Тина Вальен - Распятый ангел
– Просто я не поверила Свете, – объяснила свой звонок Юля.
– А ты поверь! Всё будет у них тип-топ. Только твоя дочь – очередная стерва на его голову. Всё бросил накануне экзаменов и улетел чернее тучи. Хорошо, замену нашли быстро. У меня даже сердце появилось в груди: боялась, что живу без него.
Юля не узнавала Вику. Её ярость могла означать одно: Александр любит Свету…
Теперь ей не терпелось встретиться с ним и посмотреть в глаза: такая же в них чистая небесная лазурь, какая была на Канарах?
Неожиданно снова позвонил Каприви. Попрощался, спросил, не решилась ли она на сотрудничество, но, узнав о её семейных трудностях, посочувствовал и предложил любую помощь со своей стороны. Его звонок напомнил ей о дневнике. Она остановилась как раз перед рассказом Лили о таинственном Л. Перед сном Юля открыла дневник.
«По возвращении в Москву я впала в глубокую депрессию, чего так боялась Лиля. В таком состоянии она и передала меня и мои два портрета в руки учителя.
– Второй портрет – исключение из правил, – заявил он. – Но хоть на нём я увидел то, что хотел бы видеть всегда и наяву.
Естественно, подумала я, ведь писали его в момент моего счастья. А сейчас не радовали даже заработанные деньги. Зачем они, если любовь осталась там, на берегах Сены.
– Маленький роман не стал счастьем для тебя, а должен был стать таковым! Надо учиться сохранять в душе все счастливые мгновения и долго удерживать их в сердце, даже при расставании, – учила Лиля, – они как магнит притягивают такую же радостную энергию.
У меня так не получалось. А вот Вера грустила недолго: в Москве она стала центром студенческих вечеринок, её жизнелюбие заражало всех.
А за меня взялся Л. Он теперь интересовался психологией, и я стала пациентом. В конечном итоге он хотел увидеть меня хотя бы радостной. Меланхолия – черта характера, и я не дитя. Что выросло, то выросло.
Сколько мудрых мыслей и советов я услышала за время наших встреч! Мне казалось, что он специально приглашал юмористов на эти вечера, столько было смеха среди гостей. Но Лиля уехала, и Лео загрустил сам.
У меня началась подготовка к государственным экзаменам. Время, говорят, хороший лекарь, только оно остановилось. В душе чуть зажившей раной мама с братиком, как ни удивительно, Антон и светлая далёкая любовь.
– Полинка, получишь диплом и вали к нему. Сейчас это так просто. Будете жить в шалаше, пока он достигнет славы и денег, но счастливо. «Жил-был художник один…», – завывала Вера теперь каждое утро, пытаясь вывести меня из себя. Я набрасывалась на неё, и мы с визгом барахтались на постели, пуская в ход подушки. Неунывающая подружка держала меня на плаву.
Наконец свершилось главное: мы получили дипломы! Как жаль, что мама не дожила до этого счастья…»
Три часа ночи, пора спать. Юля закрыла дневник. Сон не шёл. Теперь она знала почти всё: Лео не осчастливил весь мир, но помог многим, в том числе и Полине. Её ускользающее счастье… «Дочитаю», – решила Юля.
«Лиля предупреждала меня, что надо предварительно созвониться с Фрэнком, но я летела на крыльях любви, и ничто не могло задержать нашу встречу. Перед прощанием он дал мне ключи от снимаемой им квартиры, объяснив подробно её местоположение на тот случай, если его не окажется на тот момент дома.
– Она похожа на шалаш? – спросила я, смеясь, зная его нищенское положение.
– Приличный район, и даже есть большой холл и спальня, – обиженно пояснил он. – Маленький ключик как раз от святилища.
И вот я вхожу в подъезд, поднимаюсь на третий этаж и открываю дверь. Играла тихая музыка, света почти не было, вокруг шевелились полураздетые тела… Я попала не туда, подумала я. Но ключи-то подошли! На диване лежали в прострации несколько человек, откинув головы назад. В углу я рассмотрела парочку в полном соитии. Меня охватила паника, я пошла на свет. Там оказался туалет, из него прямо на меня вышли два парня в татуировках с совершенно бессмысленными глазами.
– Где я могу найти Фрэнка?
Я не дождалась ответа, увидев заветную дверь. Фрэнк там! Трясущимися руками вставила ключ и повернула его – дверь открылась. Свет из окна падал прямо на мой портрет, и я застыла перед ним. В этот момент меня схватили сзади, зажали рот и потащили к кровати, повалили на неё лицом вниз, стали срывать одежду. Рот и нос были зажаты потной ладонью так сильно, что я потеряла сознание. Очнулась, когда шприц вонзился в вену, и начался ад.
– Зачем тебе этот сосунок? Мы намного искуснее его, ты словишь настоящий кайф, – шептал хриплый голос. Больше я ничего не слышала и не чувствовала, потому что потеряла сознание.
Потом кто-то взял меня за руку, я открыла глаза и увидела испуганное лицо любимого. Сознание возвращалось, по телу прошли судороги. Фрэнк исчез и появился со стаканом воды. Я попыталась сделать глоток и не смогла – тошнота подошла к горлу. Сил хватило добежать до ванной комнаты с зажатым в руках покрывалом и закрыть дверь. Только через четверть часа я открыла её. Душистая пена ванны скрыла поруганное тело. Это был кошмар или явь? Я смотрела на любимое лицо. Оно было белым как смерть.
– Я только что приехал, – пояснил он дрожащим голосом. – Сначала был у родителей, потом на виноградниках. Работал целый месяц. Квартиру сдал, как всегда, знакомому. Он хорошо платил. Освобождал её точно в срок и звонил мне об этом. На этот раз он не позвонил. Я приехал с намерением больше не пускать его, хотя квартиру находил всегда в полном порядке, как и сейчас. Только… только в спальне я нашёл тебя. Почему ты не предупредила заранее о приезде, как я просил? Лето – время заработков, и я мог оказаться где угодно, только не в Париже. Что случилось?! Тебя избили на улице?
Я закрыла глаза, и страшная ночная картина вновь ожила в моем сознании.
– Что случилось, Полина?! – по его щекам катились слёзы. – Я вызову врача.
– Просто в темноте упала с лестницы, не было света…
Внутри меня душили рыдания. Бежать, бежать, пока я не превратилась в дерьмо в его глазах. Пока осталась капля сил не признаться во всём…
– Ты ничего не сломала?
– Нет, всё нормально… – Просто вынули душу и надругались над телом, подумала я и сказала, – Я сегодня улетаю, проводишь меня?
А как хотелось обнять его и любить, любить, а потом умереть. Но скверна насильников ещё находилась во мне, она как грязная и липкая паутина была на всём моём теле. Я окунулась в белую душистую пену, и слёзы смешались с ней. Фрэнк гладил губкой моё тело, но оно оставалось грязным.
– Ты прилетела только на два дня?!
– Чтобы просто увидеть тебя, попрощаться… Я выхожу замуж, – выдавила я из себя, чтобы прекратить и эти наивные вопросы, и эту пытку расставания.
