Поцелую тебя дважды (ЛП) - Уинтерс Уиллоу

Я смотрю, как на экране ничего не показывает, кроме пустой комнаты, после того, как я увожу ее. Ноутбук закрыт, и в комнате тихо. Каждая минута отснятого материала такая. Она единственная, кто к нему прикоснулся, и нет никаких разумных объяснений. Но мне больше плевать на логику или разум.

Они научатся любить ее, а она научится любить их и пути этой жизни. Как только эта мысль приходит мне в голову, мой телефон вибрирует в кармане, и я достаю его, чтобы увидеть, как звонит Картер.

Он даст свое благословение. Я знаю, что он даст. Даже сейчас я с нетерпением жду возможности ответить на телефонный звонок. Я не могу избавиться от этого чувства.

— Картер, — отвечаю я и прочищаю горло. Я откидываюсь на спинку сиденья, но напрягаюсь, когда слышу тон в его голосе.

— Деклан, где ты? — Он уже знает, что происходит сегодня.

Холодок пробежал по моей руке. — В баре, жду… — отвечаю я.

— Она ушла. Половину денег и оставила тебе записку. —

— Нет. — Это слово покидает меня, хотя даже я слышу отрицание, заключённое в этом единственном слоге.

— Мне жаль, — говорит он мне, его тон полон раскаяния. Щелкая по вкладкам своей комнаты, я пролистываю их, каждую из них.

Мой взгляд устремляется на пустой экран, я хочу, чтобы она была там, но ее нет.

— Хочешь, чтобы я прочитал записку? — спрашивает он, и кровь отливает от моего лица.

— Что там написано?

— Мне жаль. Я люблю тебя. Я не могу больше здесь оставаться. Клянусь, я не хотела.

— Интересно, что они ей дали. Что федералы могли ей предложить, чтобы она захотела работать с ними, — говорю я.

— Она дружила со Скарлет… ты знаешь, как это бывает. Возможно, Скарлет втянула ее… может, она не поняла, пока не стало слишком поздно. — Картер предлагает объяснение, но оно не помогает мне устоять на ногах, когда реальность обрушивается на меня.

— Она могла мне сказать. В любой момент она могла…

— Она испугалась, Деклан. Мы все это видели.

— Ну нет, она нас продала. — Гнев притупился. Меня переполняет только гребаная душевная боль.

— Она им не звонила. Она позвонила своей матери, и всё.

— Ее телефон все еще прослушивается?

— Ага.

— Что она ей сказала?

— Что она скучает по ней, но боится, — отвечает он, и у меня пересыхает в горле, и мне приходится снова его прочищать. Я это, блядь, ненавижу. Руки онемели, и я провожу ими по лицу.

Какого черта это произошло? Я не понимаю. Я любил ее. Она любила меня.

— Ты там? — спрашивает мой брат.

— Что еще?

— Что она уезжает на некоторое время и что она любит ее.

— У вас есть запись?

— Да. Похоже, она не вернется, Деклан. Она бросила телефон и вышла из машины… взяла такси или поехала автостопом.

— Мы знаем, где она?

— Да… со всеми этими деньгами она поехала в паршивый мотель на межштатной автомагистрали.

Глава 24

Брейлинн

Не могу остановиться, перестать плакать. Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь успокоить рыдания.

Что я сделала?

Я никогда не была так напугана в своей жизни. Все мое существо отяжелело от чувства вины. Я никогда не чувствовала себя такой безрассудной и не могу вернуться назад, не могу сделать лучше. Я думала однажды, что я была на самом дне, но я ничего не знала.

Я предала человека, которого любила. Человека, которого я когда-нибудь снова увижу, он непременно прикажет меня убить.

Я даже не знаю, кто я теперь и как все это произошло. Я хочу вернуть все это обратно. Зарываясь лицом в подушку, я лишь заглушаю рыдания, пробирающиеся сквозь тонкие, как бумага, стены этого дерьмового мотеля.

Матрас дешевый, простыни жесткие от перенакрахмаливания, а одеяло — пережиток восьмидесятых. В этой сумке достаточно денег, чтобы остановиться в отелях, в которых я никогда не представляла себя, но я не могла заставить себя столкнуться с большим количеством людей, чем нужно. Здесь нет вестибюля, только кассир у окна, где наличные просовываются под плексигласовую перегородку, а взамен дается ключ.

Там есть стул, которому, судя по всему, уже несколько десятков лет, ламинированный стол, односпальная кровать и старомодный громоздкий телевизор, которого я еще не видела в веках и не знала, что существует. Из единственного окна рядом с кроватью, потоки воздуха с шоссе врываются в комнату порывом ветра. Мое лицо горит, и я не раз смотрела наружу, на пятиэтажное расстояние до асфальта внизу.

Я думала оставить деньги матери. Но они найдут их, а затем и ее, я уверена в этом. Новые слезы колют горячо и неумолимо. Я ненавижу их и ненавижу себя.

Я бы хотела позвонить ей и рассказать все, но я не могу втянуть ее в это. Это было бы только эгоистично. Старый стационарный телефон смотрит на меня, желая, чтобы я позвонила ей, но я не буду.

Я могла бы пойти в больницу, но он бы нашел меня там. Моя мать могла бы даже найти меня там, и тогда я не смогла бы защитить ее. Мне нужно быть одной или вернуться к Деклану.

Я представляю, как умоляю его, стою на коленях и умоляю, а не убегаю.

Половину времени, когда я представляю это, он говорит мне, что все в порядке. Другую половину времени он смотрит на меня, как в подвале Клуба, говоря мне, что я должна быть в ужасе.

Сцепив руки, чтобы они не дрожали, я делаю все возможное, чтобы просто успокоиться. Я чищу зубы и переодеваюсь в ночную рубашку, как будто иду спать. Хотела бы я иметь лекарства, которые Деклан мне давал, чтобы все это остановить. Чтобы усыпить меня и не думать ни о чем вообще. Я бы сделала все, что угодно, чтобы не думать прямо сейчас, просто заснуть и заставить это прекратиться.

Такое ощущение, что даже несмотря на то, что я ушла, я все еще в ловушке.

Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности. Я не знаю, что делать.

Хотела бы я стереть все это. Но все эти желания ничего не значат, не так ли? Я облажалась… снова. Все мои мысли о том, что есть только один способ положить этому конец. Гудки и визг шин снизу доносятся в комнату. Начинается моросящий дождь, и это почти успокаивает. По крайней мере, тогда все закончится.

Больше никаких ужасающих воспоминаний о широко раскрытых от страха глазах Скарлет перед тем, как Нейт сломал ей шею.

Больше не придется опускать клетку в ванну.

Больше не придется сомневаться в каждом своем шаге из страха разочаровать Деклана.

Я не знаю, что происходит, когда ты умираешь, но хуже этого быть не может. Чем каждое сожаление, которое лишает тебя дыхания, и каждый страх, который парализует тебя.

Я не думаю, что у нас когда-либо был реальный шанс. Я никогда не буду достаточно хороша, и он предупреждал меня. К его чести, он предупреждал меня. Я бы хотела, чтобы он никогда не хотел меня, и я могла бы просто любить его издалека.

Воспоминания о нашем первом поцелуе вертятся у меня в голове. Когда он схватил мои запястья и прижал меня к себе. Когда целовал меня так, будто я была его и всегда была его. Тепло, то, как все остальное померкло.

По крайней мере, я знаю, каково это — целоваться с Декланом Кроссом.

И я клянусь, я чувствовала себя любимой им. Даже если это было всего лишь мгновение. Даже если любви было недостаточно.

Как только я открываю глаза, отпуская воспоминания, раздается легкий щелчок в плоской деревянной двери. Я замираю, когда ручка поворачивается, и дверь жутко скрипит.

Я не беспокоюсь о том, чтобы двигаться. Я просто смотрю, как будто это кино. Я онемела от всего этого, пока он не встает там, на открытом пороге.

— Деклан, — шепчу я его имя, когда замечаю его.

Всхлипывая, я сажусь прямее, натягиваю простыню поближе. Это правда?

— Вот ты где… ты думала, я тебя отпущу?

Это безумие, эта улыбка, которая хочет растянуть мои губы, когда я шмыгаю носом. Тепло от осознания того, что он хотя бы не позволит мне сбежать. Он не позволит этой пытке длиться слишком долго. Это абсолютное безумие, и я благодарна, что мне не придется заканчивать это самому.