Ешь. Молись. Разводись (СИ) - Блио Элен

- Оказалось, что Арсений с ней знаком.

- Почему я не удивлена? – глубокомысленно закатывает глазки моя подруга.

- Почему? – переспрашиваю я.

- Еще одно доказательство, что на этой мадам пробу не где ставить.

- Она мадемуазель.

- Не важно.

Я вспоминаю одну из своих фигурок, когда-то я очень её любила.

Изящная фарфоровая статуэтка, балерина. В нежной ажурной пачке, с поднятыми вверх в третьей позиции ручками. Милая девочка, не очень дорого стоила, особой ценности не представляла. Просто в какой-то момент она мне очень сильно нравилась. Такая нежная, хрупкая, вот-вот взлетит.

Я тогда не задумывалась о том, что балет, в принципе, очень жёсткая и жестокая штука. И чтобы выжить там, чтобы добиться хоть каких-то результатов нужно не просто пахать, пахать и пахать, но еще и уметь кусаться, огрызаться, толкаться локтями.

Или иметь богатого покровителя. И даже имея его всё равно уметь выбивать себе место под солнцем, потому что покровитель может сгинуть, или у кого-то может оказаться более сильная поддержка.

Почему я думаю об этом сейчас? Вчера было сказано не так много. Но кое-что из сказанного я не могла выкинуть из головы.

И тон, с которым Жанна пыталась говорить с Арсом. И то, как Арс говорил с моим бывшим. И то, о чем кричала моя интуиция.

Что-то будет.

Что-то скоро изменится.

И не факт, что перемены меня порадуют.

Хочу ли я возвращения бывшего мужа?

Сейчас при одной мысли меня передергивает. Да и сразу, еще тогда – не хотелось.

Он был предателем. Он поступил как предатель со мной и с детьми.

Такое не лечится.

Такое сложно забыть. Нельзя – так вернее.

В его поступках, в его словах, действиях была какая-то квинтэссенция измены.

Он собрал всё самое худшее. Полный набор штампов предательства. Со всех сторон.

Наверное, это трудно было бы просто объяснить другому человеку, даже подругам. Да, господи, даже мама моя не могла сразу понять!

Почему я так категорична и враждебна к бывшему.

Я?

Реально – я?

Странно и непонятно это для меня, ну да, ладно.

Женя внимательно слушает мой сбивчивый рассказ. Я не говорю, что мы с Арсом снова сделали на крыше, но это ясно без слов.

- Милка, чего ты опять бежишь? Чего убиваешься? Мужик тебе во всем признался. Жену не любит, женился по расчёту. Пожалей его, приголубь, оторвись. Если вам так кайфово вместе – зачем лишать себя счастья?

- Ты серьёзно сейчас? У него жена!

- И?

- Ты сама была такой вот женой, дурой, с рогами! И я.

- Нет, Мила, мы были другими жёнами. И мужики нам изменяли по-другому.

- Да, да, «это другое». Эта фразу которой можно всё оправдать.

- Я не оправдываю. Я просто чувствую, на уровне интуиции что ли, что тебе не стоит так вот всё бросать. Подумай.

- О чём?

- Да о себе, господи! О се-бе! Просто о себе подумай! О жене твоего красавчика пусть кто-то другой подумает. Считай, что тебе провидение и высшие силы выкатили компенсацию за твоего Козлевича, тьфу, Королькевича.

О себе.

Я не могла думать о себе. Я думала о несчастной жене Арса.

Что делает она ночью, пока его нет? О чём думает? Верит ли в его сверхурочную работу, встречи с коллегами, затянувшиеся переговоры и прочую лабуду?

Я в своё время верила. Когда-то.

Верила и поплатилась. Верит ли она?

Вряд ли он ей говорит – прости, родная, я поехал трахаться с другой, не скучай, правда же?

С другой стороны, он повёл меня в Мариинку. Мы ведь могли встретить там его знакомых? В итоге, встретили моих, что по теории вероятности, вероятно совсем маловероятно. Боже.

Как всё сложно.

Мне нужен антракт. Занавес. Актеры меняют костюм и грим.

Женя оставила мне ключи и ушла на работу. Её дети разъехались на лето, кто-то был у друзей, кто-то у бабушки. Муж – строитель – на объекте до вечера. Подруга категорично заявила, что я могу остаться хоть до конца недели, но я понимала, что мой максимум – до утра.

Меня манила только колоннада. Утром я уеду.

Утром меня не будет в этом городе. И в жизни Арса.

Собственно, в его жизни меня уже нет. Он позвонил один раз. Я не ответила и заблокировала номер.

Всё.

Финита.

Если бы.

Часто ли коренные петербуржцы забираются на колоннаду Исаакия?

Уверена, так же часто как москвичи гуляют по Красной площади или Арбату.

Но увидев знакомые широкие плечи я почему-то даже не удивилась.

Следил за мной? Ждал?

Надеялся?

- Привет.

Он бесцеремонно тянет меня на себя, прижимает, иронично вглядываясь в моё лицо.

А потом целует, ничего не говоря. Жадно.

Почему я не могу с ним бороться?

Почему этот город сводит нас снова и снова?

Глава 28

- Я всё равно уеду.

- Уедешь. Но не сейчас.

- Арс, не надо. Ну, правда…

Мы всё еще на колоннаде. Высоко. Красиво. Нереально.

Мистификация какая-то.

Словно на самом деле этот город, его проспекты, улочки, его величественные здания, его атмосфера, его история делает всё, чтобы столкнуть меня и этого мужчину. Свести.

Питер, почему ты такой сводник, а?

Тебе не стыдно?

Он женат. ЖЕНАТ!

А ты заставляешь меня с ним встречаться. Видеть. Замирать. Умирать. Останавливаться в этом пространстве и времени. Зависать. Мечтать о несбыточном.

Стой, Питер! Остановись! Прекрати!