Марина Галимджанова - Валентин и Валентина
– Ты одна растишь сына – ты решила дать жизнь маленькому человеку, а могла бы не делать этого! Ты не побежала сообщать ему о рождении сына, только потому, что Амелия приложила бы руку ко всему, чтобы испоганить вам жизнь – она и так попила у него крови – вампир! Ты могла подать на него в суд, что он не желает знать твоего сына или придумать еще способ как выманить из него хорошую сумму, но ты не стала делать этого! Амелия оставила право за ним на квартиру на Квейтен Стрит – у него сейчас нет ни гроша за душой! И ты могла бы сделать такое, однако ты не сделала! Валентина ты достойна его – это он недостоин тебя! – Лиза остановилась и истерично хохотнула:
– Ну, вот я даже завидую тебе – твоя жизнь одновременно какая–то нелепая ошибка, а с другой в ней столько всего происходит – бери и пиши роман! А я? Что же я? Встретила молодого человека, полюбила, вышла замуж – все как у всех, но ты Валентина, ты исключение из правил!
– Тише – тише! – Валентина поднялась с пола и обняла Лизу, – Мы нашим шумным спором разбудим Сашу, а время уже…ого, время уже два часа ночи! Мы засиделись с тобой, а завтра за билетами ехать нужно – нас ждут майские каникулы в Праге и Ницце.
– Ох, ты права – что–то сегодня мы поздно, – и Лиза отстранилась от Валентины, вытирая слезы тонкими пальцами.
Глава 6
Лондон. Великобритания.
Нечастые прохожие и машины на Квейтен Стрит замедляли свой ход у квартиры с номером 28. Все они опьяненные приятными звуками, которые наполняли стены дома и выходили на улицу, поднимали головы под капли дождя или же выглядывали из окон авто разглядывая темню фигуру у окна. Люди гадали: кто это мог быть? Кто играет в современном 21 веке на скрипке, такую чувственную, грустную мелодию? На скрипке играл Валентин Харт. В зеленых шортах и серой майке, босой, стоя на сквозняке абсолютно не заботясь о том, что может простыть. Он играл, чтобы его «персональный демон опять не стал грызть его уставшую душу», чтобы воспоминая и тревоги, отпустили его с музыкой позднего вечера.
Его врач посоветовал ему сменить сигарету и выпивку на хобби – придумать, что –нибудь оригинальное. В перерывах между скользящим графиком театра и кино заняться, чем –нибудь таким, что принесло бы ему духовный покой. Врач привел несколько примеров – завести домашнего питомца: кота или собаку, или поставить аквариум с экзотическими рыбками, или заняться рисованием от руки. Однако предложенные варианты не впечатлили Валентина, пока он не посетил Москву. Лент решил сходить на концерт русского скрипача заинтересованный рассказами Данила о замечательном музыканте. Мужчина был всего раз на выступлении, но игра на скрипке удивила его, и он решил серьезно заняться этим увлечением.
Почти три года Лент играл на инструменте. Он брал скрипку, ложил на плечо и когда смычок прикасался к струнам, мир становился чуть–чуть иным. Прислуга в доме садилась на стулья в кухне, прислушиваясь к грустной мелодии, украдкой плакала. Сосед, что жил в коричневом доме напротив, открывал окно, садился за ноутбук, тихонечко подслушивая игру Харта, улыбался. Мили – славная, добрая Мили, которая не оставила Лента в сложную минуту, (чтобы о ней не писали и не говорили), няня садилась на ступеньки первого этажа, наклоняла голову на бок и слушала, слушала, слушала маленький концерт для скромной публики.
Однако мысли Харта сегодня были далеки от квартиры, от Лондона и даже от побережья страны. Его мысли все время возвращались в Россию в то беззаботное время, когда он был уверен, что мир уже лежал у его ног, а все женщины и девушки были ему доступны. Когда он считал, что стоит ему улыбнуться и все будет, так как он захочет. Его мысли возвращались в городок, где родилась и росла его мама до переезда в Москву, до отъезда в Лондон. Он думал о загородном домике, который семья не решилась продать. Может оттого, что он напоминал какое–то загородное поместье, а не дом. Одноэтажный, вытянутый, с большой верандой в центре, с нелепыми большими окнами и зачем–то балконом на крыше, которым никто не пользовался.
Дом был старым, как и все постройки в Дачном, окруженный посадками елей, которые за года разрослись, так, что дом терялся в их многочисленности. В этом доме родилась бабушка Валентина, и мама, и Данил, и когда часть семьи осталась в Москве, а другая переехала в Лондон браться не смогли расстаться со старым домом в Зеленом Бору. Редко, но они находили время, чтобы приехать в дом детства старшего брата и даже Валентину понравился нелепый дом.
В ту осень Лент определялся с работой, ждал предложений из Лондона и гостил у старшего брата в Москве, пока тот завершал начатые дела и начинал новые планы по поводу небольшого отпуска. Эти дни Данил мечтал провести в Зеленом Бору. В Дачном устроить мальчишник с водочкой, шашлыком, девочками, стриптизом – только парни и никаких жен, подруг. Так и решили.
Дачный – всего в пять или шесть улиц заросших обильной растительностью из дубов. В конце улицы, (на которой располагалась дача братьев), был шикарный вид на извилистые берега речки и пирс, в низине окруженный обрывистым берегом у которого росли березы. В прозрачной воде можно было искупаться или полежать на берегу в тени берез. Такую роскошь в Лондоне редко встретишь. В Британии все улицы покрыты серой или коричневой кладкой, лужайки и клумбы для Лондона были большой редкостью.
Первый раз Лент встретил Валентину на заросшей травой улочке возле своего дома. Девушка возвращалась с ведром облепихи и, утопая босыми ногами в траве, разговаривала по телефону. Никогда прежде Харт не видел таких белых волос, как у нее. Будто сама зима прикоснулась к ним, выбелила их в снежный – снежный цвет. Будто солнце само снизошло с неба, и рассыпало золотые веснушки на ее плечи, а невидимый художник подкрасил в белый цвет ее брови и ресницы, выкрасил в малиновый миниатюрные губы. Ох, именно вид этих соблазнительных губ заставил его выпить до дна фляжку с виски и, перепрыгнув через забор преградить путь русской красавице.
– Красавица – красавица, откуда ты идешь? – на нечистом русском начал говорить он.
– Я за облепихой ходила, – девушка отключила телефон и, щурясь от лучей солнца, пыталась его разглядеть, – мы ваши соседи…вон тот дом.
– Красавица – красавица мое сердце для тебя – я влюблен, я люблю тебя! – мужчина резко схватил ее за руку. Девушка не ожидала такого от него и выронила облепиху. Воспользовавшись замешательством русской, Лент притянул ее к себе. Одной рукой обхватил за талию, вторую запустил в мягкие прямые волосы и поцеловал, кусая ее малиновые губы, рыча от удовольствия. Но стоило ему отпустить свою пленницу, как девушка ударила его по лицу:
