Натали де Рамон - Аромат счастья
Я направилась к ближайшей комнате справа.
— Нет, подруга, эти апартаменты мои. Все слышали? — Она открыла дверь и, призывно облизнув губы, добавила: — Можно уже начинать похищать меня!
— Потерпи десять минут, крошка, — совершенно незнакомым для меня голосом сказал Игнасио, — пока все заснут. Педро, ты рядом с сеньоритой, Билл...
— Билли будет спать здесь. — Лауренсья показала пальчиком на дверь слева от своей и адресовала Игнасио подчеркнуто лучезарную улыбку. — Милорд не возражает?
— Нет. Теперь ты, Алекс.
— О'кей. — Марега встретился со мной взглядом.
Переменой в Игнасио он был поражен не меньше меня. Я пожала плечами, ведь однажды я уже видела Игнасио в такой роли.
— Здесь буду я. Это помещение Хулио. Все ясно?
Лауренсья хмыкнула и демонстративно захлопнула дверь.
— Сеньор Главнокомандующий! — не выдержала я. В момент нашего знакомства, когда Игнасио выручал меня от своих же парней, подобный тон и поведение были уместны, а сейчас просто смешны. — На каком боку нам спать?
— Хулио спит на правом, Билл — на левом, чтобы лучше приглядывать за Лауренсьей, а Педро — на спине, — невозмутимо распорядился Игнасио, правда уже совсем другим тоном, и улыбнулся мне одними глазами.
— Хозяин, я не могу на спине, — виновато сообщил Педро. — На спине я шибко храплю.
Марега засмеялся, пожелал всем спокойной ночи и ушел в назначенную ему комнату.
— Спокойной ночи, господа! — сказала я и послала Педро воздушный поцелуй. — Спи на животе, Педро, я никому не скажу!
Глава 26, в которой мне удается заснуть сразу
Иногда мне удается заснуть сразу, решительно отогнав прочь все думы и сомнения. Именно так я и уснула в уютной старомодной комнате, с потрясающим видом на водопад, который я обнаружила, раздвинув пыльные бархатные портьеры.
У водопада среди лесистых гор возле костра сидел индейский вождь, настоящий нарядный вождь из вестерна — в мокасинах, кожаных штанах и пернатом головном уборе. Он курил трубку, передавая ее папаше Шарло. У них обоих были одинаковые лица, и я сразу поняла, что это сон, но вовсе не проснулась, а уселась рядом с ними на траву.
Однако они не замечали меня. Потом прилетела мохнатая бабочка и стала кружиться вокруг костра. Вождь прогнал ее, помахав трубкой. Бабочка полетела к водопаду. Я пошла за ней и увидела какого-то мужчину, склонившегося над сундуком с золотом. Золото мерцало и переливалось, а он набирал его в горсти и медленно высыпал обратно в сундук.
Я тоже захотела поиграть с золотом и протянула руки. Но мужчина проворно захлопнул крышку и обернулся. Я узнала Марегу. «А, это ты, — сказал он и поцеловал мои руки. — Смотри!» Он открыл сундук. Золото заблестело. Он посмотрел на меня, но теперь это был уже Игнасио. Я смутилась — неужели я сразу не узнала? И опустила глаза. Но когда подняла их, то передо мной снова стоял Марега. А золота в сундуке сделалось так много, что оно потекло через край, и мы уже тонули по колено в золоте, а оно поднималось выше и выше. «Уходи! — крикнул он. — Уходи!» И толкнул меня, опять оказавшись Игнасио. Но я не упала, а по глубокой воде быстро поплыла к водопаду. «Долина Вечности», — сказал индейский вождь, из его трубки вместо дыма вылетели серые мохнатые бабочки.
Чушь какая, подумала я, откуда в тропиках мог взяться североамериканский индеец? — и открыла глаза, сразу же сощурившись от лунного света, который падал прямо на мое лицо.
Зря я раздвинула портьеры и открыла настежь балконную дверь. Я села на кровати, чтобы спрятаться от луны. Конечно же трубки мира — кстати, с чего им было курить трубку мира, кто с кем воевал? — шаманы, посиделки у костра — это все знакомые по фильмам реалии из жизни каких-нибудь дакота, но никак не индейцев Южной Америки, и уж тем более — не населения городов древней цивилизации майя или ацтеков, живших к тому же не в Южной, а в Центральной Америке! Но ведь Лауренсья упоминала именно о городе за «бунгало» ее деда...
А в рассказе мсье Ордегри действовало именно кочевое, пусть даже по-своему утонченное племя, но никак не горожане! Я плохо представляю быт «античной» Америки, но, если рассуждать логично, там наверняка был не вождь, а какой-нибудь «мэр» или «губернатор», если не царь с министрами и советниками, и не единственный шаман, а достаточное количество жрецов в храмах. Потому-то Игнасио и заговорил о жрецах.
Скорее всего в памяти семьи нашего радушного хозяина причудливо перемешались события разных эпох. Вполне вероятно, что население целого города действительно страдало от какой-то болезни, завезенной белыми: дизентерии или холеры, раз уж так хорошо помогала спиртовая «дезинфекция». Если действительно существовал некий аптекарь с перегонным кубом.
Но реальнее, что город действительно вымер, здания и храмы постепенно поглощала буйная растительность. Потом в это место пришло какое-то дикое полуголое племя с вождем и шаманом, которых и потрясли способности кошки, если, конечно, кошка путешествовала с хозяевами, а не сама по себе.
Очень может быть, что вождь индейцев действительно был единственным, кто знал о некоем храме, дворце или просто об обычном доме, например о жилище ювелира, уцелевшем от древнего города, который в глазах кочевых и более первобытных людей казался чем-то сверхъестественным и сакральным.
Я потянулась к висевшей на стуле юбке. История историей, а моя физиология настойчиво заявляла о своих правах. Я постеснялась сказать об этом после ужина, чтобы Лауренсья снова не устроила сенсацию со всеобщим волнением и провожатыми.
Не расстегивая пуговиц, я через голову натягивала юбку и вдруг почувствовала в ее кармане что-то твердое. Подарок Мареги! Как же я забыла о нем?
Перед сном я задула лампу, но и лунного света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть колечко в виде хорошенькой змейки. Очень мило и трогательно, спасибо, Алекс, подумала я, примерив кольцо, хотя лучше пока не носить его, чтобы завтра у Игнасио не возникло лишних вопросов. Я вложила змейку обратно в крошечный футлярчик, решив оставить подарок Алекса здесь, чтобы случайно не потерять по дороге, тихонько вышла из комнаты и чуть не вскрикнула от неожиданности.
Возле моей двери на полу стояла лампа, слабо освещая привалившегося могучей спиной к стене спящего Педро. Только бы не разбудить, подумала я, торопливо направляясь к лестнице. Старые деревянные ступени заскрипели. Гостиную заливал лунный свет. Мсье Ордегри сладко всхрапывал. Я осторожно открыла дверь на улицу.
— Я здесь, сеньорита, — басовито прошептал Педро за моей спиной. — Я провожу.
— Педро, пожалуйста, не надо. Правда. Мне неудобно. Ты выгуливаешь меня, как собаку.
