Максин Барри - Лето любви
Лоркан разинул рот от изумления, когда дверь вдруг открылась.
– Черт побери, Фредерика, какая ты доверчивая, – пробормотал он, заглядывая в обычную студенческую комнату.
Односпальная кровать, узкая, аккуратно застеленная, стояла у одной стены. Лоркану представилось, что Фредерика лежит на постели, ее кудрявые волосы разметались по подушке, лицо во сне порозовело, длинные темные ресницы опущены. Он сделал шаг в комнату, затем еще один и закрыл за собой дверь. Он знал, что студенты обычно не закрывают двери своих комнат на ключ, но от Фредерики ожидал большей осторожности. Лоркан понимал, что нет ничего страшного в том, что он вошел в открытую комнату, и все-таки чувствовал себя не очень уютно.
Стены комнаты украшали копии картин Сальвадора Дали и Оноре Фрагонара. У окна стоял стол, заваленный бумагами. Но его внимание привлек большой мольберт. На мольберте стояла закрытая тканью картина.
Лоркан не догадывался, что только что разминулся с Фредерикой. Девушка перенесла картину из школы Рескина в свою комнату и отправилась в библиотеку, чтобы сделать ксерокопии с других картин Форбс-Райта из имеющихся там книг о художнике.
Стоя у двери, Лоркан некоторое время разглядывал белую ткань, закрывающую картину, потом медленно направился к мольберту. Он еле передвигал ноги. Сердце так отчаянно колотилось, что в груди появилась боль.
На самом деле ему совсем не хотелось знать правду. Ему не было до этого дела.
Прошлым вечером ему позвонил Ричард Брейн и сообщил, что в картотеке преступников о Фредерике Делакруа ничего нет, но попросил его разнюхать все на месте. Хорошо, вот он и занимается этим, подумал Лоркан и ухмыльнулся. Раньше он всегда стремился во что бы то ни стало обнаружить этих подлецов, которые, как мерзкие хищники, нападали на его мир, вносили алчность и обман туда, где все должно быть прекрасно и чисто. Но сейчас он чувствовал себя просто ужасно. И тем не менее, Лоркан, глубоко вздохнув, медленно приподнял простыню с картины.
Картина продвигалась на удивление быстро. Теперь можно было разглядеть деревья и маленький пруд, прямоугольное здание и водяное колесо. У Лоркана появилось ощущение, что он все это уже видел. Он глубоко вздохнул. Конечно, это же водяная мельница в Кросс-Киз! На какое-то мгновение его охватило чувство глубокого облегчения, и это было так приятно. Он все неправильно понял. Фредерика писала картину с натуры. Ничего плохого в этом нет…
А потом вдруг чувство облегчения исчезло. Контур мельницы, четко прорисованный на холсте, совсем не был похож на ту мельницу, которую он успел заметить до того, как они стали заниматься любовью. Где же новая теплица, где новые окна? Может быть, Фредерика просто придала больше романтики этой сцене, в отчаянии подсказал ему внутренний голос, который исходил из сердца. Но Лоркан не мог забыть другие ее работы: старый, обшарпанный дом; комбайн, убирающий урожай; спутниковые тарелки; корзины для мусора и автомобили. Фредерика была убеждена, что предметы нужно изображать реалистично. А этот пейзаж мог быть написан больше ста лет назад.
Лоркан внимательно изучал картину. Лебеди на пруду были пока только в наброске, однако манера напоминала ему кого-то. Кого-то из ранних викторианцев. Но кого? На – этом полотне мазок был совсем не такой, как на ее других картинах, которые ему довелось увидеть. Он был более тонкий, изящный, больше похожий на мазок… Форбс-Райта. Он долго стоял перед полотном, внимательно разглядывая появляющееся на холсте изображение, пытаясь представить себе картину, когда она будет закончена. Старая мельница, деревья, небо, пруд и лебеди.
Потом Лоркан повернулся и вышел из комнаты. Боль в душе уступила место горькому, ужасному чувству – его обманули, предали. С одной стороны, он понимал, что это неразумно, бессмысленно. А с другой стороны, этой подделкой оскорблен он лично, эту рану нанесли именно ему. Черт побери, неужели он ничего для нее не значит? Совсем ничего? Она отдала ему свою невинность, а как насчет ее доверия? Ее честности? Она должна знать, как он относится к мошенникам. Он уже прочитал студентам две лекции на эту тему.
Если бы Лоркан Грин пошел в библиотеку колледжа, то встретил бы там Фредерику с кипой фотокопий работ Форбс-Райта. Но Лоркан не встретился с Фредерикой. Он пошел в Центральную городскую библиотеку, где до вечера изучал материалы о художниках ранней викторианской эпохи. И в одном толстом фолианте с большим количеством иллюстраций обнаружил картину, автором которой был Форбс-Райт. «Старая мельница и лебеди».
Лоркан разглядывал глянцевую репродукцию картины и мысленно видел холст в комнате Фредерики. Он почувствовал, как в груди растет холодный твердый комок. На этот раз сомнения не могло быть: холст на мольберте – неопровержимое доказательство того, что девушка собирается подделать картину Форбс-Райта. Не может быть никакого оправдания тому, кто крадет произведения другого художника. Никакого! Даже для Фредерики Делакруа!
Даже для женщины, которую он любит!
Фредерика как раз переодевалась к обеду, когда в дверь постучал студент, живший рядом, и позвал ее к телефону. Фредерика быстро спустилась в холл, где стоял телефон, и взяла трубку:
– Алло?
– Здравствуй, Фредди, – с наигранной бодростью поздоровался с ней отец. – Как поживаешь? Я ждал, что ты приедешь домой.
– Нет, я еще немного задержусь здесь. Мне кое-что нужно сделать, – ответила Фредерика.
Как будто отец не знает, что именно она собирается сделать, старый обманщик!
– А, ну хорошо. Знаешь, Фредди… – Джеймс Делакруа многозначительно кашлянул. – Думаю, ты понимаешь, что это была не очень хорошая мысль.
– Что? – ошеломленно вскрикнула Фредерика. – Ты заявляешь мне об этом теперь, когда я проделала такую работу? А сколько денег мне это стоило! Ты с ума сошел? Мне нужно всего неделю-другую, чтобы закончить работу.
Неужели он думает, что она все бросит, когда проделана такая работа, истрачено столько сил и нервов, чтобы обмануть самого известного в стране эксперта по подделкам картин? Да ничего подобного!
И вдруг ее охватило дурное предчувствие, по спине побежали мурашки. Фредерика поняла, что случилось что-то непредвиденное. Очень плохое. Непохоже, чтобы отец без веской причины так резко и внезапно изменил свое мнение.
– Папа, – тихо, почти шепотом спросила она. – Папа, что случилось?
Джеймс тяжело вздохнул:
– Ах, Фредди, я слышал… из неофициальных источников, что нами интересовались… недавно… некоторые люди. Осторожно расспрашивали о нас.
Фредерика не сразу поняла, что хочет сказать ей отец. А догадавшись, чуть не завопила от страха.
