Маргарита Разенкова - Осень Атлантиды
Четыре дня вместили многое. И протекли быстро.
Подарок, строгой расцветки плед — хвала Единому! — Энгиусу понравился. Нещедрый на похвалу, он благодарил мастерицу от всего сердца:
— Сделано, конечно, со старанием и вкусом. Но больше: ее мастерство — это талант самой души! А значит, будет даровано ей и в следующем воплощении. Плед — нужная вещь, спасибо. Благодари от меня.
Но лучезарное настроение не было стихией Энгиуса. Словно верный какому-то неведомому долгу или неодолимому внутреннему побуждению, он нередко впадал в пасмурное расположение духа. Если не сказать — мрачное. И тогда начинал говорить, хмуро вглядываясь в огонь. Или вглубь себя? А может, в некую враждебную даль, что таила угрозу его родине, его друзьям, его служению, Знанию, наконец?
Когда он так смотрел, на Таллури надвигалась тьма. Словно входили в жилище незваные гости с пугающе мрачными лицами, вставали вдоль стен и смотрели — скорбно долго, угрюмо. Как же ей хотелось «выгнать» их вон! Ведь в спасшем и приютившем ее солнечном краю, среди друзей, при благополучном, даже безмятежном, течении жизни она почти совсем забыла ужасы гибнущей Гипербореи. Забыла о личных потерях: родителях, сестре, братьях. Не хотела помнить и о проблемах самой Атлантиды. И теперь, когда приемный отец напоминал обо всех этих бедах, его речи казались особенно гнетущими.
Но Таллури внимательно слушала. На этот раз разговор шел о катаклизмах, медленно, но верно разрушающих огромную островную империю, и о проектах, призванных сберечь хотя бы малую толику знаний и ценностей Атлантиды.
— Свидетельства о погибших цивилизациях почти всегда бывают скудными, а хуже того — противоречивыми. Что, например, может остаться от нас? Что может уцелеть в бушующей стихии землетрясений и цунами, а паче всего — в пучине времени? Мифы. Да-да, мифы и эпические предания. Еще — камни: мегалиты, руины, стелы, черепки да фрагменты статуй — вот что уцелеет в веках. Ничего сверхнового. Всеобщая катастрофа оставляет в живых лишь тех, кто способен уцелеть любой ценой. Это, разумеется, будут люди простые, не ученые и не мыслители, не поэты и не художники. А значит, культура и науки забудутся. История в каком-то смысле начнется заново. Словно человечество только что родилось. Тотальные катаклизмы бросят нашу цивилизацию не столько в хаос, сколько в дикость! Будущие историки по останкам нашей цивилизации заключат, — он усмехнулся, — что Атлантида была вполне дикой языческой страной. Поэтому решено с переселенцами отправить учителей и просветителей.
— С какими переселенцами?
— Не знаешь? Впрочем, откуда. Да, с переселенцами — людьми из гибнущих областей. Первые группы спасенных из разрушенных и ушедших под воду городов Алкоэны и Наттуны уже отправлены. Их перевозят в северо-восточную часть континента Великого Солнца, или Черного континента, туда где дельтой растекается большая плодородная река. А из сейсмически опасной долины Муус, куда стремительно наступает океан, — в тропические леса Великой Западной суши, континента, лежащего от Атлантиды на западе. Вот с этими-то переселенцами и отправляются учителя и просветители. Мы пытаемся создать очаги нашей цивилизации по обеим сторонам Атлантики. А кроме того, в разбросанных почти по всем континентам регионах, которых, как просчитано, катаклизмы не достигнут. Там живут дикие племена. Но, на мой взгляд, атланты переоценивают способности и возможности аборигенов.
— Посланцы отправляются к диким племенам?
— В этом полагают залог успеха: дикие племена выживут и должны будут хранить завещанное им до той поры, когда сами же, развившись, смогут расшифровать, — Энгиус помолчал. — Если, конечно, донесут в целости и сохранности.
— Ты сказал «завещанное». Что ты имел в виду?
— Что-то передается в виде артефактов: золотые таблицы, приборы, пирамиды и другие мегалиты. Что-то — в виде практических навыков и знаний. Например, новые для них растительные культуры — маис, табак, какао, кофе; новые технологии строительства, новые знания в мореплавании. Многое…
— И летучие машины?
— Нет. Это ни в коем случае. Слишком рано! Это и для многих атлантов-то было, возможно, рановато. Многие знания и технические средства Атлантида получила просто в дар. Наша цивилизация нисколько не потрудилась, чтобы обрести их, а следовательно, лишь немногие смогли оценить по достоинству дар высших существ, звездных гостей-наставников.
— Звездные наставники совершили ошибку?
— Может, и да. А может, всё же рассчитывали на лучшее в нас. Как рассчитываем мы, передавая дикарям наши собственные достижения. Звездные наставники желали нам добра, но даже они не предугадали многого.
— А что еще передается, Энгиус?
— Мифы и легенды. Последнее, на мой взгляд, наиболее ценно.
— Не может быть!
— Уверяю тебя. Ведь мифы — зашифрованное Знание. И они долговечнее камня, поэтому дойдут до будущих поколений, до цивилизации, способной не только хранить, но и расшифровать их. Хотя, — он с досадой поморщился, — и к мифам, для «красоты», станут примешивать выдумки и вздор! Духовные заветы переродятся в свою противоположность. Золотые скрижали? Переплавят. Теоретические знания и отвлеченные философские понятия? Без применения они теряются, угасают.
— Как зарастают травой нехоженые тропы, — произнесла Таллури, пытаясь снять накал его речи.
Но тщетно. Энгиус говорил будто в болезненном жару, даже не для нее, а для себя — повторяя и анализируя вслух то, что наболело. Таллури слушала внимательно, с горечью, но сопереживать наставнику в полной мере она не могла: государственные проблемы не так уж волновали ее, и ей было нестерпимо жаль времени да и сил, которые наставник тратит сейчас на их «обсуждение» с ней.
— Неужели всё так мрачно? — она не могла сдержаться, и в ее голосе прозвучал упрек. Энгиус не обратил внимания.
— Я знакомился с выводами императорской Коллегии, которая контактирует с малоразвитыми племенами Великой Западной Суши. Очень неутешительно.
— Что произошло?
— Я приведу тебе только один пример, и его довольно. Тамошние учителя-миссионеры, призывая поклоняться Богу Единому, главным упомянули даровать Богу свое сердце — всю его глубину и сокровенность. Аборигены же поняли буквально. На алтари легли живые человеческие жертвы — их еще бьющиеся сердца извлекались с помощью обсидиановых ножей! А жрецам-просветителям из Атлантиды начали поклоняться как богам. Можно ли привить трепетную ветвь высоких духовных достижений к грубому кусту животных инстинктов? Но Коллегия, невзирая на неутешительные прогнозы и с перевесом всего в два-три голоса при голосовании, настаивает на перспективности просвещения этих племен!
