Джилл Шелдон - Огненное лето
— Я же сказала, что виновата и извиняюсь! — с раздражением оборвала его Энн.
— Ладно. Забудем об этом.
Ной повернулся и вдруг почувствовал резкую боль в коленке. Он сделал шаг назад и тут ж свалился на землю.
— Ной! — в ужасе закричала Энн.
Но его глаза были устремлены вдаль. Там, за спиной Энн, за зеленой лужайкой и мрачным зданием приюта, где теснились коттеджи, вздымались вверх клубы дыма, сквозь который вырывались длинные языки пламени…
Энн проскользнула в главное здание приюта, а затем в комнату, где спал Ной. Солнце еще не совсем поднялось из-за горизонта, но о каком сне можно было думать после вчерашнего пожара в коттедже? Энн держала в руках поднос с завтраком, который сумела приготовить: чашкой кофе и тостом.
Услышав скрип отворяемой двери, Ной вскочил и сел на край кровати, тщетно пытаясь скрыть боль в коленке. Энн же старалась не подать виду, как взволновал ее вид этого чудесного мужского тела, еще не оправившегося от долгого лежания в постели. Особенно ей бросился в глаза его обнаженный торс…
От бессонницы веки Энн слипались. Голова нестерпимо болела. Неловко поставив поднос на ночной столик, она спросила:
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Пока еще не на смертном одре! — хмыкнул Ной, с жадностью смотря на чашку с кофе.
Энн стояла перед ним и нервничала. Руки ее дрожали. Она не знала, что сказать. Все это было так на нее не похоже, что правая бровь Ноя удивленно поползла вверх.
— Что с тобой?
Энн смотрела на него, с трудом сдерживая слезы. Она понимала, какую ужасную боль сейчас испытывает Ной. Видела это по его затуманенным глазам, по тому, как осторожно он пошевелил больной ногой. Девушка села рядом с ним на край кровати и прошептала:
— Я очень виновата, Ной…
— Виновата?
Она утвердительно кивнула, глазами прося его о прощении.
— Если бы я не побежала вслед за тобой этой ночью! Если бы послушалась тебя! — запричитала Энн.
Но Ной тут же прервал ее:
— Боже мой, Энн! Опомнись! Подумай, что бы случилось, если бы ты не побежала за мной! — Голос его вдруг захрипел и оборвался. Ной взял руку Энн и тихо, почти шепотом договорил: — Если бы ты послушалась меня и осталась в коттедже, то заживо бы сгорела. И я стал бы невольным виновником твоей смерти.
— Но твоя коленка…
— Я повредил ее на корте. Причем давно. Вчера я просто разбередил старую рану. Вот увидишь, через несколько дней все пройдет.
Ной чуть повернул ногу и с трудом удержался, чтобы не скорчиться от боли. Энн сделала вид, что не заметила этого. Он вздохнул и бодро сказал:
— Так что не надо меня жалеть. Все будет хорошо! Ты же видишь, что сам я не волнуюсь и не переживаю по этому поводу.
— Хорошо. Но этой ночью…
— Этой ночью был очередной поджог.
— Кто мог это сделать?
Всю ночь Энн задавала себе этот вопрос. Ведь они вышли из коттеджа всего на несколько минут… После пожара к Ною пришел Росс и о чем-то долго с ним говорил. Но о чем ни он, ни отчим ей так и не сказали.
Ной дотянулся до чашки с кофе и сделал большой глоток, затем бросил скептический взгляд на поджаренный ломтик хлеба:
— Это называется завтраком?
— Ной, — с упреком сказала Энн, поняв, что он просто хочет избежать ее расспросов.
— Я молодой мужчина, — продолжал тот, поглаживая свой очень впавший живот. — Того, что лежит на подносе, мне мало.
— Ной, расскажи мне все! — раздраженно проскрипела Энн.
Он вздохнул, прикусил нижнюю губу и, помедлив несколько секунд, сказал:
— Ты помнишь выстрел, который мы слышали ночью?
— Да.
— Это была провокация. Кому-то понадобилось, чтобы мы на какое-то время ушли из коттеджа. Как видишь, сработало превосходно!
— Но… зачем и кому это было нужно?
— Я знал, что ты задашь такой вопрос и опасался его. Что ж, все равно рано или поздно на него пришлось бы отвечать. Слушай внимательно. Поджигатель, видимо, знает о том, что у меня есть доказательство причины пожара в твоем доме…
— Доказательство?! У тебя есть доказательство?!
— Да. Но я понял это лишь вчера вечером. Когда просмотрел пленку, оказавшуюся в видеокамере, которую нашел на месте пожара. Это какой-то почти сексуальный гимн красоте всепожирающего огня. Человек, заснявший это, стоял около горящего дома и любовался делом своих рук. Если бы только нам удалось по голосу установить, кому принадлежали оставшиеся на записи восторженные восклицания, то этого было бы достаточно, чтобы надолго упрятать мерзавца в тюрьму!
— Вот именно: «было бы», — Энн тяжело вздохнула. — Ведь пленка сгорела вместе с камерой в коттедже. И еще многое другое. В том числе и твои личные вещи.
— Из моих вещей там не было ничего такого, что невозможно восстановить.
— А одежда, картины… Мало ли что еще.
— Энн, все это не имеет никакого значения.
Ной взял девушку за руку и прижал к губам ее ладонь.
— Боже мой, Энн! Я просто не знаю, что бы делал, если бы ты сгорела! Наверное, не вынес бы этого!
— Чего?
Энн посмотрела ему в глаза… Печальные, опустошенные, бесконечно одинокие…
— Моим последним настоящим другом был Джесси, — тихо сказал Ной. — Он сгорел заживо. И если бы то же самое произошло с тобой, я этого просто не пережил бы!
Энн смотрела на него, тронутая этим признанием. Но Ной — и это было так на него похоже! — вдруг встрепенулся, как бы сбросив с плеч тяжелую ношу, а вместе с ней и мрачное настроение.
— Черт побери, ты выглядишь как покойник, Лейверти! Иди и постарайся выспаться!
Энн стиснула зубы, повернулась и пошла к двери.
— Куда ты? — остановил ее Ной. — На этой кровати достаточно места для нас обоих.
— Хочешь меня соблазнить?
— Почему бы и нет?
В голосе Ноя прозвучало раздражение. Но Энн действительно надо было вернуться в свой коттедж и отдохнуть. Что она и сделала.
Впервые в жизни Энн легла спать днем. Но уже через час проснулась в холодном поту. Ей приснился кошмарный сон, будто бы она медленно сгорает заживо в собственной постели…
ГЛАВА 7
Ной быстро разделил жаркое и разложил его по тарелкам Мартина и Джерри. Тот и другой смотрели на него с восхищением.
— Ты умеешь готовить? — спросил Джерри.
— Да.
— Как же так? Это дело девчонок…
— А вот и нет! — вместо Ноя ответил Мартин, бросив на Джерри презрительный взгляд. — Ведь Ной не девчонка!
Ной научился готовить для себя с детства. И не потому, что находил в этом удовольствие, а в силу необходимости. Его родная мать имела привычку забывать, что за столом есть еще один рот, который надо накормить. Сколько раз он с жадностью смотрел на огромные куски жареного мяса, которым она угощала своего очередного любовника и ела сама. Ему же доставались лишь крекеры и ломтики подогретого в тостере хлеба. После чего следовало заточение в соседней комнате, запираемой на ключ.
