Джонелл Лоусон - Розы для богатых
Отэм знала, что Молли сидит сейчас перед телевизором и смотрит новогодний репортаж с Таймс-сквер. Тетушка подняла трубку после второго звонка, и Отэм закричала:
– С Новым годом, тетя Молли!
– Спасибо, спасибо, – радостно ответила Молли. – Не ожидала так скоро услышать тебя. А я тут сидела, вязала, думала про тебя и представляла, что я тоже на побережье. Приезжала бы ты домой. Людишки-то там совсем не то что у нас.
Отэм подумала о Билле и его потном теле и молча согласилась. Пройдет еще не один год, прежде чем в Тэтл-Ридже смогут смириться с кое-какими вещами из тех, что происходят сейчас в их гостиной, если вообще смирятся.
– Не могу, тетя Молли. Я узнала только что, что меня могут назначить ассистентом поставщика. Это гораздо больше, чем я могу получить дома.
– Да, возможностей у нас маловато. Я тут вчера встретила Бобби Джо. Ему не терпится закончить колледж, чтобы тоже сбежать из Тэтл-Риджа. Он о тебе спрашивал. Мне кажется, он все еще влюблен в тебя.
Отэм улыбалась и слушала, как Молли перескакивает с пятого на десятое. Вообще Молли это было не свойственно, но Отэм знала, что такова тетина манера ловить каждый звук голоса племянницы. Молли была очень одинока, это чувствовалось по тому, как она разговаривает – с грустью и надеждой, что ее малышка вернется домой.
– Ну, ладно, – сказала Молли. – Я знаю, это междугородка и ты тратишь кучу денег. Кладу трубку. Будь там поосторожнее и пиши, слышишь?
– Обязательно, тетя Молли. Ты тоже береги себя.
Отэм беспокоилась о Молли. Если тетя вдруг упадет и сильно ударится, то она может пролежать там несколько дней, пока ее кто-нибудь найдет. Отэм не нравилось, что Молли живет за городом, но сейчас она ничего не могла с этим поделать. Может, попозже Молли приедет и будет жить в Сан-Франциско – если Отэм каким-то чудом удастся вытащить ее из Тэтл-Риджа.
Она нажала на рычажок и набрала телефон Эллы.
Голос Эллы грохнул так громко, что Отэм пришлось отвести трубку от уха.
– А у меня для тебя новости! – кричала Элла. – Ты обрадуешься.
– Ну так говори быстрее.
– У Осборнов в доме, похоже, дерьмо попало в вентилятор. Брайан с папашей разругались насмерть. Старик уперся, заявил Брайану, что, мол, или он подчинится ему, или пусть убирается, совсем убирается.
– Убирается? – спросила Отэм. – Как это?
– Из семьи, отрезанный ломоть – никаких денег.
– А что Брайан?
– Послал папашу куда подальше и ушел из дому.
– Откуда ты все это знаешь?
– От их садовника. Он любит мои гамбургеры. А ему рассказала Дэйзи, их экономка. У нее пунктик – знать все, что творится в доме. И она обожает сплетничать. Она рассказала садовнику, а он мне и вообще всем, кому охота слушать. Весь город знает.
– А как Дуглас это проглотил?
– Насколько мне известно, злой как черт, на глаза ему лучше не попадаться. Все ждут, кто из них первый сдастся.
– Брайан еще в городе?
– Нет. Собрал вещички и укатил обратно в колледж.
Отэм улыбалась от удовольствия. Потерять своего единственного сына и наследника было тяжелым ударом для Дугласа.
Через десять минут Отэм, смеясь, положила трубку. Она подошла к шкафу, покопалась в стопке свитеров и, достав оттуда альбом для газетных вырезок, раскрыла его на какой-то особой странице.
Она купила этот альбом вскоре после приезда в Сан-Франциско и с помощью Эллы медленно заполняла его вырезками из эдисонвиллской «Таймс». Это были провинциальные, незначительные новости, но они давали ей сведения о семье Осборнов. Самая впечатляющая статья содержала фотографию Дугласа: он широко и уверенно улыбался. Статья сообщала о расследовании причин взрыва на шахте, которое выявило, что несчастный случай произошел в тот момент, когда шахтеры наткнулись на карман с метаном, и Дуглас Осборн не несет за это никакой ответственности.
В той же статье Осборн с гордостью заявлял, что шахта «Черный алмаз» принадлежала семье на протяжении нескольких поколений и была частью семейного наследия. Шахта будет законсервирована в том виде, как она выглядела в день взрыва, – памятник семье и людям, которые там погибли.
У Отэм были и другие вырезки, но эта была ее любимая, и в течение многих месяцев она ее перечитывала, пока не выучила наизусть. Думая о Брайане, девушка улыбнулась лицу на фотографии. «Привет, Дуглас Осборн. Ну что, приятно терять тех, кого любишь?» Ей было отрадно сознавать, что Дуглас сейчас тоже страдает. Захлопнув альбом, она засунула его под свитер и вернулась в гостиную.
Арти посмотрел на нее и улыбнулся, когда она подошла к нему.
– Я думал, что ты легла.
Она засмеялась и покачала головой:
– Я слишком хорошо себя чувствую, чтобы спать. Скоро ведь Новый год, так что давай отметим.
Вдруг комната наполнилась взрывами хлопушек, криками и смехом – часы показывали двенадцать. Арти усмехнулся и обнял Отэм.
– С Новым годом, маленькая сестренка! – Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Отэм отстранилась и улыбнулась ему, но ощущение смутного беспокойства вернулось.
– И тебя с Новым годом, большой брат!
Глава 10
Ровное, раздражающее «клац-клац-клац» вывело Отэм из глубокого сна. Она села на кровати. Голова гудела, а рот словно был набит черствым кукурузным хлебом. Сморщившись, девушка поводила во рту языком, что не прекратило клацанья и тупых ударов где-то внутри головы. Звук, кажется, шел с той стороны, где была кухня, и она осторожно выбралась из постели, держа голову обеими руками. Что бы это ни было, нужно его найти и убить.
Отэм влезла в халат, прошла по коридору и через разгромленную гостиную на кухню. Арти стоял в халате с чашкой кофе в руке. Мойка была забита посудой и издавала омерзительное «клац-клац-клац». Девушка ринулась через всю кухню и прихлопнула кран. Потом прислушалась к восхитительной тишине.
– Больно, – прохрипела она и присела на стол.
Арти усмехнулся и налил ей чашку кофе. Откопав в шкафчике пузырек с таблетками аспирина, поставил его перед ней и налил стакан воды.
– Что случилось, маленькая сестренка? Маешься похмельем?
– Когда это у меня было похмелье? Просто ко мне в голову забрались маленькие злобные человечки со шпорами на ногах и с молоточками в руках, пинают и колотят по мозгам.
– Даже не припомню, чтобы ты раньше когда-нибудь столько пила.
– Я праздновала.
– Праздновала что?
Она потрясла головой, глотнула кофе и насупилась.
– Я выросла на самогоне, причем таком крепком, что он мог свалить с ног стокилограммового мужика. У старика Такера был самогонный аппарат, и я любила хлебнуть этой штуки. Один раз, когда мне было пятнадцать, я вырубилась, и это научило меня вовремя останавливаться. Не понимаю, что вчера на меня нашло. – Отэм потерла виски круговыми движениями. – А ты сам-то как? У тебя тоже похмелье?
