Шона Делакорт - Аукцион холостяков
Он пристально посмотрел на нее.
— А Скотт? Он знает?
— Я же обещала: это наш секрет. И никому его не выдала — даже Скотту.
Кэтрин переходила от группы к группе, уделяя каждой по несколько минут. Едва завидев Линн с Билли, она бросилась к ним.
— Билли, ты просто неотразим в костюме и галстуке! Выглядишь неузнаваемо. По-моему, тебе надо показываться в таком виде как можно чаще.
Смущенный, Билли уставился себе под ноги.
— Ну что ж.., можно, конечно. Мне просто нечего было одеть… — он покосился на Линн и исправился:
— ..нечего было надеть на сегодняшний вечер, вот я и купил себе этот костюм и галстук. — Его взгляд метался между Линн и Кэтрин, ища одобрения. — Вроде бы ничего, а?
— Не то слово. — Кэтрин поощрительно улыбнулась и потрепала его по щеке. — Само совершенство.
Полыхнули фотовспышки. Кэтрин и Билли были пойманы в одном кадре.
Линн тихо проговорила ему на ухо:
— Поищи-ка наш стол. Я сейчас приду. — Как только парнишка удалился на достаточное расстояние, она обратилась к Кэтрин:
— С вами все в порядке? У вас вид, словно вы недосыпаете или голодаете.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. На лице Кэтрин отразилась сумятица чувств, но Линн прочла их без труда. Медленно, взвешивая каждое слово, она произнесла:
— Я знаю, что ваши тревоги — не мое дело, но, если вам требуется дружеская поддержка, можете на меня рассчитывать. Последние несколько недель вид у вас был просто сияющий. А теперь…
Не слишком ли она навязывается? Поколебавшись, Линн продолжала:
— Я.., я знаю, что у вас со Скоттом были свидания. Он ничего конкретно не говорил, но это и так видно. Если вы хотите чем-то поделиться, обещаю, что это останется между нами.
Кэтрин тепло обняла ее.
— Спасибо. Возможно, мы… — Глаза у нее затуманились. Она запнулась, переводя дыхание. — Спасибо вам. Как-нибудь мы об этом поговорим. — Постаравшись овладеть собой, она снова вошла в роль хозяйки и занялась прибывающими гостями.
Скотт стоял в дверях бального зала. У него пересохло во рту, он судорожно сглатывал, стараясь прийти в себя. Кэтрин он заметил, как только вошел, и сердце сразу защемило. Невыносимая тоска навалилась на него. Похоже, дело плохо: стоило лишь увидеть ее, как он с обостренной силой ощутил, что ему без нее жизни не будет.
Она сияла, она сверкала, она блистала — одним словом, она была не правдоподобно хороша. Длинное, вышитое бисером вечернее платье подчеркивало ее совершенные формы. К тому же оно было бирюзовым — под цвет околдовавших его глаз. Широко улыбаясь всем и каждому, она лавировала в толпе, которая росла с каждой минутой.
Подобно тому как занавес, медленно поднимаясь, постепенно открывает перед публикой всю сцену, так и Кэтрин от какого-то интуитивного беспокойства перешла в конце концов к полной уверенности, что Скотт здесь. Она почувствовала его присутствие раньше, чем увидела или услышала его. Внутри у нее все сжалось, когда она обернулась и отыскала его взглядом.
Скотт хотел выйти, но ноги отказывались ему повиноваться. Когда на него упал ее взгляд, он едва не ударился в панику. Если так пойдет и дальше, ей не составит никакого труда подчинить его своей воле. Нет, только не это.
Его неудержимо тянуло прикоснуться к ней, обнять, поцеловать, овладеть ею навсегда. Как было бы хорошо вернуть время на неделю назад, когда все казалось таким надежным и определенным! Он весь напрягся, отгоняя от себя воспоминания о сладостной их близости, и заставил себя удалиться за кулисы.
Кэтрин видела его бегство. Ничего, вечер долгий, никуда ты не денешься. Рано еще ставить крест на их отношениях. Она любит его и знает, что любима им. Его спесивое упрямство не только выводило ее из себя — оно подстегивало в ней решимость. Так просто он от нее не уйдет. Никто и никогда не был ей нужен так, как сейчас Скотт Блейк. Нет уж, сударь, мы еще повоюем.
До начала аукциона оставалось несколько минут. Лиз задыхалась от волнения.
— Такой большой толпы еще ни разу не было. Я слышу звон монет — по-моему, сверх собранных удастся много добрать прямо на вечере. Торг будет серьезный. — Лиз оглядела зал, полный расфранченных гостей. — Начнем, пожалуй.
Она шагнула на сцену, и публика мгновенно притихла.
— Добрый вечер, дамы и господа. Я Лиз Торране. Добро пожаловать на наш пятый ежегодный благотворительный аукцион холостяков. Если у кого-то нет списка наших холостяков с предлагаемыми ими программами развлечений, будьте добры, поднимите руки, и вы их получите. — Она вновь оглядела зал. — Что ж, кажется, все готово.
Кэтрин стояла у задней стены. Лиз, как обычно, держалась уверенно и в помощи не нуждалась. Она представила публике всех холостяков и рассадила их на сцене. Каждый поочередно выходил вперед, описывал свою программу и объяснял, почему он задумал ее именно такой. Кэтрин заглянула в свой листок — Скотт шел тринадцатым по списку.
Аукцион проходил гладко, все прониклись непринужденной его атмосферой. Два холостяка, футболист и бейсболист, удостоились изрядных сумм, женщины хватались за чековые книжки.
Кэтрин пристально наблюдала за Скоттом и готова была поклясться, что он охотнее прошел бы все круги ада, лишь бы не сидеть сейчас на этой сцене. Она судорожно сглотнула. Его черед.
Предложения посыпались сразу, ставки быстро росли. За Скотта сражались четыре женщины, из них две — добровольные помощницы организации, в их распоряжении были уже собранные деньги. Две другие рассчитывали только на свои средства. Кэтрин заметила, что Скотт очень удивлен: цена росла все выше и выше и наконец достигла десяти тысяч долларов — столько заплатили за футболиста. Лиз спросила, кто больше, собираясь уже закрывать торг.
И внезапно наступившую в зале тишину нарушил голос Кэтрин, донесшийся с задних рядов:
— Пятнадцать тысяч долларов!..
Публика шумно выдохнула, зал озарился фотовспышками. Скотт сидел в оцепенении.
Лиз на миг опешила, но быстро взяла себя в руки.
— Итак, даст ли кто-нибудь больше? — Она оглядела зал. — Нет? В таком случае продано Кэтрин Фэрчайлд за пятнадцать тысяч долларов.
Согласно установленной процедуре, Кэтрин взошла на сцену за своим приобретением. Публика аплодировала, щелкали фоторепортеры, видеокамера фиксировала все происходящее. Кэтрин взяла Скотта под руку, свела со сцены и посадила за стол для холостяков и победительниц.
Она заметила, как напряглись мышцы его руки, когда она до него дотронулась, сама же она в этот момент ощутила легкость и приятное волнение, словно внутри у нее запорхали бабочки. На этот раз все получится — должно получиться. Они уединятся, и она заставит его выслушать, заставит понять. Расскажет ему все о своем детстве и браке — она и без того собиралась это сделать, конечно, не в таких обстоятельствах, но, раз уж так сложилось, придется ими воспользоваться.
