресла. Даже не пошевелился, по крайней мере до тех пор, пока она не заснула.
Кровать прыгала и колыхалась под ней. Маленькие детские пальцы пытались открыть ей глаза.
– Мама, мамочка, ты поснуась? Там такое сонышко, а мы с тобой спали в ковати шелифа Эйвиса!
– Грейси! – раздался голос Элвиса. Кровать качнулась, – он поднял Грейси на руки. Воспаленные глаза Эммы снова закрылись. – Дай маме еще поспать.
– Но мне надо в туалет.
– Я тебя отнесу. Дай только надеть рубашку и выпить чашку кофе.
– Но мне надо сейчас!
– Хорошо-хорошо, не снимай рубашечку, мы уже идем.
– У меня нет никакой убашечки. У меня пижамка.
Дверь за ними закрылась.
Эмма зевнула, открыла глаза, приподнялась на локте, зажмурилась от яркого солнечного света. Значит, у них здесь тоже бывает солнце… А то она уже начала сомневаться.
Выбравшись из постели, Эмма накинула кожаную куртку. Сквозь сон она услышала слово «кофе», а сейчас заметила на книжной полке электрическую кофеварку. На полу она увидела бутылку с дистиллированной водой, а в маленьком холодильнике обнаружила полфунта кофе. Эмма отмерила кофе, налила воды и включила кофеварку. Через несколько минут кофеварка зашипела и забулькала. Комната наполнилась ароматом свежесваренного кофе.
Едва Эмма открыла сумку, дверь в комнату распахнулась. Черт! Она надеялась еще несколько минут побыть в одиночестве. В комнату влетела Грейси, и на лице у Эммы появилась привычная улыбка, как всегда когда она видела свою неутомимую жизнерадостную дочь. Однако при взгляде на Элвиса, медленно вошедшего следом за Грейси, улыбка на ее лице потухла. Во рту пересохло. На нем были только старые, обрезанные до колен домашние штаны, спадавшие с бедер, и кожаные лямки, удерживавшие протез.
Грейси бросилась к матери:
– Мама, ты уже встая!
Эмма подняла ее на руки, прижала к себе. Последовал нежный утренний поцелуй. Она поцеловала дочь в ответ, не отводя глаз от Элвиса. В своей форменной одежде он выглядел очень крупным мужчиной, сейчас, почти раздетый, с этими мощными плечами, бедрами и лодыжками, с этой грудью, покрытой угольно-черными волосами, спускающимися на твердый мускулистый живот и ниже, Элвис кажется просто огромным. И такой.., такой… Господи… Эмма беспомощно качнула головой. Такой!
– Доброе утро, – пророкотал он и, быстро подойдя к шкафу, достал джинсовую рубашку с длинными рукавами. – А-а-а, вижу, ты сварила кофе. Спасибо. Утром, пока не выпью чашку кофе, я мало на что способен.
Эмма не отвечала, но не отводила от него глаз.
– Пахнет здорово, – неуверенно добавил Элвис, не зная, как истолковать ее молчание.
Эмма встряхнула головой, отгоняя наваждение:
– Да-да… Я сейчас оденусь.
Она спустила Грейси на пол, легонько шлепнула по попке и поспешно направилась к двери. Слава Богу, он уже накинул рубашку. Если ей повезет, может, к тому моменту, когда она вернется, Элвис уже наденет форму и застегнется на все пуговицы.
– Ма, а я видела пенис шелифа Эйвиса, – настиг ее звонкий голос дочери.
Эмма окаменела. Не может быть! Этого не может быть! Раскрыв рот в беззвучном крике, она обернулась к Элвису.
Лицо и даже шея у него побагровели, шрам на щеке задергался. Он замотал головой:
– Эмма, это не то, что ты думаешь. Мне просто понадобилось… О Господи, да не смотри ты на меня так!
Грейси перебила его:
– Он намного бойше, чем у дедушки.
Эмма застыла. Мороз пробежал у нее по коже. Нет! О Господи, только не это! Она медленно обернулась к дочери.
– А когда это ты видела дедушкин пенис, Грейс Мелина? – спросила нарочито ровным голосом.
– Не знаю… Нескойко аз видел.
– Эмма облизнула пересохшие губы.
– И что дедушка делал в это время?
– Грейси ответила лучезарной улыбкой.
– То же самое, что и Эйвис, гупенькая. Собиайся пописать. – Внезапно что-то в этих воспоминаниях насмешило ее. Она хихикнула.
От облегчения у Эммы вырвался какой-то звук, похожий то ли на визг, то ли на взрыв истерического смеха. Глаза наполнились слезами. Обхватив себя руками, она отвернулась к окну.
– Давай-ка одеваться, Грейси, – раздался уверенный, властный голос Элвиса. – Иди сюда, покажи мне, что ты хочешь надеть.
Грейси подошла к открытому чемодану.
– Сегодня хочу надеть шойты.
– Шорты? Ну что ж, ты права. Лето, кажется, наступило наконец. Что скажешь насчет вот этих желтых?
– Кьясивые! – Она начала копаться в чемодане. – А с ними я ношу вот эту майку. Видишь, вот тут жейтенькие цветочки? И у меня есть жейтенькие твусики и носочки. Вот эти.
